"В торговой сутолоке дней..." - стихи.
***
Приятель мой, нищий киношник,
Оставленный славой, женой,
Бродяга, хвастун, полуночник,
Заехал однажды за мной.
И с ним мы немедля помчались,
Погнали, пошли, понеслись.
И вроде неплохо набрались.
Но все еще не добрались...
В МЕТРО
(перегон Коломенская-Автозаводская)
Вновь порываем мы с туннелем
И мчим на мост.
Все тот же вид.
Октябрь здесь спутаешь с апрелем -
Гараж, завод, труба дымит.
Идет короткая минута.
Сейчас в туннель нырнем опять.
И в это время почему-то
Я никогда не мог читать.
Брошюру, свежую газету
Я просто так в руках держал.
И все смотрел на землю эту,
Смотрел и взглядом провожал.
"День поэзии 1982 г."
* * *
Мне туда, где находок, разлук и потерь
Числа мчатся вперед и назад,
Где лишь кабели видно и в окна, и в дверь -
Вдоль туннелей змеятся, висят,
И под скрип тормозов, пролетев перегон,
Жму на створки - быстрее открыть!
Снова перебегу из вагона в вагон,
Чтоб поближе мне к выходу быть…
***
Она еще живет, выходит на дорогу
По всей глухой версте заросшею травой.
Вернулась в отчий дом, и напоследок к Богу.
Нет больше стариков по всей Руси святой.
От всех земных трудов осталась ей прополка,
От голода ее спасает огород.
Молитвами без слов седая комсомолка
не просит ничего и никого не ждет.
***
Вдоль улицы, где те же водостоки,
Фасады, камни - в тот же век жестокий.
В горах кипит имперская работа:
В ночь - кавалерия, а по утрам - пехота.
Мой прадед поставляет сбрую, седла,
Зажиточно живет, но не оседло.
Мир так несправедлив и неказист! -
Всё изменить! - решает гимназист…
Я следом шел лет через шестьдесят,
И видел в стеклах одержимый взгляд.
Для своего марксистского кружка
Он лучшего нашел ученика -
Бунтарская свершилась небылица,
И мой отец уехал из Тифлиса.
Взгляд в прошлое вернулся, полный сглаза -
И все корпим над картами Кавказа…
Чугун ворот просел, засов ослаб,
В засадах времени не разобрался штаб…
В ГАСТРОНОМЕ
По быстрому куплю себе еду, -
Уже я занял очередь повсюду.
- А здесь кто крайний? Я за вами буду.
Запомните меня, я отойду.
***
Как «бордюрщик» с достаточным стажем,
У колхозного рынка руин,
Посидим, ничего и не скажем -
Я остался один…
И по желтой тоскуя “копейке” -
Ходовая вконец подвела -
На заснеженной жду я на скамейке,
И белей, чем бела
Жизнь-метель завывает у рынка,
И пока подъезжает трамвай,
Талый снег из сырого ботинка
Выбивай…
***
Держусь за поручень за ржавый -
Обсыпать наледь ни с руки -
Впечатываю шаг державы
В колдобины и бугорки.
Обледеневшая тропинка
Вдоль по которой я бреду -
Шрам от крутого поединка
В моем горячечном бреду.
Еще хватает мне сноровки
На лед затылком не упасть.
А по другому к остановке
28-го не попасть.
НА СОЛДАТСКОМ БАЗАРЕ
Пока клиентов ждут худые ювелиры -
Их золото гнетёт по этой жизни сирой,
Без оформления валяясь в их столах.
Тогда они идут в хинкальную, в пивную,
И с кружками в руках клянут судьбу шальную,
И этот вечный страх в их маленьких делах!
Средь шумных продавцов и спекулянтов грузных,
Средь помидорных гор, среди холмов арбузных,
На темных лицах их тревоги скрытой тень:
О золото, когда ж ты в деньги превратишься?
О этот жалкий страх - когда же прекратишься? -
Клиенты, где же вы - какой опасный день!
Я перстень закажу с таинственной печаткой,
Из мастерской пойду с опасливой оглядкой -
Кто соглядатай здесь? - смотрю я невзначай.
О, золото! Своей безумной, страшной власти,
Нас не лишай, и как ты нам дало напасти,
Как ты дало нам страх - так нам свободу дай!
1972 г.
***
Свидетельство исчезнувших ремёсел-
На медном блюде олова следы.
На шкаф когда-то я его забросил,
Достал, и вспомнил темные ряды
Лудильщиков, тяжелый запах серный
На задымленном рынке городском.
Там патины ажур и блеск неверный
Фальшивым подновляли серебром.
И взглядами нас провожали люди,
Сжимая дохрущевские рубли...
И солнце так сияло в этом блюде,
Когда с отцом мы по базару шли…
СТАНСЫ
В торговой сутолоке дней
Исчезла память лихолетья,
И преждевременных смертей
Уже закончилось столетье.
Раздумья больше не гнетут,
От звонов ширятся пределы -
Колокола опять гудут,
И хорошо, что новоделы.
Отвесив прошлому поклон,
Зане в подробности не влазим.
А благовест - не вещий звон
Колоколов, слетавших наземь.
В борении газетных сил
Равны всезнайки и невежды.
Зачем мне ветер доносил
И перезвоны, и надежды?..
