Долгие годы пробиваясь к джазу, Алексею Козлову надо было числиться на совслужбе...
Долгие годы пробиваясь к джазу, Алексею Козлову надо было числиться на совслужбе...
На двух компактах содержится весь творческий путь замечательного саксофониста, джазмена, историка джаза и рока, шоумена, писателя, музыкального коллекционера и наконец просто обаятельного и семейного человека Алексея Козлова.
Возможно быть слушателям и читателем одновременно - пользователем широкого профиля.
Читая Козлова, невольно наполняешься всем спектром самых гнусных советских реалий - от работы музыканта на картошке, до разбирательств на открытых партийных собраниях за исполнение «антисоветских» пьес и проведение «подпольных» концертов (чудом сохранившихся и представленных на компактах).
Единственное утешение - можешь одновременно подсластить себе пилюлю игрой группы «Арсенал» в одном из восьми ее составов, в каждом из которых неизменен лишь сам «Козел на саксе».
Долгие годы пробиваясь к джазу, Алексею Козлову надо было работать, то есть числиться на совслужбе, и иметь соответствующую запись в трудовой книжке. Но поскольку музыкант мог официально работать только в филармонии (Козлов так-таки устроился, но годы спустя - в Калининградскую филармонию), а джаз, а тем более рок, ни только не считался музыкой, а был «вредным явлением», то музыкант и был совслужащим, то есть делал работу, отличительной особенностью которой было - где бы ни работать, лишь бы не работать.
Чтобы выжить и не умереть как музыканту, великому русскому джазмену Алексею Козлову приходилось все время музицировать за ширмочкой трудовой книжки.
Как впрочем проходить сквозь «медные трубы» приходилось тогда всем по настоящему творческим людям.
Советские препоны действительно очень мешали, но в то же время именно они дали обширный материал для замечательных книг Козлова, то есть создали ему, так сказать, "Судьбу" с большой буквы, которая и воплотилась в двух компактах.
Однако само по себе преодоление дурацких обстоятельств, хотя и в высшей степени интересно, но тем не менее к джазу, как и к любому другому творчеству, имеет все же косвенное отношение.
Джаз как и всякая музыка самоценен.
Например, Армстронг преодолевал другие - расовые проблемы, но интересен Армстронг не тем, что он в конце концов преодолел все препятствия на пути к мировой славе, а непосредственно своей музыкой.
Без музыки все не суть важно.
Когда «совок» сломался, музыка Козлова осталась.
Это не трюизм.
Многие легионы музыкантов, художников и писателей были очень недовольны засилием худсоветов, жестокой глупостью цензуры, музкомиссий, «главлита» и пр.
Когда же все эти инстанции в одночасье исчезли, следом растворились и пропали из глаз и сами «творцы», еще недавно роями недовольно жужжащие возле буфетов в «Домах» композиторов, писателей, архитекторов и пр.
Из великого множества эмигрантов третьей волны каждый второй был непризнанным и гонимым в Советском Союзе «гением».
В условиях же американского рынка подлинными гениями из России оказались всего несколько человек, которых можно пересчитать на пальцах одной руки, на всю вторую уже не хватит - Бродский, Солженицын, Барышников, Ростропович, Шемякин, Неизвестный, Довлатов.
Все остальные как то приспособились, пробились к той или иной кормушке, растворились в небытие...
Однажды Алексей Козлов «на картошке» спрыгнул с грузовика и сломал пяточную кость. Сейчас этот случай интересен только потому, что он произошел именно с Козловым.
«Здесь Родос! Здесь прыгай!» - говорили древние.
Не надо никуда эмигрировать, "валить" - «совок» кончился - продавай все что можешь продать прямо тут в России!
Не проси! В том числе и "гранты"
Ничего не жди! И никого не бойся!
Эти лагерные заповеди в искусстве всегда актуальны.
Все твои «страдания» при борьбе с советской властью стоят пять копеек - получи эти пять копеек, а теперь показывай, что же там еще есть в твоем загашнике.
Из тысячи, нет из сотен тысяч советских «страдальцев» действительного самоценного творчества, оказалось только у нескольких человек и среди них - Алексей Козлов.
А возлебуфетные мушиные рои гонимых «творцов» рассеялись и исчезли, словно их и не было никогда.
А «Козел с саксом» остался - он мне нужен, я его слушаю.
Он нужен и вам, потому что его творчество прошло через самый строгий отбор - через изломы времени, формации, возраста, и главное излом перемены носителей - излом цифровой эпохи.
И пройдя эти немыслимые перемены и метаморфозы, сошедшиеся в одном очень коротком временном промежутке, джаз, и проза, и фотографии Козлова и его «Арсенала» стали компактами.
То есть, стали товаром!
А ну-ка попробуйте сами, господа-товарищи сов.музыканты и сов.писатели что-нибудь сейчас продать из вашего залежалого и нафталинного - слабо?!