Мой роман "Гон" на рекламе "Озона"

[alikhanov]

второе издание в "АСТ" и в аудио-формате -

https://knigavuhe.org/book/gon/

7 глава второй части

За стеклами “Нивы”, которую Гон вместе с документами одолжил в Белгороде у местного смазливого водилы, отдаленно походившего, на свое последнее в этой жизни несчастье, на капитана Стругина, тянулись унылые поля с чахлой, увядшей ботвой от неубранной картошки. Слева промелькнула полегшая рожь, которая вместо озимых скоро уйдет под снежный покров. Блеклые цвета поздней осени томили спецназовцев, а дорога предстояла неблизкая.
читать
Один гаишник придрался к ним, но Гону неохота было растрачивать боевой запал по пустякам и он дал лейтенантику двадцать тысяч рублей. Хотел дать сто долларов, но Стругин вовремя его остановил, а то передал бы мент по рации, что богатеи едут, и тормозили бы их до самых Сочей на каждом посту.
- Странная у тебя манера, блин! Ты или даешь первому встречному сто долларов или убиваешь его, - сказал через некоторое время капитан, поглядел на Гона, и увидел, что тот спит.
Унынья и грусти окружающего простора не развеивала даже скорость, с которой мчался Стругин. Эта неожиданная встреча с Гоном вернула его опять к той войне, которая, судя по всему, закончится только тогда, когда и они сами закончатся, ее солдаты.

И почему мы, русские, век за веком все шли и шли с войной туда, на юго-восток? В Хиву ходили три раза. Из ста солдат возвращались домой трое. С наших пленных офицеров там эти сволочи кожу живьем сдирали и натягивали на боевые барабаны.

Был он в столице бывшего Хивинского ханства. Сейчас это заштатный городишко, пыльный и исчезающий. Почти полтора века, со времен Петра, мы с ними сражались насмерть. С кем, спрашивается, сражались? Ведь людей повсюду только прибавилось, а там они все куда-то подевались.

И Англия тоже туда лезла. Что делали англичане в той полупустыне, где они с Гоном потом с душманами метелились? Как она там, эта Англия, оказалась?

Капитан Стругин после Афгана прочел много книг по истории этого региона, но от множества цифр, фактов и фамилий у него в голове был полный сумбур. Но эта встреча со старым боевым товарищем, и стремительная езда, дали Стругину необходимую встряску, и вдруг у него за рулем позаимствованной “Нивы” сложилась целостная картина:

“Тогда Индия практически тоже была Англия. И после позорного для России поражения в восточной Крымской войне, когда у нее не только флота, но даже и права на флот не осталось, эти англичане решили нас и оттуда попереть. И двинули экспедиционный корпус от берегов Индийского океана на нас.
Скобелев, лучший генерал Александра II, как раз и остановил их на линии Кушка - Аму-Дарья - Пяндж и далее, вдоль бывшего Джунгарского царства, по Тибету. Значит, и в прошлом веке была точно такая же борьба за зоны влияния, как и в нашем.

Афганистан был ареной борьбы между Россией и Англией. Буферной зоной.
читать

Англичане потому и проиграли афганскую войну, что намеревались драться не с афганцами, а с нами, с русскими. Местным жителям они не придавали никакого военного значения.
То же самое случилось в Афгане и с нами! И мы поначалу не думали об афганцах. Уже воюя с ними, мы, да и они тоже, все еще принимали друг друга за друзей! И наши генштабовские кабинетные стратеги не считали верблюжьих пастухов серьезной военной силой. Мол, что может дикое племя против наших мотострелковых дивизий, если дворец президента взяли одним усиленным взводом? Москва была занята только подготовкой большой войны со штатовцами. Афганская война в кремлевских склеротических мозгах только отодвигала или предваряла следующую за ней мировую войну. Американцы приняли вызов. Только дрались они там не сами, а руками моджахедов.”

