Вечный водевиль
УЮТ ДЛЯ СВОИХ
Нина Воронель. Готический роман. В двух томах. Изд-во «Феникс», 2005 г.
Том 1. 480 стр. ISBN 5-222-06502-2
Том 2. 560 стр. ISBN 5-222-06503-0
Статья опубликована в газете «Книжное обозрение», в газете «Информпространство»,
в журнале "22".
Колоссальное - 55 печатных листов! - художественное полотно дилогии Нины Воронель по сути является подмалевком двадцатого века, на который - уже событиями самого романа - положены первые мазки века наступившего.
Воронель приводит своего героя в немецкую глубинку, где после двух мировых войн стоят памятники немецким солдатам, а не их жертвам,
Поколение, лишенное исторической памяти, в лице футбольных фанатов выбрасывает Ури - спецназовца израильской армии - из окна мчащегося поезда. Ури отдыхал в Германии, восстанавливался после того, как чудом остался в живых, а два его товарища были убиты на перманентной арабо-израильской войне.
Благодаря военным навыкам Ури остается в живых, и с подвернутой ногой, обессиленный, добирается до сельского кабачка. Подарив последние марки местному дурачку, Ури выходит на улицу и теряет сознание. Инге - хозяйка старинного замка - подхватывает Ури и привозит его к себе. Хозяйка недвижимости, состоящей в основном из руин, Инге наследница всего конгломерата немецкой ментальности, мистики, зарытых тут и там - в темных углах замка - сокровищ и костей предков, а - так же, как вскоре выясняется, - дневников, и фальшивых паспортов современного террориста. Кроме того, Инге - дочь своего отца, немого инвалида, который был в свое время комендантом расположенного неподалеку лагеря смерти, но ловко сумел избежать суда над нацистскими преступниками.
Древний род, уходящий корнями в средневековье, наделил Инге сверхъестественными способностями, она - ведьма. Однако Инге соблазняет десантника Ури с нехитрым житейским и бабским расчетом, поскольку совсем нелишне иметь в ее деле - Инге выращивает и продает свиней - бесплатного помощника и молодого любовника.
Читатель, вовлеченный в остро сюжетное развитие романа, поневоле втягивается в тему, которая ясными штрихами намечена Воронель с первых же страниц, и все более явственно вырисовывается в дальнейшем. Быт и взаимоотношение хозяев и работников в этом древнем замке существенно не менялись вот уже несколько столетий. Так же бастовали и требовали прибавку к жалованию крестьяне, как сейчас это делают работница, такие же убогие дети этих работниц - как Клаус, который впервые замечен был Ури еще в кабачке - а теперь слоняется там и тут, все подмечая, и по-своему объясняя романные перипетии. (Вся дилогия написаны от первого лица. Названием каждой главы романов служит имя персонажа, от лица которого в данной главке ведется повествование). Следует отметить поразительное проникновение писательницы в психику больного ребенка. В подземельях замка, населенных теми же призраками вырос и Отто - отец Инге - эсэсовец и убийца.
Нина Воронель описывает возрастающее влечение «парашютиста и ведьмы», живописует обыденные труды среди замшелых стен и стерильных пристроек свинарника с душем для животных. Вчитываясь, вдруг невольно начинаешь ощущать, что за рафинированным звучанием прозы, незаметно, медленно, но неуклонно воплощается художественный замысел. Нина Воронель показывает, как в этом рутинном, закованном в вековые предрассудки бытовании могло произрасти, и действительно произросло в прошедшем веке зерно звериной ненависти, зародыш Холокоста. В законченности кадансов, в умилительном звучании немецких и - советских! - песенок, Нина Воронель слышит сквозь прошедшие десятилетия такое желание благостного УЮТА предназначенного исключительно для своего «чудесного семейства», для своих «замечательных» (арийских или советских) людей, для «наших» по духу товарищей, ради которого - ничего не жаль, а в особенности чужих жизней.
