Дед поэта Александра Блока - Андрей Николаевич Бекетов - о Тифлисе в 1856 году.
Уже 5-ть лет в Тифлисе работает Итальянская опера -http://alikhanov.livejournal.com/1172364.html)
Майдан и Метехский замок
Описание Тифлиса 50-х гг. XIX века оставил дед поэта Александра Блока, ботаник Андрей Николаевич Бекетов. Тифлис был первым местом его работы. Окончив в 1849 году Казанский университет с ученой степенью кандидата естественных наук, он получил место учителя биологии, физики, сельского хозяйства в 1-й тифлисской гимназии, где проработал 5 лет. Из его обширных путевых очерков приведем лишь для наглядности один лишь отрывок, написанный в 1856 г.:
«Майдан и армянский базар, с выходящими из них переулками и темными рядами, всего более характеризуют его, как азиатский город, не говоря об Авлабаре, представляющем нечто вроде Калькутты или Каира. Майдан, или татарский базар, есть тесная площадь, постоянно набитая народом. Если смотреть на нее с обрывистого, каменистого Сололакского хребта,
ограничивающего город с юга, то, кроме голов человеческих, лошадиных, буйволовых, бычачьих, ослиных и даже верблюжьих, почти ничего не видно. Зловонные испарения подымаются над Майданом густою тучею; грязь редко высыхает. Тут представители разнообразного населения Тифлиса: татары, в рыжеватых шапках и бурках, с черными, седыми, красными и белыми бородами; дородные армяне, с наклонными шеями, в чистых чухах и московских картузах; молодцеватые грузины, перетянутые, часто засаленные и оборванные, с шапками, заломленными набекрень; кабардинцы, дико смотрящие исподлобья и продающие оружие и бурки; мулла в белой чалме; персияне с красными ногтями, в аршинных шапках и широких кафтанах, или абах своих; на ногах у них пестрые носки и маленькие туфли, надетые на одни только пальцы.
Тулукчи (водовозы) и работники в валеных конических колпаках; рачинцы 47, муши в папанаки 48, греки в красных фесах, пестрых небольших чалмах, куртках и синих шальварах. Хевсур со щитом и луком пробирается также сквозь толпу; мелькает круглая шляпа европейца; извозчик кричит во все горло: кабарда! (по-грузински: берегись), то же взывает всадник, которого лошадь машет головою, прыгает, садится назад и бряцает посеребренными побрякушками сбруи. Тянутся двуколесные арбы, да какие разнообразные! Грузинские, у которой угловатые колеса вертятся вместе с осью: она запряжена парою, четвернею или даже шестернею буйволов; на ярме сидит оборванный мальчик: он колотит тяжелую скотину палкой; на арбе огромный бурдюк, торчащий вверх ногами, или целое семейство с женщинами и детьми, под прикрытием полосатого, ярко-цветного ковра. Вот арбы осетин и лезгин, с саженными скрипящими колесами: они запряжены лошадьми; греческие арбы, с низкими сплошными колесами без спиц, обитыми железными выпуклыми шинами: их везет классическая пара волов. Справа, из переулка, ведущего на мост, выступает караван верблюдов: вожатый татарин тянет первого из них за ноздри веревкою; верблюд жалобно рычит, машет косматой головой, загибает шею назад, лениво опускается на колени. Тут же идет из Эривани персидский караван на вьючных лошадях, стройных, хотя малорослых. Особенно красивы их головы. Все они обвешаны кистями, бубенчиками и колокольчиками.
Нарикала
В лавках продают плоды, живую рыбу, муку, свечи, сыр, масло, битых фазанов, турачей 49, джейранов. Дикие козы висят так и сям и гниют среди жаркого воздуха; тут же вход в темные ряды, или крытые галереи, в которых расположены армянские лавки, наполненные московскими товарами, так же как коврами, войлоками и другими произведениями Закавказья и Персии.
Пройдя чрез одну из этих галерей, вы входите на Армянский базар - длинную, узкую и кривую улицу, где все дома построены на грузинский лад, то есть без крыш, и заняты открытыми лавками и мастерскими.
Эта улица еще пестрее Майдана: она начинается от Эриванской площади, среди которой стоит большое здание с колоннадою: это театр, в соединении с гостиным двором - род Пале-Рояля.
Микст в Тифлисе.