Стругин вспомнил, как он отмечал со штабистами в Кандагаре 7-е ноября, очередную годовщину революции, и как, по пьяной лавочке, все орал, размахивая полупустой водочной бутылкой:
- Чего мы тут все сидим?! Нам всего один полусуточный переход остался! Предложим им прямо сейчас махнуться - наш Гиндукуш - на их Белуджистан, а не согласятся, так им же хуже. Уже во вторник мы будем купаться в Аравийском море, и держать весь мир за горло Персидского залива!
Он и сейчас жалеет, что не послушались его тогда мотострелки. Все равно не им, так их сыновьям, а внукам - наверняка придется опять там воевать.

Есть несомненная связь между тем, что были не услышаны его бесшабашные и пьяные призывы к захвату оставшейся до теплого океана территории, и тем, что ему приходится сейчас заниматься нынешней грязной работой. И теперь, вместо того, чтобы командовать укрепрайоном возле Ормара, ему приходится спариваться с ненасытным банкиром.

Удивительно - столько лет он об этом думал - почему же эта напасть приключилась и с ним, и с Гоном, да и со всеми теми, кого там искалечило и убило, за что они там умирали?! А понимание глубинной причины той войны, пришло само, на этой дороге.

“Теперь мчимся последние гробы взрывать. Там мародерами были, здесь стали гробозорами.”
Ночью перевалили дальние отроги кавказского хребта, и дорога пошла вдоль Черного моря, в самом деле абсолютно черного в это время суток.
Гон проснулся и глядел по сторонам.
- Где это мы едем? - наконец спросил он, обратив внимание на возникающую во мраке, в свете фар серую полоску прибоя, различимую на поворотах, когда дорога проходила лощины, образовавшиеся от втекающих в море небольших горных речек.
- Вдоль моря, - ответил Стругин.
- Давай искупаемся!
- В следующий раз. Сейчас холодно.
- Мне холодно не бывает. Тормозни на пять минут.
- Я сейчас битых полчаса колонну из БМП обгонял, и пока ты купаться будешь, эта колонна нас обгонит - впереди дорога опять узкая.
- Ты раньше бывал здесь?
- Приходилось. Отдыхал тут несколько раз, в пансионатах жил, в домах отдыха.
Километров через десять опять уткнулись в хвост колонны военных грузовиков.
- Маневры тут, что ли? - удивился капитан. В брезентовом кунге задней машины ехали солдаты в полной боевой выправке.
Так они и плелись в хвосте, до того, как перед въездом в Сочи их остановил военный патруль. Под дулами автоматов их подвергли настоящему обыску. Хотя документы у капитана и у Гона были, на первый взгляд, в порядке, но именно настоящие разрешения на право ношения оружия и пистолеты-автоматы послужили причиной задержания.
- В чем дело, ребята? Здесь что, советская власть не действует? - спросил в раздражении Стругин.
- Район на особом положении, - объяснил начальник патруля.
- Спасибо, что предупредили, - сказал Гон. Он был готов к немедленному реагированию и только ждал знака капитана.
- Мы прибыли по распоряжению вышестоящего начальства для выполнения спецзадания! Это вам дорого обойдется! - стал качать права Стругин.
- Сейчас все выясним!
Дотошный майор решил сам отвезти спецназовцев в комендатуру.
С тремя автоматчиками сопровождения их посадили в кузов полноприводного Газ-53. Начальник патруля сел в кабину рядом с водителем.
Как только грузовая автомашина въехала в город, чуть притормозив перед поворотом на перекрестке, дверцу в кабину рывком открыл Гон и выволок начальника патруля на асфальт. По водителю сработал Стругин.
Вернув себе документы, оружие и средства связи, оставив солдат и майора оглушенными в кузове и на асфальте, спецназовцы пробежали около километра по городу и остановились в темной подворотне - обсудить положение и выработать план дальнейшего продвижения на юг.
- Вляпались хуже некуда, - сказал капитан, - через час весь город будут прочесывать.
- Так поехали отсюда, нам же вроде дальше надо.
- Здесь всего одна автодорога - по ней далеко не продвинешься.
- А аэродром тут где?
- В Адлере, до него 30 километров. Нам как раз туда и надо, оттуда до границы рукой подать. С этими маневрами они все с цепи сорвались.
- Поехали на поезде, - разумно предложил Гон.
Капитан полминуты размышлял и согласился.
Проникнув в салон первой попавшейся “Волги”, Гон вырвал провода зажигания, закоротил напрямую стартер. Минер, дважды награжденный значком “Заслуженный минер СССР”, за несколько секунд с завязанными глазами может угнать любой автомобиль.
- Спецназ путешествует не хуже миллионеров, - сказал Гон, когда они выруливали со двора.
- А как же миллионеры путешествуют? - спросил Стругин, потому что знал, как они это делают, но заинтересовался, какое Гон имеет представление об этом предмете.
- Я раз на газетном обрывке вычитал, что миллионер в дорогу вместо чемодана только чековую книжку берет. А все необходимое по пути покупает. Так и мы с тобой - поехали с пустыми руками, а теперь у нас вон - уже целый арсенал, - кивнул Гон головой на оружие и средства связи, лежащие на заднем сиденье.
- На толчке образование повышаешь? - уточнил капитан.
- Ну, - ответил старший сержант.
Через три минуты, проехав центр города, спецназовцы, бросив автомашину, поднимались по склону горы, поросшей зеленым пахучим кустарником.
На Сочи с гор дул ледяной ветер. Морской туман вокруг фонарей над приморской аллеей, которую они покинули, превращался в световые шары изморози.
Стругин подкрался к маленькой облезшей будочке охранника, сторожившего въезд в туннель, и убедился, что сторож не принимает участия в маневрах и мирно посапывает, прислонив винтовку-трехлинейку в угол будочки. Им нужен был фонарь, лежавший на маленькой полке.

