"Старший сын моего деда Константин" - Иван Алиханов
Из книги моего отца "Дней минувших анекдоты" - книга продается
http://www.rus-kniga.biz/tv11085261-1948477.html
http://www.setbook.ru/books/157822.html
http://www.ozon.ru/context/detail/id/1948477/
и еще на 23 тысячах сайтов.
1. Старший сын моего деда Константин родился в 1849 году, учился музыке с 8 лет.
Четвертый справа-налево Константин. Иван (мой дед) - второй справа сидит, снимок 1876 года
Будучи студентом юридического факультета Петербургского университета, Константин продолжал и свое музыкальное образование. Вернувшись в Тифлис, он принял активное участие в создании музыкального училища. В качестве компаньонов он привлек еще двух музыкантов - певца Х. И. Саванели и хормейстера А. И. Мизандари.
В 1871 году они втроем основали первую в Грузии музыкальную школу, которая вскоре превратилась в подлинный очаг музыкальной культуры
(фото 5).
В 1882 году в Петербурге организовалось Императорское музыкальное общество, и дядя Костя был избран в его первый директорат.
В 1898 году в Тифлисе началось строительство здания музыкального училища (будущей консерватории) с концертным залом на 300 мест. Приобретение участка и возведение здания обошлось в 45 тысяч рублей. Для зала надо было еще 16 тысяч, которые пожертвовал Константин Михайлович Алиханов.
Сохранился экземпляр книги с многочисленными фотографиями: «Торжество открытия и освящения концертного зала в новом здании Тифлисского отделения Императорского музыкального Общества в г. Тифлис 24 октября 1904 года».
Эта книга, представляет несомненный интерес для изучения музыкальной культуры Кавказа в начале двадцатого века.
читать
Фото из книги 6, 7, 8, 9,10, 11, 12
С 1886 по 1890 годы в Тифлис регулярно приезжал П. И. Чайковский. У него с моим дядей сложились дружеские отношения. В честь приезда Петра Ильича в Тифлис обычно проводился банкет в Ортачальском имении (район Тифлиса в нижнем течении реки Куры) моей тети Адельхановой.
(Фото 13)
Дядя Костя при всей своей занятости предпринимательством, вел в музыкальном училище теорию музыки и класс фортепиано, а так же концертировал.
В первом десятилетии нового века музыкальное училище по составу преподавателей и по результатам работы становится настолько солидным учебным заведением, что К.М. Алиханов написал прошение в Российское Императорское музыкальное общество о присвоении училищу статуса консерватории. В присланной на его имя ответной телеграмме было выражено принципиальное согласие на открытие в 1915 году Тифлисской консерватории. Но началась война, а следом произошла и революция…
Накануне революции в Тифлис в последний раз приехал Федор Иванович Шаляпин. На банкете в его честь, где было поднято много тостов, Шаляпин в ответ произнес взволнованную речь, которую закончил патетическими словами: «Я рожден дважды: для жизни в Казани, для музыки - в Тифлисе».
Музыковеды М. Долинский и С.Чертог так описывают начало творческого пути Ф.И. Шаляпина:
«Весной 1892 года безработный девятнадцатилетний хорист приехал в Тифлис. Шаляпин голодал, не знал, где будет ночевать. Случайные выступления в увеселительных садах почти не давали денег. Первой обратила внимание на его замечательный голос Мария Григорьевна Измирова. Она подошла к Шаляпину после его выступления хора в саду на Михайловском проспекте и спросила:
- Откуда вы приехали?».
Федор ответил:
- Сначала накормили бы, а потом спрашивали.
Измирова потом рассказывала:
«Это был длинноногий парень, худой, нескладный. На нем были косоворотка и какие-то немыслимые брюки (которые он именовал «пьедесталами»). На голове почему-то соломенная шляпа - канотье с черной ленточкой. Дно шляпы было оторвано, держалось сзади на одной ниточке, при ходьбе и ветре поднималось вверх. Немало мы смеялись по поводу этой необыкновенной шляпы...».