Но среди призраков прошлого по средневековым замкнутым пространствами замка бродят и тени будущего. Бывший любовник Карл, с которым Инге познакомилась, когда работала стюардессой на международных авиалиниях, оказался террористом и одним из организаторов международного террора. Воронель описывает животную жизнь на конспиративных квартирах, где неделями скрываются разыскиваемые преступники. Времяпровождение этих несчастных лишено смысла. Обратная сторона терроризма показана на страницах дилогии во всей своей омерзительной обыденности. Скука, групповой секс, бесконечная грязь - и физическая, и духовная - помножена на безысходность каждой минуты, которая застыла в своей неподвижности и продолжается год за годом. Воронель изучила эту новую угрозу и новый вызов цивилизации, впрочем, как показывает писательница, совсем не новый. Воронель проводит детальный и глубокий анализ терроризма, как мирового явления, в качестве основоположника которого называет Бакунина. Любопытно, что известный борец с европейскими монархиями, был прямым потомком офицера, непосредственно отдававшего приказ стрелять шрапнелью на Сенатской площади в декабре 1825 года. По запарке предок террориста командовал, направлял выстрелы, вошел в раж, и все продолжал командовать, и было сделано 9-ть выстрелов, тогда как было приказано дать всего один. Следом за бузотером Бакуниным на страницах дилогии появляется и его приятель по дрезденской заварушке композитор Рихард Вагнер.
Воронель показывает, каким «типом» был Вагнер. Когда в Венском театре во время пожара - но ни на его опере! - а на спектакле «Сказки Гофмана» сгорело 900 человек, Вагнер заявил: «Я бы прослезился, если бы это были шахтеры. А тут светские люди с дурным вкусом сгорели на пошлом представлении оперетты Оффенбаха. Я совершенно равнодушен…» Фантастичная жизнь Вагнера настолько увлекает писательницу, что во второй части дилогии начинает казаться, что читаешь сценарий очередной серии «Листомании». Описана патологическая расточительность композитора, приведшая к тому, что большую часть своей жизни Вагнер голодал и бегал от кредиторов, но никогда, ни при каких обстоятельствах не платил долгов, хотя сидел в Париже в долговой яме. Едва только Вагнер исхитрялся получить очередную ссуду, любое воспоминание о долговом обязательстве начисто исчезало из его памяти.
«Люди должны дарить мне все, и не требовать взамен решительно ничего, кроме того, что я и так делаю» Нина Воронель прослеживает бесконечные перемещения Вагнера по Европе - повсюду композитор занимает денег и тут же «линяет» от долгов. Вот он скрывается от казачьих патрулей, пробирается на корабль, и морем вместе с женой выбирается из России (ни только Рига, но и большая часть Польши были тогда Россией).
Главки о Вагнере - эта книга в книге - в высшей степени занимательна!
На утлом суденышке, на котором ни тогда, ни, тем более, сейчас никто бы не рискнул выйти из рижского порта, Вагнер пускается во Францию - с заходом в норвежские фьорды, кораблик побывал и на рейде Лондона, и только спустя месяц достиг берегов Булони. Шум якорных цепей и песню матросов из «Летучего голландца» отражаемую норвежскими скалами, Вагнер привез из этого беспримерного путешествия. Опасные приключения на море, а следом нищенское существование в Париже, долговая тюрьма - все это высвободило творческие силы композитора. «Летучий голландец» не выдуман, а пережит и воплощен Вагнером. Начинает вулканическое творчество Вагнера на века вперед обеспечившего оперный репертуар мировым подмосткам. Сутью своих опер Вагнер сделал выражение Аристотеля - «драма это очищение страхом и состраданием».
Воронель обращает внимание читателя, что европейские постановки его опер ни приносит и десятой части необходимых - и уже потраченных! - Вагнером денег. Сколько бы Вагнер ни получил «авторских» от своей концертно-гастрольной деятельности - его потребности намного превышают его возможности.
Воронель описывает, как Вагнер, чтобы наполнить свое творчество жизненными впечатлениями, от оперных партитур, возвращается в свою собственную жизнь, словно в кино. И вот скуки, а, скорее, безысходности ради, Вагнер принимает участие в Дрезденской «мелкобуржуазной» революции, где у него в сообщниках и даже друзьях оказался Мишка Бакунин - странствующий основатель, теоретик и практик мирового терроризма.