Чего-чего, а ждать они умели. Но что-то уж больно долго не было никаких составов ни в одну, ни в другую сторону. Стругин начал нервничать:
“Может, кто-то заметил их по дороге? Где электрички, которые ходили тут чуть ли не каждые десять минут? Где поезда - в двадцать, а то и двадцать пять вагонов, которые даже осенью привозили сюда шахтеров Воркуты и металлургов Кузбасса, чтобы они прочистили легкие уже прохладным, но все же морским воздухом? Странно.”

(Стругин запамятовал, что с возобладавшей в России гарвардской точки зрения, неэффективные граждане теперь могут дышать угольной пылью сколько им вздумается.)

Появившийся состав двигался очень медленно, поэтому со светофором они тут зря ковырялись. Капитан открыл дверь вагона, свистнул сержанту.
Промелькнула Мацеста. Снаружи давно наступило утро, пассажиры вышли из купе, смотрели на штормовые волны прибоя. Стругин сориентировался, прикинул по времени, и понял, что это как раз их поезд, с которого они сошли вчера в Белгороде. Но еще раньше него это заметил Чума, который тоже вышел глянуть на море, и немедленно ретировался в купе.
“Как же поисковики моих рэкетиров проморгали?” - удивился Чума. Он хотел было опять надеть стекловники, но потом решил, что на этот раз лучше не высовываться.
- Я в наш вагон схожу, с проводником потолкую, - сказал капитан.
Вернувшись через пять минут, Стругин взял Гона под локоть и вывел в тамбур:
- Так и есть, искали нас по полной программе. Уверен, что и в Адлере ждут. Сходим немедленно.
- Мы так и будем теперь от них всю жизнь бегать?! - заворчал недовольно Гон.
- Как оторвемся, так перестанем. Это тебе не военный патруль.
- Ты их боишься, капитан? - удивился Гон.
- Я ничего боюсь. Но очень хорошо знаю, с кем мы имеем дело.
- Ладно, как скажешь. Ты у нас руководитель экспедиции.
В Хосте прямо с платформы они пошли с сумками к морю. Гон добрался наконец до воды и, хохоча от удовольствия, боролся с волнами, поминутно сбиваемый с ног ударами водяных, падающих стен.
А капитан сидел на холодном разбитом топчане - на деревянной лежанке, на которой летом бабы загорают - и размышлял, как им отсюда выбраться.
Сзади их настигает все расширяющаяся зона поиска. Скорее всего это зона уже поглотила их, поскольку Адлеровский аэропорт находится впереди, по ходу движения. Значит, там их тоже ищут. Несомненно, там же рыскают и поисковые отряды Барышникова.
Придется им под местных жителей вырядиться.
- Хорош моржевать, сержант! - закричал капитан, но сам себя не услышал. Шум от шторма изрядный. Он встал и замахал руками.
Гон вылез, стряхнул с себя соленую воду, натянул модный прикид прямо на мокрое тело, взял сумки и они пошли к ближайшим домам. Капитан наметил план:
- Сейчас зайдем в какой-нибудь дом, снимем комнату. Потом переоденемся в тряпье, купим потрепанные велосипеды и на них медленно покатим к границе. Желательно найти какую-нибудь тачку и завалить наши игрушки виноградом или еще чем-нибудь.
Гон подпрыгивал чтобы разогреться, и так махал руками, что в одной из сумок стало железо позвякивать.
- Ты меня понял? Не маши руками, а то чайки начнут слетаться, - сказал капитан.
- Холодно все-таки. Конечно, понял.
Выбрали солидный каменный дом за оштукатуренным кирпичным забором. В случае, если придется им принять необходимые меры - за таким забором и слышно ничего не будет.
Капитан хотел позвонить, но железная калитка оказалось открытой, и они с сержантом прошли во двор.
Возле дома стоял новенький грузовичок “Тойота” - работяга закидывал в кузов строительный мусор и старый скарб, лежавший кучей возле стены.
- Отец! - окликнул его капитан, - Можно тебя на минуточку?
Лысоватый, плотный старикан прекратил погрузку, посмотрел на вошедших, оббил одежду от пыли и разрешил:
- Можете подойти.
- Нам бы комнату снять, не знаешь, кто тут сдает?
- Надолго?
- На месячишко. Приехал вот с племянником отдохнуть, - капитан заметил, что рядом с кучей мусора как раз стоят два старых велосипеда харьковского завода с толстой тормозной задней втулкой, без ручных тормозов и со спущенными шинами. Как раз то, что им нужно.