Однако, положение по прежнему оставалось отчаянным. Шаляпин списался со старыми товарищами по сцене, которые устроили его в оперу Перовского в Казани на вторые роли. Новые тифлисские знакомые посоветовали ему перед отъездом еще раз попытать счастья - пойти к преподавателю пения в музыкальном училище Дмитрию Андреевичу Усатову, дававшему также и частные уроки.
Александр Григорьевич Рчеулов, тенор как раз занимался у Усатова. Он рассказывал, что появление Шаляпина вызвало удивление присутствующих: длинный, нескладный парень, в засаленной и затасканной одежде.
Однако, послушав пение Шаляпина, Усатов сказал, что будет заниматься с ним. Оставалось подумать, на что же ему жить.
В своей автобиографии Шаляпин вспоминает, что Усатов отправил его «к владельцу какой-то аптеки или аптекарского склада, человеку восточного типа» с письмом. Прочитав письмо, этот человек сказал, что будет давать десять рублей в месяц. И тут же выдал за два месяца вперед.
- А что же я за это должен делать? - робко спросил Федор.
- Ничего. Нужно учиться петь и получать от меня за это десять рублей в месяц.
Артист был поражен. Все это походило на сказку. В усатовской записке было сказано, что у Шаляпина удивительный, от природы поставленный голос, как это бывает только у итальянских певцов, что заниматься с ним он будет бесплатно, и что помочь этому молодому человеку - долг всех, кто любит искусство.
Шаляпин не знал тогда, что «человек восточного типа» был не простым владельцем аптекарских складов. Константин Михайлович Алиханов был воспитанником Петербургского университета и Петербургской консерватории по классу профессора Л. О. Лещетицкого, пианистом, музыкально-общественным деятелем.
Еще в 1873 году К.М. Алиханов открыл в Тифлисе первое музыкальное учебное заведение - курсы, которые были потом преобразованы в училище, а впоследствии в консерваторию. С конца семидесятых годов он больше десяти лет возглавлял тифлисское музыкальное училище. Алиханов был и одним из учредителей Тифлисского отделения Императорского музыкального общества. В начале девяностых годов Константин Михайлович занялся коммерцией. Живущая в Тбилиси родственница К.М.Алиханова - Н. К. Орловская сообщает, что он был управляющим Тифлисского коммерческого банка. Он так же был одним из основателей Кавказского товарищества торговли аптекарскими товарами, и оставался одним из директоров Тифлисского отделения Российского Императорского музыкального общества, и председателем кавказского общества поощрения изящных искусств. Все талантливое, что в области музыки нуждалось в финансовой помощи, получало его бескорыстную поддержку. Вот почему по просьбе Усатова К.М: Алиханов стал помогать начинающему певцу.
Шаляпин смог учиться у Усатова благодаря Алиханову- и это было единственное «учебное заведение», в котором великому певцу довелось заниматься.
О том, что дало Федору Ивановичу это обучение, рассказывала Мария Григорьевна Измирова:
«Усатов - изумительный человек, вкладывал в уроки всю свою душу, энергию. Он учил не просто пению, а искусству оперного певца. Сам все время подпевал на уроках, менял интонации при каждой фразе и даже отдельных словах, менял выражение лица, глаз, рта.
Усатов требовал от учеников выразительной мимики, искреннего переживания, учил, как надо менять выражение лица, положение губ при радости, горе. Он спрашивал нас: «Как вы думаете, имеем ли мы в жизни одинаковое выражение лица при радости и горе, при смехе и слезах?» Он утверждал, что мы должны быть на сцене такими же, как в жизни, что на сцене мы должны жить, а не только петь как заводные куклы. Он говорил, что если мы будем петь без переживаний, то, каким бы чудесным ни был звук, мы все равно никогда не будем артистами, а останемся ремесленниками. Усатов предлагал вдумываться в смысл каждой спетой фразы и давать точное и соответствующее выражение лица, глаз, губ. Он стремился создать из нас именно оперных артистов».