Любопытно, что в 1848 году Вагнер помимо революции, готовил в Дрезденском театре постановку «Лоэнгрина». Его крайне раздражает прижимистый интендант оперы, которого Вагнер хочет казнить вместе с королем.
И тут образ бузотеров-революционеров вполне совместим в своей пещерной, активной ненависти с современным террористом Карлом (героем романа Воронель), который, однако, не в пример более скрытен, а потому и более опасен, чем свои предшественники.
Вагнер в шутку сочиняет либретто, направленное в «светлое будущее», в котором идеалы человечности воплощаются в самое простенькое название: «Гибель и разрушение» - для тенора, «обезглавьте его» для сопрано «повесьте его», а бас все время должен твердить одно: «Огня!» «Огня»!
Бузотеры «оттянулись по полной» - разобрали брусчатку мостовых, порубили для баррикад деревья на бульварах. После провала революции, Бакунин на коляске бежит в «рудные горы», а Вагнер от немедленного ареста скрывается в Швейцарии, где с единственным чемоданом и без копейки денег начинает перебираться из отеля в отель.
(Нина Воронель сказала мне, что в архивах держала в руках и читала рукописный донос Вагнера на Бакунина, благодаря которому композитор и смог избежать тюрьмы).
Но положение Вагнера отчаянное уже не помогает испытанное средство от бедности - шампанское в номер за 20 золотых марок.
Вагнеру больше чем когда-либо не достает «денег, денег и денег». Похожая формулировка - есть у Наполеона, которому для «войны нужны три вещи - деньги, деньги и деньги».
Вагнеру перевалило за пятьдесят, но он по-прежнему в юношеской неустроенности, и ему впору опять взбираться на рижский парусный кораблик его молодости и бежать - но куда?
И тут случается чудо, природе которого как раз и посвящена «книга в книге» Воронель.
В гостинице Вагнера, где композитор опять сидит на чемодане, вдруг, «откуда ни возьмись появился» личный секретарь девятнадцатилетнего баварского короля Людовика Второго, который из за скоропостижной смерти отца пару недель назад оказался на баварском престоле. ( Это теплое местечко Виттельсбахи занимали уже 700 лет, и династия выродилась). Посланец короля вручает Вагнеру брильянтовый перстень и королевское приглашение - перебраться в Мюнхен.
Из-за Вагнера этого последнего Людовика чуть ни свергли. Бавария содрогнулась от требований Вагнера. Первым делом влюбленный король оплатил все долги Вагнера - композитору вручили гору серебряных талеров, для «инкассации» королевской казны - потребовалось взять две кареты.
Две кареты долгов!
«Вы тоже не имеете дела с женщинами - они так скучны» - сказал Людовик.
«Разумеется» - подтвердил Вагнер, как раз когда серебро в каретах вывозила его любовница Козима.
Личный секретарь короля хотел было прекратить немыслимое мотовство, но Вагнер потребовал его удалить, и заодно выгнать премьер- министра Баварии. И премьер-министра выгнали!
Людовику Второму вручили письмо от жителей Мюнхена с четырьмя тысячами подписей с «народной просьбой» удалить Вагнера. Но Людовик поселился в замке Берг на Штарнбергском озере, а Вагнера поселил с собой.
Меньше чем за год Вагнер потратил четверть миллиона марок.
«…Я не хочу быть фаворитом королевского фаворита» - пишет Ганс фон Бюллов - тогда еще муж Козимы.
Наконец влюбленный король «удаляет» от себя композитора и тот, после триумфа «Парсифаля», уезжает из Мюнхена в Швейцарию на специальном поезде.
Магистрат Мюнхена устроил в честь изгнания Вагнера из Баварии факельное шествие!