- Я не сдаю, - сказал работяга.
Капитан посмотрел на него повнимательнее. Хозяин, оказывается. Надо же. И вроде, кроме него, тут никого нет. Может, все по-простому и решить? Капитан глянул на Гона, и потом опять на хозяина. Гон сделал шаг в сторону.
Боцман - а это был он - почувствовал неладное и заторопился с продолжением фразы:
- Я, ребята, дом этот еще месяца нет, как купил. Сейчас не сезон, так что вы живите сколько душе угодно. А денег я себе на старость заработал. Заходите, я как раз завтракать собираюсь.
Гон при виде людей пожилого возраста всегда ощущал умиление, редкое такое чувство. И этот дедуля прямо-таки сразу расположил Гона к себе.
- Я атомной подлодкой командовал, теперь в отставке. Служил в Бечевинке, наверное, не слыхали? - уже в доме продолжил разговор напуганный Боцман.
А капитан не то что не слыхал - он был как раз в этой самой Бечевинке! В 1983 году, как раз, когда корейский лайнер сбили над Камчаткой, и буквально над ним он там рассыпался. Стругин выиграл тогда армейские соревнования по самбо, и его командировали в Петропавловск-Камчатский, чтобы провести показательные сборы для младших командиров морской пехоты. Тогда же его и свозили на эту базу, чтобы он подводникам показал свое мастерство в единоборствах. Бечевинка - одна из самых секретных баз Тихоокеанских подводных лодок. Надо же, почти сослуживца встретил!
- Вы в каком звании вышли в отставку? - спросил капитан.
- Я адмирал запаса, - ответил Боцман, который после покупки дома пришил себе новые отличия на старый мундир и повысил себя в звании.
“Пригодится нам в тылу этот боевой старикан,” - решил Стругин и сказал:
- Очень приятно мне вас тут встретить. Как вас величать ?
- Николай Павлович Кондра, - Боцман принципиально всегда работал и жил под собственной фамилией.
- Товарищ адмирал! Я - капитан Александр Попов-Кудрявцев, - (Стругин назвал фамилию бывшего водителя злополучной “Нивы”, конфискованной ими в Белгороде) а это старший сержант Волович. Мы находимся на выполнении специального задания командования.
- За линию фронта пробираетесь? - спросил адмирал.
“Рехнулся старикан,” - понял Стругин и подтвердил:
- Разумеется. Мы должны у вас переодеться и позаимствовать два старых велосипеда, что у вас стоят во дворе. На них мы подберемся к границе.
- Давайте сначала поедим, у меня тут макароны по-флотски на подходе. А потом я поеду мусор выбрасывать, да и вас заодно на грузовичке подкину. И подберу вам из одежды чего-нибудь поскромнее.
- Нам бы не сейчас, а лучше к вечеру, - сказал, наконец, слово Гон.
- Очень хорошо! - согласился тут же Боцман, - Часиков в пять и поедем. Сейчас быстро темнеет.
- Велосипеды мы с собой возьмем, - настоял капитан.
- Конечно, берите. Я их все равно выбрасывать собрался, - понял Боцман, что не зря он сразу почуял опасность - серьезные ребята к нему забрели на огонек.
Пока ели макароны, тараторил только Николай Павлович - все сыпал случаями из боевых подводных походов. Сперва рассказал, как он больше года пролежал на дне Атлантического океана возле берегов Флориды, и потом еле вырвался из опутавших лодку водорослей. Потом показал, как его подлодку в Ла-Манше засек вертолет береговой охраны, и он всплыл, сбил натовский геликоптер ракетой и тут же опять ушел на глубину. А в следующем походе на выходе из Авачинской бухты, перед самым боевым погружением, его матросы люк плохо задраили и все до одного потопли. И только он, командир, из-за маленького роста сумел-таки через отверстие для пуска самоторпедироваться - его выбросило сжатым воздухом на шестнадцать метров вверх из океанской пучины...
Болтая глупости и размахивая руками, адмирал входил в роль, и полностью отождествлялся то с атакующей, то с погибающей субмариной.
Гон обалдел от морских историй, разложил после еды раскладушку, лег на нее и немедленно заснул. А капитан Стругин может не спать хоть пять суток подряд, если обстановка не позволяет.