Другим концом армянский базар примыкает к банной площади, уже полной серных испарений минеральной воды, заменяющей здесь простую во всех банных бассейнах. К этим испарениям примешиваются другие, совершенно иного свойства: испарения от шашлыка, плова, босбаша, провесной, вареной рыбы и проч.
Тут, так же как и в других местах базара и примыкающих к нему переулков, помещается множество татарских ресторанов: нельзя сказать, чтоб они плохо стряпали, нельзя сказать также, что кушанья их безвкусны; но так как все жарится и варится публично, да притом с приемами далеко не чистоплотными, то не советую долго оставаться перед этими общественными кухнями. Вот обыкновенное устройство лавки: передней стены не существует - вместо нее род прилавка с широким входом; за этим прилавком купец или мастеровой. Если это повар, то у него пылает огонь в очаге; котлы, имеющие совершенно подобие наших кучерских шапок, поставленных вверх полами, кипят и трещат: в них смешение жирной баранины, нутреного сала, виноградного сока, разных ароматных трав, - все это разведено водою и составляет чахир-тму; отымите виноградный сок - получите босбаш. На сковородах жарится картофель и даже котлеты - российское нововведение. На железных палках нанизаны небольшие куски баранины: это шашлык в тесном смысле слова; птица и большие куски мяса жарятся на таких же вертелах: это шашлык в обширном значении слова. Всем этим заправляет жирный, лоснящийся грузин: он то и дело шныряет в разные концы своей смрадной лавки, снимает пену с босбаша, отбрасывает на цедилку рис для плова и тому подобное.
В татарских лавках подобного рода видите вы вместо грузина татарина или персиянина с зюльфами и в валеной шапке. У грузина на прилавке множество маринованных трав и чуреки (грузинский хлеб), у татарина вместо чуреков лаваши (татарский хлеб).
За кухнями следует целый ряд фруктовых и овощных лавочек; они также довольно интересны. Плоды и овощи расположены в широких и низких деревянных чашах; тут виноград синий, белый, розовый, с крупными и мелкими зернами; разнообразные гроздья его виднеются отовсюду; персики, курага (абрикосы), алучша (круглая, зеленая слива), груши, между которыми особенно замечательны гулябы, небольшие, чрезвычайно сочные и ароматические, и проч. Тут же морковь, цветом больше походящая на свеклу, картофель, белые и красные бобы, горох самых разнообразных форм: есть горошины круглые, продолговатые, четырехугольные, угловатые; ароматные и острые травы - эстрагон (по-грузински тархун)
цветы жонжоли (Staphylleae), жесткий салат, изюм, кишмиш, мед в горшках, осетинский сыр в виде небольших грязных лепешек; тут же сверху висят сальные свечи, сахар, стручковый перец, провесные балыки. В свое время появляется множество арбузов и дынь. Арбузы здесь вообще не хороши, но дыни, особенно эриванские дутмы, отличаются необыкновенною сладостью и нежностью мяса. Аромат их, впрочем, не может сравниться с ароматом хороших канталуп.
Продавцы кричат во все горло, немилосердно стучат весами, отвешивая на одной и той же чашке мед, персики, сыр, масло, сметану, и все это прямо на железе или на меди: оберточной бумаги не употребляется. Около этих лавок скитаются жующие, засаленные,
дородные фигуры, повара, хозяйки и проч. Недалеко отсюда табачный ряд: вы видите, как крутят папиросы, как крошат табак; далее в лавке сидит грузин, разматывающий шелк: для этого он употребляет не только руки, но и одну из ног, на которую надет одним концом моток блестящих нитей.
Загляните в переулки: там увидите, как куют железо, серебро, шьют чухи и папахи, долбят деревянные трубки. Вся эта индустрия не прекращается и с наступлением вечера: одни зажигают фонари, другие вонзают сальные свечи в кучи изюма и других продуктов; крики и шум не умолкают. Пустите на эту улицу такую же пеструю толпу, как на Майдане, прибавьте несколько лавок со стеклянными дверьми и большими окнами, сквозь которые виднеются московские товары, представьте, что мостовая на армянском базаре самая ужасная, грязь изредка сменяется пылью, вспомните, что на низких крышах домов гнездятся группы женщин,
в белых чадрах или катибах 50, что извозчики здесь скачут беспрестанно, и будете иметь полное понятие об армянском базаре» .