Вагнер перебирается на 10 лет в Швейцарию, но и там пользуется безграничной щедростью Людовика, который исхитряется время от времени наносить Вагнеру визиты инкогнито…
Так же инкогнито во второй части дилогии парашютист Ури - по заданию израильской разведки, направляется в Англию, где в одном из отдаленных северных графств, в библиотеке (как две капли воды похожей на знакомый нам средневековый немецкий замок) в которой собрано тысячи и тысячи старинных рукописей Ури должен охранять свою мать Клару. В первой части Клара была только адресатом писем Ури из Германии. Во второй же части Клара одна из главных героинь - на первых же страницах Клара становится любовницей террориста Карла, который неведомым образом выследил и соблазнил ее. Клара специалист по водоснабжению, и выбрана спецслужбами для ведения тайных переговоров Израиля с одним из арабских шейхов. Предмет переговоров - перемена всей политики от конфронтации к сотрудничеству, отсюда и необходимость тайны, которую обеспечивает Ури со товарищи…
Воронель опять противопоставляет европейские просторы - которые открываются летящим переговорщикам из окон самолетов - немыслимой тесноте библиотечного замка. Герои дилогии буквально протискиваются между стеллажами книг в помещение для переговоров - и решают там судьбы беспечной Европы.
Воронель подсказывает читателю неочевидное сравнение - способов лишения исторической памяти несколько. Террористы для этого устраивают «большие взрывы», после которых всё, что было до взрывов - уже не имеет для пострадавших, но чудом оставшихся в живых, никакого значения. Та же цель легко достигается за счет футбола, или любого другого массового психоза (припомните начало дилогии), подвергаясь которому толпы современных фанатиков-дикарей сметают, подобно племенам Аттилы, на своем пути все, что было до последнего победного матча…
В конце концов, положительные герои Воронель торжествуют, остаются в живых. Террористы и палачи терпят поражения, гибнут, исчезают.
Как хотелось бы, чтобы подобное течение событий, сойдя со страниц замечательной дилогии Нины Воронель, восторжествовало бы и в нашей жизни. Как бы хотелось, чтобы вагнеровско-бакунинский вечный водевиль «Бабах!» с припевом «повесьте его!» сошел бы, наконец, и с подмостков мировой истории...
Сергей Алиханов
Нина Воронель. Готический роман. В двух томах. Изд-во «Феникс», 2005 г.
Том 1. 480 стр. ISBN 5-222-06502-2
Том 2. 560 стр. ISBN 5-222-06503-0
Статья опубликована в газете «Книжное обозрение», в газете «Информпространство»,
в журнале "22".
Колоссальное - 55 печатных листов! - художественное полотно дилогии Нины Воронель по сути является подмалевком двадцатого века, на который - уже событиями самого романа - положены первые мазки века наступившего.
Воронель приводит своего героя в немецкую глубинку, где после двух мировых войн стоят памятники немецким солдатам, а не их жертвам,
Поколение, лишенное исторической памяти, в лице футбольных фанатов выбрасывает Ури - спецназовца израильской армии - из окна мчащегося поезда. Ури отдыхал в Германии, восстанавливался после того, как чудом остался в живых, а два его товарища были убиты на перманентной арабо-израильской войне.
Благодаря военным навыкам Ури остается в живых, и с подвернутой ногой, обессиленный, добирается до сельского кабачка. Подарив последние марки местному дурачку, Ури выходит на улицу и теряет сознание. Инге - хозяйка старинного замка - подхватывает Ури и привозит его к себе. Хозяйка недвижимости, состоящей в основном из руин, Инге наследница всего конгломерата немецкой ментальности, мистики, зарытых тут и там - в темных углах замка - сокровищ и костей предков, а - так же, как вскоре выясняется, - дневников, и фальшивых паспортов современного террориста. Кроме того, Инге - дочь своего отца, немого инвалида, который был в свое время комендантом расположенного неподалеку лагеря смерти, но ловко сумел избежать суда над нацистскими преступниками.
Древний род, уходящий корнями в средневековье, наделил Инге сверхъестественными способностями, она - ведьма. Однако Инге соблазняет десантника Ури с нехитрым житейским и бабским расчетом, поскольку совсем нелишне иметь в ее деле - Инге выращивает и продает свиней - бесплатного помощника и молодого любовника.