Николай Павлович все суетится, заботливый такой, предлагает и капитану часок вздремнуть. Конечно, можно было бы и поспать, и денек-другой отдохнуть у моря, если бы сразу вырубили старика. Но - с самого начала не получилось, а теперь, вроде, и неудобно стало.
- Вот что я вас попрошу, товарищ адмирал, - мы тут вещички у вас кое-какие оставим, а вы их подальше запрячьте. На обратном пути к вам заедем, их заберем, - обратился Стругин.
- Конечно, зачем же вам с собой лишнее таскать? А тут, считайте, теперь у вас второй дом.
- Сами-то вы откуда? - уточняет Стругин. Уж больно услужлив старикан, понятливее отца родного.
- Из Батуми я родом, почти что здешний. Отец мой там служил. Так что я - потомственный моряк. А сами вы откуда?
- Я из Тутаева. Городок такой маленький, по течению Волги чуть выше Ярославля. А сержант, по-моему, из Мезени.
- Быть не может! - обрадовался адмирал, - У меня жена покойница тоже мезеньская была. Вот удивительно!
“Все врет,” - понял капитан. И сам военный, и в Бечевинке служил, и у Флориды тонул, и жена из Мезени. Боится он нас, а это значит, что как только мы отсюда уедем, он сразу побежит нас сдавать.
Капитан подошел к сумкам, достал оттуда автоматы, рацию, спутниковый телефон.
- Вы, Николай Павлович, конечно, извините, но так уже положено, поскольку мы вам табельное оружие на хранение сдаем - мне надо с вашим паспортом ознакомиться, - капитан жестко посмотрел пожилому человеку в глаза.
Николай Павлович вспыхнул от негодования, но почувствовал серьезность положения и сказал:
- Сейчас предъявлю документы.
Через минуту старик вернулся и протянул Стругину паспорт.
Спецназовец тщательно изучил документ и был весьма удивлен, - да, перед ним действительно Николай Павлович Кондра, который раньше жил в Туапсе, а теперь переехал в Хосту. Что же, вполне понятно - к морским просторам привык человек. А кто же он на самом деле, не так уж и важно. Поэтому вместо того, чтобы прикончить адмирала, Стругин сказал:
- Вы уж извините, Николай Павлович. Мы на службе, такой порядок.
Но Кондра явно обиделся и, хмыкнув, пошел прятать паспорт.
Вернувшись, он сказал:
- Если вы сегодня переправляться хотите, то вам пора поднимать напарника.
Разбудив Гона, Стругин переоделся в какие-то хламиды, оставшиеся в гардеробе от прежних хозяев дома. А Гон переодеваться не стал, только измазал лицо землей, а потом взял горсть сухого цемента из мешка и охлопал себя по щекам. Так что если бы не пиджак из бутика, Гон вполне мог сойти за подсобного строительного рабочего.
- Зря стараешься, - сказал ему капитан, - все равно под мусором поедешь.
- Вылезу - окраска пригодиться, - возразил Гон.
А адмирал как стоял в своем маскарадном мундире, так и стоит, только застегнулся на все пуговицы. Капитан хотел было ему указать, что порядок орденских планок совсем не таков, и что ордена Славы всех трех степеней, при его летах на фронтах Великой Отечественной он получить не мог, а после их не давали. Кондре этому тогда лет десять было, не больше. Получается, что он не заслуженный старик, а аферист в возрасте. Но капитан уже махнул на него рукой - дед такой диковинный оказался фрукт, что пусть себе и дальше растет, как рос: “Надо принимать человека таким, каков он есть, раз уж мы в живых его оставили.”
Капитан тоже цементом измазался, потом положил в сумку два автомата, рацию и спутниковый телефон. Гон сначала выбросил из кузова весь мусор, потом постелил пленку парниковую, забросил в кузов снаряжение, залез сам туда и пленкой накрылся. Капитан с Кондрой забросали старшего сержанта так, что его не стало видно. Велосипеды бросить пришлось - только прокатились на них для пробы, так один прямо под Гоном развалился.
Адмирал сел за руль грузовичка и покатили.
- Неужели на пенсию купил? - поинтересовался Стругин, заметив что на спидометре еще и двух тысяч миль не накрутило.
- Дельце одно провернул. Иногда бизнесом приходится заниматься, - объяснил Николай Павлович.
Похоже, адмирал в отставке успел стать местной знаменитостью, и его грузовичок, с ним самим за рулем, пропустили на двух блок-постах без досмотра.