Через 24 года - 1888 год - П.И. Чайковский в гостях у семьи Алихановых.
На фоне авто декабрь 1909 - через 53 года.
Майдан и Метехский замок
Описание Тифлиса 50-х гг. XIX века оставил дед поэта Александра Блока, ботаник Андрей Николаевич Бекетов. Тифлис был первым местом его работы. Окончив в 1849 году Казанский университет с ученой степенью кандидата естественных наук, он получил место учителя биологии, физики, сельского хозяйства в 1-й тифлисской гимназии, где проработал 5 лет. Из его обширных путевых очерков приведем лишь для наглядности один лишь отрывок, написанный в 1856 г.:
«Майдан и армянский базар, с выходящими из них переулками и темными рядами, всего более характеризуют его, как азиатский город, не говоря об Авлабаре, представляющем нечто вроде Калькутты или Каира. Майдан, или татарский базар, есть тесная площадь, постоянно набитая народом. Если смотреть на нее с обрывистого, каменистого Сололакского хребта,
ограничивающего город с юга, то, кроме голов человеческих, лошадиных, буйволовых, бычачьих, ослиных и даже верблюжьих, почти ничего не видно. Зловонные испарения подымаются над Майданом густою тучею; грязь редко высыхает. Тут представители разнообразного населения Тифлиса: татары, в рыжеватых шапках и бурках, с черными, седыми, красными и белыми бородами; дородные армяне, с наклонными шеями, в чистых чухах и московских картузах; молодцеватые грузины, перетянутые, часто засаленные и оборванные, с шапками, заломленными набекрень; кабардинцы, дико смотрящие исподлобья и продающие оружие и бурки; мулла в белой чалме; персияне с красными ногтями, в аршинных шапках и широких кафтанах, или абах своих; на ногах у них пестрые носки и маленькие туфли, надетые на одни только пальцы.
Тулукчи (водовозы) и работники в валеных конических колпаках; рачинцы 47, муши в папанаки 48, греки в красных фесах, пестрых небольших чалмах, куртках и синих шальварах. Хевсур со щитом и луком пробирается также сквозь толпу; мелькает круглая шляпа европейца; извозчик кричит во все горло: кабарда! (по-грузински: берегись), то же взывает всадник, которого лошадь машет головою, прыгает, садится назад и бряцает посеребренными побрякушками сбруи. Тянутся двуколесные арбы, да какие разнообразные! Грузинские, у которой угловатые колеса вертятся вместе с осью: она запряжена парою, четвернею или даже шестернею буйволов; на ярме сидит оборванный мальчик: он колотит тяжелую скотину палкой; на арбе огромный бурдюк, торчащий вверх ногами, или целое семейство с женщинами и детьми, под прикрытием полосатого, ярко-цветного ковра. Вот арбы осетин и лезгин, с саженными скрипящими колесами: они запряжены лошадьми; греческие арбы, с низкими сплошными колесами без спиц, обитыми железными выпуклыми шинами: их везет классическая пара волов. Справа, из переулка, ведущего на мост, выступает караван верблюдов: вожатый татарин тянет первого из них за ноздри веревкою; верблюд жалобно рычит, машет косматой головой, загибает шею назад, лениво опускается на колени. Тут же идет из Эривани персидский караван на вьючных лошадях, стройных, хотя малорослых. Особенно красивы их головы. Все они обвешаны кистями, бубенчиками и колокольчиками.
Нарикала
В лавках продают плоды, живую рыбу, муку, свечи, сыр, масло, битых фазанов, турачей 49, джейранов. Дикие козы висят так и сям и гниют среди жаркого воздуха; тут же вход в темные ряды, или крытые галереи, в которых расположены армянские лавки, наполненные московскими товарами, так же как коврами, войлоками и другими произведениями Закавказья и Персии.
Пройдя чрез одну из этих галерей, вы входите на Армянский базар - длинную, узкую и кривую улицу, где все дома построены на грузинский лад, то есть без крыш, и заняты открытыми лавками и мастерскими.
Эта улица еще пестрее Майдана: она начинается от Эриванской площади, среди которой стоит большое здание с колоннадою: это театр, в соединении с гостиным двором - род Пале-Рояля.
Микст в Тифлисе.
Другим концом армянский базар примыкает к банной площади, уже полной серных испарений минеральной воды, заменяющей здесь простую во всех банных бассейнах. К этим испарениям примешиваются другие, совершенно иного свойства: испарения от шашлыка, плова, босбаша, провесной, вареной рыбы и проч.