Но это была только одна сторона дела. Усатов понимал, что большим актером не может стать человек некультурный, малообразованный, даже просто плохо воспитанный. Усатов, вспоминает Измирова, просил свих учеников:
«Это простой, неотесанный парень с чудесным голосом. Это будущая знаменитость. Помогите мне отшлифовать его, возьмите его к себе в компанию, займитесь им...»
Измирова, Рчеулов и другие новые друзья Шаляпина не только учили его правилам «хорошего тона». С их помощью он с увлечением взялся за книги, особенно исторические; расспрашивал их обо всем, что ему было интересно или непонятно. Товарищи с удивлением замечали, как поражающе он восприимчив, какая ненасытная владеет им жажда знаний, как быстро преображается он и внешне, и внутренне. Федора приглашали в оперу, на симфонические концерты, в «Тифлисское артистическое общество», в «Кружок любителей квартетного и хорового пения», познакомили его с композиторами. С одним из них - Геннадием Осиповичем Коргановым - Федор подружился, и «Элегия» Корганова навсегда вошла в шаляпинский концертный репертуар…
25 лет спустя, - по приглашению Корганова - в ореоле всемирной славы Шаляпин опять приехал в Тифлис. На банкете в его честь великий артист произнес: «В самый тяжелый момент жизни, когда передо мной стоял вопрос продолжить учиться или навсегда бросить мысли о сцене, Усатов направил меня к Алиханову, который принял в моей судьбе горячее участие и дал возможность продолжить учебу».
Эти слова взволновали артиста, на его глаза набежали слезы».
Шаляпин подарил моему дяде фотографию с таким автографом: «Добрейшему Константину Михайловичу Алиханову с искренней благодарностью Ф. Шаляпин 17.02.95 г.»
(фото 14).
Оригинал этой фотографии - http://alikhanov.livejournal.com/188593.html
В первой «Автобиографии» Шаляпина мой дядя упоминается как «невысокого роста с восточным обликом аптекарь». Такой явно недружелюбный пассаж имеет, оказывается, такую историю. Эту биографию Шаляпина написал пролетарский писатель Максим Горький, основоположник социалистического реализма. По теории «соцреализма» добрые дела буржуазии надлежало затушевывать, что и было сделано первым «товарищем писателем». Шаляпину эта «горьковская» биография не понравилась, и даже послужила причиной взаимного охлаждения Шаляпина с Горьким.
Сведения эти почерпнуты мной из беседы с творческой группой, которая собирается снимать Фильм «Шаляпин в Тифлисе».
В своих воспоминаниях, написанных уже собственноручно, Шаляпин сообщил: «если бы ни поддержка Алиханова, ни доброта Усатова, ни доброжелательность Корганова, ни теплота Измировой, Касмоева, Бебутова - я бы так и остался никому не известным хористом».
Добрые дела моего дяди Кости получили достойную оценку великого певца Ф.И. Шаляпина.
Я помню дядю Костю уже маленьким бородатым старичком лет семидесяти пяти. Жил он во флигеле бывшего родительского дома, в небольшой темной комнате, куда переехал после конфискации его обширной квартиры. Большую часть комнаты занимал рояль «Блютнер». На рояле и на полках было много всевозможных нотных альбомов, какие-то специальные бювары с золоченым тиснением «Профессор музыки К. М. Алиханов». Запомнились мне длинные и толстые карандаши. Предназначение их выяснилось, когда моя сестра-непоседа Лизочка стала его ученицей. Этими карандашами, не вставая со стула, он делал пометки на нотах - аппликатуры (указания каким пальцем брать ту или иную ноту) и ударял по пальцам, когда сестра ошибалась. Такая методика обучения не принесла ей успеха.