Быстро стемнело. Миновали Адлер, проехали длинный мост, и Стругину стали слышаться дальние грозовые раскаты, звук которых из-за шума мотора, походил на электрические потрескивания.
- Гроза, что ли, собирается? - спросил он у старика.
- Нет, бой идет.
- Какой еще бой? - удивился Стругин.
- Кто же это вас туда посылает, если вы знать не знаете, что здесь такое творится? - спросил адмирал и глянул на Стругина.

Капитан опустил стекло и вслушался. Старик прав - недалеко шла весьма энергичная автоматная перестрелка. Два раза ухнула противотанковая пушка.
Кондра притормозил у маленького магазина возле шоссе и сказал:
- Все. Дальше не поеду. Тут до границы меньше двух километров. Напрямую не идите - там все перекрыто. Держитесь левее, там виноградники, обойдете их, и за ними любая тропинка вас выведет к Псоу. А за рекой уже свобода - там вас никто не достанет.
- Спасибо, батя, - сказал Гон, который уже вылез из-под мусора, спрыгнул с сумкой на землю и отряхивался.
- С нас причитается, - попрощался Стругин, - а пока на тебе, дед, пару стольников.
Капитан протянул адмиралу две зеленоватые бумажки.
- Обижаете, ребята, - сказал Боцман, - Выгорит у вас дело - возьмете меня на удачу в долю процентиков на пять. А не получится - ничего не поделаешь. Но я-то ставлю без несчастья.
- Сметливый ты, батя, и фартовый! - сказал Гон.
Партнеры пожали друг другу руки, и спецназовцы исчезли в темноте.