Повесть "Клубничное время"
Повесть "Клубничное время" впервые была опубликована в журнале "Континент" 77,
вышла в книгах "Игра в подкидного" изд-во "АСТ" и
в книге "Клубничное время" - изд-во "Терра".
По повести "Клубничное время снят телефильм" "Игры в подкидного".
* * *
Хорошо, что Жора накануне начал прокручивать операцию с «КамАЗами» и обналичил семь миллионов, хотя и не побежишь сейчас с этими мешками, и куда бежать - все перекрыто. По дороге в офис он переждал в машине, когда пройдет танковая колонна, но дождался только, что перегородили выезд на проспект. Проехал дворами, переулками. Стал Жора звонить - всюду паника, что делать - никто не знает. Стал Жора просчитывать варианты - ни улететь, ни в глубинку, в нору какую-нибудь не запрятаться: поздно. Неужели все зря, столько работал и опять начинать с нуля? Говорили ему умные люди: переводи все до рубля в валюту и - перегоняй туда, ничего не оставляй.
А он все тянул, все крутился, и вот - на тебе. Позвонил в банки - да, так и есть, все заморожено, счета не работают.
- Только мои?
- Нет, все счета.
«Ну что, - решил Жора, - копейка там у меня все ж таки припасена, в здесь умереть еще успеем, а пока надо убраться с глаз долой.»
Загрузил мешками мини-автобус «тойотовский», сам сел за руль.
- Что нам делать? - спросил Володя-охранник.
- Ждите здесь, я позвоню. Пока разузнайте, что происходит.
Огляделся, вроде нет никого вокруг, и поехал к Андрею, на квартиру, которую подарил ему недавно. Еле добудился долгими звонками, поднял его наконец. На похмельную рожу сына смотреть было противно, да и не до этого. Девок двух прогнал и приказал Андрею:
- Одевайся, поехали.
Обосновались в Медведково, там Жора купил недавно этаж в кооперативном доме, двери у входа стальные поставил, мебель фирменную завез, хотел за грины сдавать. А теперь сам залез сюда, как в берлогу, - дня два, наверно, у него еще есть. Устроился и стал звонить, узнавать, что происходит:
- Танки где?
- У всех мостов, по пять с каждой стороны, а в центре полно их.
- А солдаты?
- Вылезают, бродят вокруг, жратву ищут.
- Патроны, снаряды есть у них?
- Вроде есть, но говорят, что нет.
- Ельцина взяли?
- Нет еще.
«Волынят, долго копаются, - стал соображать Жора. И решил:
«Надо бороться». Обзвонил партнеров своих, с кем дела вел и кого уважал, и каждому говорил:
- Все туда везите, продукты, деньги, ничего не жалейте, дорога каждая минута...
Первым из делового мира понял Жора, что заколебался путч, что это не неспешность победителя, а просто неуверенность.
Не продумали, не все просчитали, сукины дети, а теперь топчутся в нерешительности.
Зная хватку его и чутье, поверили ему. Ночью Жора опять перетащил мешки с деньгами в машину и поехал в один из своих офисов, возле «Кутузовского» метро, - оттуда до белодомовского противостояния было рукой подать.
И уже с самого раннего утра, раздавая деньги доверенным людям, он приказывал:
- Покупайте все - цена не имеет значения, на рынках, в ресторанах еду, все со складов - несите туда. Скупайте все в магазинах. Оружие, какое сумеете достать, несите туда. Танкистам, которые перейдут на нашу сторону, давайте двадцать, тридцать тысяч. Ничего не прячьте, если наша возьмет, получите от меня больше...
Неизвестно, куда ушли эти деньги и все те миллионы, которые, не считая, бросали на чашу весов подельники Жорины, коммерческие банки - наличка рекой текла, каждый зачерпнуть мог, концов не найти.
* * *
Зазвонил телефон, Зипер пошарил, не раскрывая глаз, и нашел трубку. Какой-то незнакомый голос прокричал: «Включай радио, соня!» - и раздались короткие гудки. Зипер проснулся, и не сразу понял, что звонили не ему, а отсутствующему хозяину квартиры. «Что там такое еще стряслось?» подумал Зипер, набрал номер приятеля и узнал о гекачепистах. Пошарив в холодильнике, в кухонных шкафах, он нашел спиртовую настойку шиповника, опохмелился, вышел на улицу и поехал на метро в центр, чтобы поучаствовать в происходящем.
Проезжие части центральных улиц и площадей, по которым бродил Зипер, обычно выметенные шинами мчащихся автомобилей, были заставлены шеренгами бронетранспортеров, запружены народом, усыпаны мусором. Пыль, натертая гусеницами, несла какой-то аллерген. Зипер начал чихать и никак не мог прочихаться, а жилистые, пронизанные варикозными венами, ноги сами несли его туда, где назревали главные события - к Белому дому. Еще не было баррикад, да и народу было немного, а Зипер уже шастал вокруг, и встретил приятеля со студии, который когда-то готовил батальные сцены в «Карателях», а сейчас набирал бойцов в оборону. Зипер обрадовался, записался, а вскоре ему досталась снайперская винтовка. Его поставили, вернее положили у одного из окон, и он стал оглядываться, осматривать окрестности через оптический прицел.