После смерти моего отца в марте 1927 года, мама поместила дядю в нашу квартиру, где были более или менее нормальные удобства.
Лилли Алиханова-Эгнаташвили - телефильм о трагической судьбе матери моего отца, (моей бабушки) - - http://alikhanov.livejournal.com/407426.html
Из жизни дяди мне запомнились два момента. Однажды к нему пришла какая-то женщина, которая собиралась написать работу об истории музыкального образования в Грузии. Эта женщина хотела получить сведения от «первоисточника», и спрашивала у дяди Кости об истории создания Тифлисской консерватории - его любимого детища.
За заслуги дяди Кости, в открывшейся к этому времени на базе музыкального училища консерватории, при входе был помещен его большой портрет. Видимо, не придавая этому значения, посетительница сообщила дяде Косте, что его портрет недавно был снят. После этого известия, дядя Костя впал в состояние глубокой депрессии, и вскоре попытался бритвой перерезать себе горло. Слабость и нерешительность спасли его - рана получилась поверхностная. Шум от упавшего на пол тела привлек внимание нашей няни Насти, в больнице наложили швы - дядя Костя выжил.
Запомнились мне похороны дяди Кости в 1931 году. Когда катафалк выехал на бывшую Эриванскую площадь - так она была названа в честь генерала Паскевича, взявшего штурмом земляную персидскую крепость Эривань, и получившего за это титул графа Эриванского. (Затем площадь меняла названия и последовательно становилась: площадью Закфедерации, Свободы, площадью имени Берия - в этот короткий период ночами над площадью светился профиль Лаврентия Павловича, сделанный из цветных световых трубочек, имени Ленина и теперь вновь - Свободы).
Во время похорон дяди Кости на площади все еще находился аптекарский магазин и склад, организованного им «Кавказского товарищества торговли аптекарскими товарами «Санитас». Похоронный кортеж по чьей-то просьбе на минуту остановился, для того, чтобы дядя Костя «простился» с большой аптекой, занимающий весь нижний этаж здания бывшей тифлисской управы. Но тут вмешалась милиция и «прекратила это безобразие».
Недавно, читая в журнале «Знамя» биографию сталинского прокурора Вышинского (автор А. Ваксберг), я узнал, что шефом бакинского отделения товарищества «Санитас», а значит, и деловым партнером моего дяди Кости, был отец Вышинского - Януарий. Если учесть, что отец Сталина трудился на заводе моего дяди Адельханова, то марксистская идея о том, что капитализм в своих недрах растит себе могильщиков, или, по крайней мере, отцов этих могильщиков, не лишена основания.
Похоронили дядю Костю на армянском кладбище Ходживанк.
Каждый год на второй день Пасхи отец брал нас - троих детей - с собой на кладбище, где на могиле его первой жены Полички был поставлен, выписанный им из Италии, молящийся ангел. На Ходживанке имелась фамильная усыпальница Алихановых, где были похоронены дедушка с бабушкой, жена дяди Кости. Это была подземная комната, отделанная черным мрамором. На полу было несколько надгробных плит. Дядю похоронили в этом склепе.
Спустя 30 лет, я с сыном и дочерью пришел на это кладбище, но его уже не было. На месте армянского кладбища - по решению городского совета - попытались соорудить детский парк с аттракционами, но вскоре все эти развлекательные сооружения были разрушены. Нас окружала мерзость запустения. Мрамор, камни и решетки были растащены. Как и все остальные, отцовская могила на Ходживанке обратилась в прах…
Дядя Костя был бездетен, и эта генеалогическая ветвь отпала.
В настоящее время выставка "Промышленники и благотворители России" проходит в РСГУ - http://alikhanov.livejournal.com/880908.html
http://alikhanov.livejournal.com/880660.html
Предыдущие выставки -
http://alikhanov.livejournal.com/72801.html
http://alikhanov.livejournal.com/874416.html
http://alikhanov.livejournal.com/97798.html
http://www.rus-kniga.biz/tv11085261-1948477.html
http://www.setbook.ru/books/157822.html
http://www.ozon.ru/context/detail/id/1948477/
и еще на 23 тысячах сайтов.