Читатель, вовлеченный в остро сюжетное развитие романа, поневоле втягивается в тему, которая ясными штрихами намечена Воронель с первых же страниц, и все более явственно вырисовывается в дальнейшем. Быт и взаимоотношение хозяев и работников в этом древнем замке существенно не менялись вот уже несколько столетий. Так же бастовали и требовали прибавку к жалованию крестьяне, как сейчас это делают работница, такие же убогие дети этих работниц - как Клаус, который впервые замечен был Ури еще в кабачке - а теперь слоняется там и тут, все подмечая, и по-своему объясняя романные перипетии. (Вся дилогия написаны от первого лица. Названием каждой главы романов служит имя персонажа, от лица которого в данной главке ведется повествование). Следует отметить поразительное проникновение писательницы в психику больного ребенка. В подземельях замка, населенных теми же призраками вырос и Отто - отец Инге - эсэсовец и убийца.
Нина Воронель описывает возрастающее влечение «парашютиста и ведьмы», живописует обыденные труды среди замшелых стен и стерильных пристроек свинарника с душем для животных. Вчитываясь, вдруг невольно начинаешь ощущать, что за рафинированным звучанием прозы, незаметно, медленно, но неуклонно воплощается художественный замысел. Нина Воронель показывает, как в этом рутинном, закованном в вековые предрассудки бытовании могло произрасти, и действительно произросло в прошедшем веке зерно звериной ненависти, зародыш Холокоста. В законченности кадансов, в умилительном звучании немецких и - советских! - песенок, Нина Воронель слышит сквозь прошедшие десятилетия такое желание благостного УЮТА предназначенного исключительно для своего «чудесного семейства», для своих «замечательных» (арийских или советских) людей, для «наших» по духу товарищей, ради которого - ничего не жаль, а в особенности чужих жизней.
Но среди призраков прошлого по средневековым замкнутым пространствами замка бродят и тени будущего. Бывший любовник Карл, с которым Инге познакомилась, когда работала стюардессой на международных авиалиниях, оказался террористом и одним из организаторов международного террора. Воронель описывает животную жизнь на конспиративных квартирах, где неделями скрываются разыскиваемые преступники. Времяпровождение этих несчастных лишено смысла. Обратная сторона терроризма показана на страницах дилогии во всей своей омерзительной обыденности. Скука, групповой секс, бесконечная грязь - и физическая, и духовная - помножена на безысходность каждой минуты, которая застыла в своей неподвижности и продолжается год за годом. Воронель изучила эту новую угрозу и новый вызов цивилизации, впрочем, как показывает писательница, совсем не новый. Воронель проводит детальный и глубокий анализ терроризма, как мирового явления, в качестве основоположника которого называет Бакунина. Любопытно, что известный борец с европейскими монархиями, был прямым потомком офицера, непосредственно отдававшего приказ стрелять шрапнелью на Сенатской площади в декабре 1825 года. По запарке предок террориста командовал, направлял выстрелы, вошел в раж, и все продолжал командовать, и было сделано 9-ть выстрелов, тогда как было приказано дать всего один. Следом за бузотером Бакуниным на страницах дилогии появляется и его приятель по дрезденской заварушке композитор Рихард Вагнер.
Воронель показывает, каким «типом» был Вагнер. Когда в Венском театре во время пожара - но ни на его опере! - а на спектакле «Сказки Гофмана» сгорело 900 человек, Вагнер заявил: «Я бы прослезился, если бы это были шахтеры. А тут светские люди с дурным вкусом сгорели на пошлом представлении оперетты Оффенбаха. Я совершенно равнодушен…» Фантастичная жизнь Вагнера настолько увлекает писательницу, что во второй части дилогии начинает казаться, что читаешь сценарий очередной серии «Листомании». Описана патологическая расточительность композитора, приведшая к тому, что большую часть своей жизни Вагнер голодал и бегал от кредиторов, но никогда, ни при каких обстоятельствах не платил долгов, хотя сидел в Париже в долговой яме. Едва только Вагнер исхитрялся получить очередную ссуду, любое воспоминание о долговом обязательстве начисто исчезало из его памяти.