Тут, так же как и в других местах базара и примыкающих к нему переулков, помещается множество татарских ресторанов: нельзя сказать, чтоб они плохо стряпали, нельзя сказать также, что кушанья их безвкусны; но так как все жарится и варится публично, да притом с приемами далеко не чистоплотными, то не советую долго оставаться перед этими общественными кухнями. Вот обыкновенное устройство лавки: передней стены не существует - вместо нее род прилавка с широким входом; за этим прилавком купец или мастеровой. Если это повар, то у него пылает огонь в очаге; котлы, имеющие совершенно подобие наших кучерских шапок, поставленных вверх полами, кипят и трещат: в них смешение жирной баранины, нутреного сала, виноградного сока, разных ароматных трав, - все это разведено водою и составляет чахир-тму; отымите виноградный сок - получите босбаш. На сковородах жарится картофель и даже котлеты - российское нововведение. На железных палках нанизаны небольшие куски баранины: это шашлык в тесном смысле слова; птица и большие куски мяса жарятся на таких же вертелах: это шашлык в обширном значении слова. Всем этим заправляет жирный, лоснящийся грузин: он то и дело шныряет в разные концы своей смрадной лавки, снимает пену с босбаша, отбрасывает на цедилку рис для плова и тому подобное.
В татарских лавках подобного рода видите вы вместо грузина татарина или персиянина с зюльфами и в валеной шапке. У грузина на прилавке множество маринованных трав и чуреки (грузинский хлеб), у татарина вместо чуреков лаваши (татарский хлеб).
За кухнями следует целый ряд фруктовых и овощных лавочек; они также довольно интересны. Плоды и овощи расположены в широких и низких деревянных чашах; тут виноград синий, белый, розовый, с крупными и мелкими зернами; разнообразные гроздья его виднеются отовсюду; персики, курага (абрикосы), алучша (круглая, зеленая слива), груши, между которыми особенно замечательны гулябы, небольшие, чрезвычайно сочные и ароматические, и проч. Тут же морковь, цветом больше походящая на свеклу, картофель, белые и красные бобы, горох самых разнообразных форм: есть горошины круглые, продолговатые, четырехугольные, угловатые; ароматные и острые травы - эстрагон (по-грузински тархун)
цветы жонжоли (Staphylleae), жесткий салат, изюм, кишмиш, мед в горшках, осетинский сыр в виде небольших грязных лепешек; тут же сверху висят сальные свечи, сахар, стручковый перец, провесные балыки. В свое время появляется множество арбузов и дынь. Арбузы здесь вообще не хороши, но дыни, особенно эриванские дутмы, отличаются необыкновенною сладостью и нежностью мяса. Аромат их, впрочем, не может сравниться с ароматом хороших канталуп.
Продавцы кричат во все горло, немилосердно стучат весами, отвешивая на одной и той же чашке мед, персики, сыр, масло, сметану, и все это прямо на железе или на меди: оберточной бумаги не употребляется. Около этих лавок скитаются жующие, засаленные,
дородные фигуры, повара, хозяйки и проч. Недалеко отсюда табачный ряд: вы видите, как крутят папиросы, как крошат табак; далее в лавке сидит грузин, разматывающий шелк: для этого он употребляет не только руки, но и одну из ног, на которую надет одним концом моток блестящих нитей.
Загляните в переулки: там увидите, как куют железо, серебро, шьют чухи и папахи, долбят деревянные трубки. Вся эта индустрия не прекращается и с наступлением вечера: одни зажигают фонари, другие вонзают сальные свечи в кучи изюма и других продуктов; крики и шум не умолкают. Пустите на эту улицу такую же пеструю толпу, как на Майдане, прибавьте несколько лавок со стеклянными дверьми и большими окнами, сквозь которые виднеются московские товары, представьте, что мостовая на армянском базаре самая ужасная, грязь изредка сменяется пылью, вспомните, что на низких крышах домов гнездятся группы женщин,
в белых чадрах или катибах 50, что извозчики здесь скачут беспрестанно, и будете иметь полное понятие об армянском базаре» .
Через 24 года - 1888 год - П.И. Чайковский в гостях у семьи Алихановых.
На фоне авто декабрь 1909 - через 53 года.