1. Старший сын моего деда Константин родился в 1849 году, учился музыке с 8 лет.
Четвертый справа-налево Константин. Иван (мой дед) - второй справа сидит, снимок 1876 года
Будучи студентом юридического факультета Петербургского университета, Константин продолжал и свое музыкальное образование. Вернувшись в Тифлис, он принял активное участие в создании музыкального училища. В качестве компаньонов он привлек еще двух музыкантов - певца Х. И. Саванели и хормейстера А. И. Мизандари.
В 1871 году они втроем основали первую в Грузии музыкальную школу, которая вскоре превратилась в подлинный очаг музыкальной культуры
(фото 5).
В 1882 году в Петербурге организовалось Императорское музыкальное общество, и дядя Костя был избран в его первый директорат.
В 1898 году в Тифлисе началось строительство здания музыкального училища (будущей консерватории) с концертным залом на 300 мест. Приобретение участка и возведение здания обошлось в 45 тысяч рублей. Для зала надо было еще 16 тысяч, которые пожертвовал Константин Михайлович Алиханов.
Сохранился экземпляр книги с многочисленными фотографиями: «Торжество открытия и освящения концертного зала в новом здании Тифлисского отделения Императорского музыкального Общества в г. Тифлис 24 октября 1904 года».
Эта книга, представляет несомненный интерес для изучения музыкальной культуры Кавказа в начале двадцатого века.
читать
Фото из книги 6, 7, 8, 9,10, 11, 12
С 1886 по 1890 годы в Тифлис регулярно приезжал П. И. Чайковский. У него с моим дядей сложились дружеские отношения. В честь приезда Петра Ильича в Тифлис обычно проводился банкет в Ортачальском имении (район Тифлиса в нижнем течении реки Куры) моей тети Адельхановой.
(Фото 13)
Дядя Костя при всей своей занятости предпринимательством, вел в музыкальном училище теорию музыки и класс фортепиано, а так же концертировал.
В первом десятилетии нового века музыкальное училище по составу преподавателей и по результатам работы становится настолько солидным учебным заведением, что К.М. Алиханов написал прошение в Российское Императорское музыкальное общество о присвоении училищу статуса консерватории. В присланной на его имя ответной телеграмме было выражено принципиальное согласие на открытие в 1915 году Тифлисской консерватории. Но началась война, а следом произошла и революция…
Накануне революции в Тифлис в последний раз приехал Федор Иванович Шаляпин. На банкете в его честь, где было поднято много тостов, Шаляпин в ответ произнес взволнованную речь, которую закончил патетическими словами: «Я рожден дважды: для жизни в Казани, для музыки - в Тифлисе».
Музыковеды М. Долинский и С.Чертог так описывают начало творческого пути Ф.И. Шаляпина:
«Весной 1892 года безработный девятнадцатилетний хорист приехал в Тифлис. Шаляпин голодал, не знал, где будет ночевать. Случайные выступления в увеселительных садах почти не давали денег. Первой обратила внимание на его замечательный голос Мария Григорьевна Измирова. Она подошла к Шаляпину после его выступления хора в саду на Михайловском проспекте и спросила:
- Откуда вы приехали?».
Федор ответил:
- Сначала накормили бы, а потом спрашивали.
Измирова потом рассказывала:
«Это был длинноногий парень, худой, нескладный. На нем были косоворотка и какие-то немыслимые брюки (которые он именовал «пьедесталами»). На голове почему-то соломенная шляпа - канотье с черной ленточкой. Дно шляпы было оторвано, держалось сзади на одной ниточке, при ходьбе и ветре поднималось вверх. Немало мы смеялись по поводу этой необыкновенной шляпы...».