«Люди должны дарить мне все, и не требовать взамен решительно ничего, кроме того, что я и так делаю» Нина Воронель прослеживает бесконечные перемещения Вагнера по Европе - повсюду композитор занимает денег и тут же «линяет» от долгов. Вот он скрывается от казачьих патрулей, пробирается на корабль, и морем вместе с женой выбирается из России (ни только Рига, но и большая часть Польши были тогда Россией).
Главки о Вагнере - эта книга в книге - в высшей степени занимательна!
На утлом суденышке, на котором ни тогда, ни, тем более, сейчас никто бы не рискнул выйти из рижского порта, Вагнер пускается во Францию - с заходом в норвежские фьорды, кораблик побывал и на рейде Лондона, и только спустя месяц достиг берегов Булони. Шум якорных цепей и песню матросов из «Летучего голландца» отражаемую норвежскими скалами, Вагнер привез из этого беспримерного путешествия. Опасные приключения на море, а следом нищенское существование в Париже, долговая тюрьма - все это высвободило творческие силы композитора. «Летучий голландец» не выдуман, а пережит и воплощен Вагнером. Начинает вулканическое творчество Вагнера на века вперед обеспечившего оперный репертуар мировым подмосткам. Сутью своих опер Вагнер сделал выражение Аристотеля - «драма это очищение страхом и состраданием».
Воронель обращает внимание читателя, что европейские постановки его опер ни приносит и десятой части необходимых - и уже потраченных! - Вагнером денег. Сколько бы Вагнер ни получил «авторских» от своей концертно-гастрольной деятельности - его потребности намного превышают его возможности.
Воронель описывает, как Вагнер, чтобы наполнить свое творчество жизненными впечатлениями, от оперных партитур, возвращается в свою собственную жизнь, словно в кино. И вот скуки, а, скорее, безысходности ради, Вагнер принимает участие в Дрезденской «мелкобуржуазной» революции, где у него в сообщниках и даже друзьях оказался Мишка Бакунин - странствующий основатель, теоретик и практик мирового терроризма.
Любопытно, что в 1848 году Вагнер помимо революции, готовил в Дрезденском театре постановку «Лоэнгрина». Его крайне раздражает прижимистый интендант оперы, которого Вагнер хочет казнить вместе с королем.
И тут образ бузотеров-революционеров вполне совместим в своей пещерной, активной ненависти с современным террористом Карлом (героем романа Воронель), который, однако, не в пример более скрытен, а потому и более опасен, чем свои предшественники.
Вагнер в шутку сочиняет либретто, направленное в «светлое будущее», в котором идеалы человечности воплощаются в самое простенькое название: «Гибель и разрушение» - для тенора, «обезглавьте его» для сопрано «повесьте его», а бас все время должен твердить одно: «Огня!» «Огня»!
Бузотеры «оттянулись по полной» - разобрали брусчатку мостовых, порубили для баррикад деревья на бульварах. После провала революции, Бакунин на коляске бежит в «рудные горы», а Вагнер от немедленного ареста скрывается в Швейцарии, где с единственным чемоданом и без копейки денег начинает перебираться из отеля в отель.
(Нина Воронель сказала мне, что в архивах держала в руках и читала рукописный донос Вагнера на Бакунина, благодаря которому композитор и смог избежать тюрьмы).
Но положение Вагнера отчаянное уже не помогает испытанное средство от бедности - шампанское в номер за 20 золотых марок.
Вагнеру больше чем когда-либо не достает «денег, денег и денег». Похожая формулировка - есть у Наполеона, которому для «войны нужны три вещи - деньги, деньги и деньги».
Вагнеру перевалило за пятьдесят, но он по-прежнему в юношеской неустроенности, и ему впору опять взбираться на рижский парусный кораблик его молодости и бежать - но куда?
И тут случается чудо, природе которого как раз и посвящена «книга в книге» Воронель.