Не страх, а какой-то восторг возможной смерти пронизал его, когда в окнах здания СЭВ высмотрел он трех или четырех снайперов, которые, как ему показалось, метили прямо в него. Если бы началось, он, наверное, и стрелял бы, но не по цели, а так, для острастки. Умереть Зипер собрался твердо именно здесь, перед своим окном. Жрать и даже пить не очень хотелось, но курил он одну за другой. «И убьют по огоньку», - думал Зипер, но все равно курил - сигарет было вдоволь.
Ночью глубокой, когда его сменили, он не лег спать, а выбрался из здания, ходил от костра к костру, и радовался, видя столько сияющих, одухотворенных значимостью происходящего, лиц.
Зипер говорил не переставая, не слушал, что говорили ему - выговаривался за молчаливое дежурство. На вторую ночь он почти потерял голос. Спал он за все дни противостояния только один раз в кресле. Его будили, добудиться не смогли, и вместе с креслом перенесли за угол - по стратегии коридорной обороны мебель надо было передвинуть именно туда.
Когда путч закончился Валентин Иванович Мишавкин, по кличке Зипер, пошел в церковь в Коломенском, поставил свечку за два рубля и поблагодарил Иисуса Христа, что уберег его от погибели.
* * *
Безуспешно прокрутив минут двадцать телефон спецсвязи, поговорив с порученцами, но так и не пообщавшись ни с кем из высшего руководства, Федор Сергеевич вышел из явочной квартиры возле Смоленской площади и пошел к Новому Арбату ознакомиться с оперативной обстановкой. В свете фонарей вглядываясь и запоминая по обыкновению лица, он с негодованием думал о той глупости, с какой, по его мнению, продолжали действовать чрезвычайщики.
«Ну кто бы знал, здоров Горбачев или приболел, если б они сами об этом не объявили? К чему эти преждевременные, бездарные разглагольствования? Разослали бы по местам директивы, а потом, если бы кто не понял, тому мы бы и объяснили. А теперь здесь сотни иностранных корреспондентов. Этих писак не меньше, чем самих баррикадников. А сколько еще летит, аккредитацию прямо с борта запрашивают, как будто здесь чемпионат по хоккею.
Только и крутят сейчас по всем мировым новостям - вспомнил генерал рекламные разбивки, которые сегодня утром видел у себя по служебной CNN:
средство для укрепления волос - Ельцин на танке,
Пицца-хат - бронемашины на Манежной площади,
полоскание для зубов - Ростропович проклятый интервью дает, -
и от ненависти у генерала ток по коже прошел.
А эти начальнички тоже хороши - прокукарекали и сидят где-то, ждут, что само рассветет, никто ответственности на себя брать не хочет. Как будто это очередной БАМ - нагнал народу, поднял хай - что-нибудь да построят. Напустили в город технику и стоит здесь она, как красная тряпка для быка, а оперативного решения не принимают! Я с одним своим управлением решил бы все вопросы, а теперь вон сколько наших ребят здесь работают, а все без толку.
Сами-то куда попрятались? Даже когда отдавали приказы - как в Тбилиси - потом отнекивались, юлили, противно смотреть. А прояви твердость, заяви: еще соберетесь - опять всех разгоним! - всего этого безобразия и не было бы никогда.
Готовились... К параду и то мы больше готовимся.»
Генерал неспешно прошел контрольные пункты белодомовских, показывая доставленный ему час назад пропуск, называл действующий пароль.
«В казаки разбойники играют» - продолжал на ходу грустные размышления Федор Сергеевич. Он все осмотрел - все было ясно, кроме одного: почему их не разгонят. Двух спецгрупп хватит на всех...
К генералу в штатском подошел тип лет сорока, небритый, грязный, точно моджахед, и, ухмыляясь, попросил закурить.
Гебешник достал начатую пачку «Столичных», протянул.
- Можно взять парочку?
- Бери.
Парень вытащил щипком штук пять и еще две сигареты упали. Зипер - это был он - поднял их с гранитной плиты и стал запихивать обратно в пачку.
- Бери все - я почти не курю.
- Спасибо. Давно тут, отец?
- С самого начала.
- Продержимся, слабо коммунякам к нам сунутся.
- Куда им.
Зипер зажег спичку, стал закуривать, скосил глаза на кончик сигареты, а генерал зашагал дальше.
«Вот так же, - продолжал сокрушаться он, - и с Афганистаном было - все были озабочены тем, что о нас подумают, а в результате не дожали».
После обхода, когда генерал уже возвращался на явочную квартиру, от площади Маяковского с походным грохотом подходила еще одна колонна боевых машин пехоты. От удара брони разлетелись скамейки и мусорные ящики баррикады, перегородившей поперек Садовое кольцо возле Американского посольства. Но на выезде из подземного проезда началась какая-то возня. Стали громко кричать: «Фашисты, фашисты!», завизжали девки. От брошенной сверху бутылки с бензином на головной машине вспыхнуло пламя. Генерал, протиснувшись к парапету, еще раз с неприязнью удивился, с какой жадностью телеоператор устремился на огонь и на беспорядочную стрельбу, которую повели солдаты, покидая горящий бронетранспортер. Смерть - выгоднейший для корреспондентов товар. Он запомнил профиль профессионала с камерой. Этот парень с каждым оборотом кассеты зарабатывал сейчас тысячи долларов. Федор Сергеевич посмотрел, что тот снимал: двое пытались забраться на мечущуюся боевую машину, попали под автоматную очередь, сорвались под гусеницы.
Генерал с огорчением отвернулся и заторопился звонить.
Он еще не знал тогда, что эта ночная стычка была последним в истории сражением, в которое вступила и которое проиграла Советская Армия.
1992 г