Однако, положение по прежнему оставалось отчаянным. Шаляпин списался со старыми товарищами по сцене, которые устроили его в оперу Перовского в Казани на вторые роли. Новые тифлисские знакомые посоветовали ему перед отъездом еще раз попытать счастья - пойти к преподавателю пения в музыкальном училище Дмитрию Андреевичу Усатову, дававшему также и частные уроки.
Александр Григорьевич Рчеулов, тенор как раз занимался у Усатова. Он рассказывал, что появление Шаляпина вызвало удивление присутствующих: длинный, нескладный парень, в засаленной и затасканной одежде.
Однако, послушав пение Шаляпина, Усатов сказал, что будет заниматься с ним. Оставалось подумать, на что же ему жить.
В своей автобиографии Шаляпин вспоминает, что Усатов отправил его «к владельцу какой-то аптеки или аптекарского склада, человеку восточного типа» с письмом. Прочитав письмо, этот человек сказал, что будет давать десять рублей в месяц. И тут же выдал за два месяца вперед.
- А что же я за это должен делать? - робко спросил Федор.
- Ничего. Нужно учиться петь и получать от меня за это десять рублей в месяц.
Артист был поражен. Все это походило на сказку. В усатовской записке было сказано, что у Шаляпина удивительный, от природы поставленный голос, как это бывает только у итальянских певцов, что заниматься с ним он будет бесплатно, и что помочь этому молодому человеку - долг всех, кто любит искусство.
Шаляпин не знал тогда, что «человек восточного типа» был не простым владельцем аптекарских складов. Константин Михайлович Алиханов был воспитанником Петербургского университета и Петербургской консерватории по классу профессора Л. О. Лещетицкого, пианистом, музыкально-общественным деятелем.
Еще в 1873 году К.М. Алиханов открыл в Тифлисе первое музыкальное учебное заведение - курсы, которые были потом преобразованы в училище, а впоследствии в консерваторию. С конца семидесятых годов он больше десяти лет возглавлял тифлисское музыкальное училище. Алиханов был и одним из учредителей Тифлисского отделения Императорского музыкального общества. В начале девяностых годов Константин Михайлович занялся коммерцией. Живущая в Тбилиси родственница К.М.Алиханова - Н. К. Орловская сообщает, что он был управляющим Тифлисского коммерческого банка. Он так же был одним из основателей Кавказского товарищества торговли аптекарскими товарами, и оставался одним из директоров Тифлисского отделения Российского Императорского музыкального общества, и председателем кавказского общества поощрения изящных искусств. Все талантливое, что в области музыки нуждалось в финансовой помощи, получало его бескорыстную поддержку. Вот почему по просьбе Усатова К.М: Алиханов стал помогать начинающему певцу.
Шаляпин смог учиться у Усатова благодаря Алиханову- и это было единственное «учебное заведение», в котором великому певцу довелось заниматься.
О том, что дало Федору Ивановичу это обучение, рассказывала Мария Григорьевна Измирова:
«Усатов - изумительный человек, вкладывал в уроки всю свою душу, энергию. Он учил не просто пению, а искусству оперного певца. Сам все время подпевал на уроках, менял интонации при каждой фразе и даже отдельных словах, менял выражение лица, глаз, рта.
Усатов требовал от учеников выразительной мимики, искреннего переживания, учил, как надо менять выражение лица, положение губ при радости, горе. Он спрашивал нас: «Как вы думаете, имеем ли мы в жизни одинаковое выражение лица при радости и горе, при смехе и слезах?» Он утверждал, что мы должны быть на сцене такими же, как в жизни, что на сцене мы должны жить, а не только петь как заводные куклы. Он говорил, что если мы будем петь без переживаний, то, каким бы чудесным ни был звук, мы все равно никогда не будем артистами, а останемся ремесленниками. Усатов предлагал вдумываться в смысл каждой спетой фразы и давать точное и соответствующее выражение лица, глаз, губ. Он стремился создать из нас именно оперных артистов».