В гостинице Вагнера, где композитор опять сидит на чемодане, вдруг, «откуда ни возьмись появился» личный секретарь девятнадцатилетнего баварского короля Людовика Второго, который из за скоропостижной смерти отца пару недель назад оказался на баварском престоле. ( Это теплое местечко Виттельсбахи занимали уже 700 лет, и династия выродилась). Посланец короля вручает Вагнеру брильянтовый перстень и королевское приглашение - перебраться в Мюнхен.
Из-за Вагнера этого последнего Людовика чуть ни свергли. Бавария содрогнулась от требований Вагнера. Первым делом влюбленный король оплатил все долги Вагнера - композитору вручили гору серебряных талеров, для «инкассации» королевской казны - потребовалось взять две кареты.
Две кареты долгов!
«Вы тоже не имеете дела с женщинами - они так скучны» - сказал Людовик.
«Разумеется» - подтвердил Вагнер, как раз когда серебро в каретах вывозила его любовница Козима.
Личный секретарь короля хотел было прекратить немыслимое мотовство, но Вагнер потребовал его удалить, и заодно выгнать премьер- министра Баварии. И премьер-министра выгнали!
Людовику Второму вручили письмо от жителей Мюнхена с четырьмя тысячами подписей с «народной просьбой» удалить Вагнера. Но Людовик поселился в замке Берг на Штарнбергском озере, а Вагнера поселил с собой.
Меньше чем за год Вагнер потратил четверть миллиона марок.
«…Я не хочу быть фаворитом королевского фаворита» - пишет Ганс фон Бюллов - тогда еще муж Козимы.
Наконец влюбленный король «удаляет» от себя композитора и тот, после триумфа «Парсифаля», уезжает из Мюнхена в Швейцарию на специальном поезде.
Магистрат Мюнхена устроил в честь изгнания Вагнера из Баварии факельное шествие!
Вагнер перебирается на 10 лет в Швейцарию, но и там пользуется безграничной щедростью Людовика, который исхитряется время от времени наносить Вагнеру визиты инкогнито…
Так же инкогнито во второй части дилогии парашютист Ури - по заданию израильской разведки, направляется в Англию, где в одном из отдаленных северных графств, в библиотеке (как две капли воды похожей на знакомый нам средневековый немецкий замок) в которой собрано тысячи и тысячи старинных рукописей Ури должен охранять свою мать Клару. В первой части Клара была только адресатом писем Ури из Германии. Во второй же части Клара одна из главных героинь - на первых же страницах Клара становится любовницей террориста Карла, который неведомым образом выследил и соблазнил ее. Клара специалист по водоснабжению, и выбрана спецслужбами для ведения тайных переговоров Израиля с одним из арабских шейхов. Предмет переговоров - перемена всей политики от конфронтации к сотрудничеству, отсюда и необходимость тайны, которую обеспечивает Ури со товарищи…
Воронель опять противопоставляет европейские просторы - которые открываются летящим переговорщикам из окон самолетов - немыслимой тесноте библиотечного замка. Герои дилогии буквально протискиваются между стеллажами книг в помещение для переговоров - и решают там судьбы беспечной Европы.
Воронель подсказывает читателю неочевидное сравнение - способов лишения исторической памяти несколько. Террористы для этого устраивают «большие взрывы», после которых всё, что было до взрывов - уже не имеет для пострадавших, но чудом оставшихся в живых, никакого значения. Та же цель легко достигается за счет футбола, или любого другого массового психоза (припомните начало дилогии), подвергаясь которому толпы современных фанатиков-дикарей сметают, подобно племенам Аттилы, на своем пути все, что было до последнего победного матча…
В конце концов, положительные герои Воронель торжествуют, остаются в живых. Террористы и палачи терпят поражения, гибнут, исчезают.
Как хотелось бы, чтобы подобное течение событий, сойдя со страниц замечательной дилогии Нины Воронель, восторжествовало бы и в нашей жизни. Как бы хотелось, чтобы вагнеровско-бакунинский вечный водевиль «Бабах!» с припевом «повесьте его!» сошел бы, наконец, и с подмостков мировой истории...
Сергей Алиханов