Но это была только одна сторона дела. Усатов понимал, что большим актером не может стать человек некультурный, малообразованный, даже просто плохо воспитанный. Усатов, вспоминает Измирова, просил свих учеников:
«Это простой, неотесанный парень с чудесным голосом. Это будущая знаменитость. Помогите мне отшлифовать его, возьмите его к себе в компанию, займитесь им...»
Измирова, Рчеулов и другие новые друзья Шаляпина не только учили его правилам «хорошего тона». С их помощью он с увлечением взялся за книги, особенно исторические; расспрашивал их обо всем, что ему было интересно или непонятно. Товарищи с удивлением замечали, как поражающе он восприимчив, какая ненасытная владеет им жажда знаний, как быстро преображается он и внешне, и внутренне. Федора приглашали в оперу, на симфонические концерты, в «Тифлисское артистическое общество», в «Кружок любителей квартетного и хорового пения», познакомили его с композиторами. С одним из них - Геннадием Осиповичем Коргановым - Федор подружился, и «Элегия» Корганова навсегда вошла в шаляпинский концертный репертуар…
25 лет спустя, - по приглашению Корганова - в ореоле всемирной славы Шаляпин опять приехал в Тифлис. На банкете в его честь великий артист произнес: «В самый тяжелый момент жизни, когда передо мной стоял вопрос продолжить учиться или навсегда бросить мысли о сцене, Усатов направил меня к Алиханову, который принял в моей судьбе горячее участие и дал возможность продолжить учебу».
Эти слова взволновали артиста, на его глаза набежали слезы».
Шаляпин подарил моему дяде фотографию с таким автографом: «Добрейшему Константину Михайловичу Алиханову с искренней благодарностью Ф. Шаляпин 17.02.95 г.»
(фото 14).
Оригинал этой фотографии - http://alikhanov.livejournal.com/188593.html
В первой «Автобиографии» Шаляпина мой дядя упоминается как «невысокого роста с восточным обликом аптекарь». Такой явно недружелюбный пассаж имеет, оказывается, такую историю. Эту биографию Шаляпина написал пролетарский писатель Максим Горький, основоположник социалистического реализма. По теории «соцреализма» добрые дела буржуазии надлежало затушевывать, что и было сделано первым «товарищем писателем». Шаляпину эта «горьковская» биография не понравилась, и даже послужила причиной взаимного охлаждения Шаляпина с Горьким.
Сведения эти почерпнуты мной из беседы с творческой группой, которая собирается снимать Фильм «Шаляпин в Тифлисе».
В своих воспоминаниях, написанных уже собственноручно, Шаляпин сообщил: «если бы ни поддержка Алиханова, ни доброта Усатова, ни доброжелательность Корганова, ни теплота Измировой, Касмоева, Бебутова - я бы так и остался никому не известным хористом».
Добрые дела моего дяди Кости получили достойную оценку великого певца Ф.И. Шаляпина.
Я помню дядю Костю уже маленьким бородатым старичком лет семидесяти пяти. Жил он во флигеле бывшего родительского дома, в небольшой темной комнате, куда переехал после конфискации его обширной квартиры. Большую часть комнаты занимал рояль «Блютнер». На рояле и на полках было много всевозможных нотных альбомов, какие-то специальные бювары с золоченым тиснением «Профессор музыки К. М. Алиханов». Запомнились мне длинные и толстые карандаши. Предназначение их выяснилось, когда моя сестра-непоседа Лизочка стала его ученицей. Этими карандашами, не вставая со стула, он делал пометки на нотах - аппликатуры (указания каким пальцем брать ту или иную ноту) и ударял по пальцам, когда сестра ошибалась. Такая методика обучения не принесла ей успеха.
После смерти моего отца в марте 1927 года, мама поместила дядю в нашу квартиру, где были более или менее нормальные удобства.
Лилли Алиханова-Эгнаташвили - телефильм о трагической судьбе матери моего отца, (моей бабушки) - - http://alikhanov.livejournal.com/407426.html
Из жизни дяди мне запомнились два момента. Однажды к нему пришла какая-то женщина, которая собиралась написать работу об истории музыкального образования в Грузии. Эта женщина хотела получить сведения от «первоисточника», и спрашивала у дяди Кости об истории создания Тифлисской консерватории - его любимого детища.
За заслуги дяди Кости, в открывшейся к этому времени на базе музыкального училища консерватории, при входе был помещен его большой портрет. Видимо, не придавая этому значения, посетительница сообщила дяде Косте, что его портрет недавно был снят. После этого известия, дядя Костя впал в состояние глубокой депрессии, и вскоре попытался бритвой перерезать себе горло. Слабость и нерешительность спасли его - рана получилась поверхностная. Шум от упавшего на пол тела привлек внимание нашей няни Насти, в больнице наложили швы - дядя Костя выжил.
Запомнились мне похороны дяди Кости в 1931 году. Когда катафалк выехал на бывшую Эриванскую площадь - так она была названа в честь генерала Паскевича, взявшего штурмом земляную персидскую крепость Эривань, и получившего за это титул графа Эриванского. (Затем площадь меняла названия и последовательно становилась: площадью Закфедерации, Свободы, площадью имени Берия - в этот короткий период ночами над площадью светился профиль Лаврентия Павловича, сделанный из цветных световых трубочек, имени Ленина и теперь вновь - Свободы).
Во время похорон дяди Кости на площади все еще находился аптекарский магазин и склад, организованного им «Кавказского товарищества торговли аптекарскими товарами «Санитас». Похоронный кортеж по чьей-то просьбе на минуту остановился, для того, чтобы дядя Костя «простился» с большой аптекой, занимающий весь нижний этаж здания бывшей тифлисской управы. Но тут вмешалась милиция и «прекратила это безобразие».
Недавно, читая в журнале «Знамя» биографию сталинского прокурора Вышинского (автор А. Ваксберг), я узнал, что шефом бакинского отделения товарищества «Санитас», а значит, и деловым партнером моего дяди Кости, был отец Вышинского - Януарий. Если учесть, что отец Сталина трудился на заводе моего дяди Адельханова, то марксистская идея о том, что капитализм в своих недрах растит себе могильщиков, или, по крайней мере, отцов этих могильщиков, не лишена основания.
Похоронили дядю Костю на армянском кладбище Ходживанк.
Каждый год на второй день Пасхи отец брал нас - троих детей - с собой на кладбище, где на могиле его первой жены Полички был поставлен, выписанный им из Италии, молящийся ангел. На Ходживанке имелась фамильная усыпальница Алихановых, где были похоронены дедушка с бабушкой, жена дяди Кости. Это была подземная комната, отделанная черным мрамором. На полу было несколько надгробных плит. Дядю похоронили в этом склепе.
Спустя 30 лет, я с сыном и дочерью пришел на это кладбище, но его уже не было. На месте армянского кладбища - по решению городского совета - попытались соорудить детский парк с аттракционами, но вскоре все эти развлекательные сооружения были разрушены. Нас окружала мерзость запустения. Мрамор, камни и решетки были растащены. Как и все остальные, отцовская могила на Ходживанке обратилась в прах…
Дядя Костя был бездетен, и эта генеалогическая ветвь отпала.
В настоящее время выставка "Промышленники и благотворители России" проходит в РСГУ - http://alikhanov.livejournal.com/880908.html
http://alikhanov.livejournal.com/880660.html
Предыдущие выставки -
http://alikhanov.livejournal.com/72801.html
http://alikhanov.livejournal.com/874416.html
http://alikhanov.livejournal.com/97798.html