Татьяна Вольтская - в "Новых Известиях"
Поэзия Татьяны Вольтской чрезвычайно насыщена живой и многозначной разноголосицей. После живительного прочтения, строки вдруг проявляются и начинают звучать в собственной памяти, а потом вдруг оказывается, что без всякого заучивания, стихи с тобой навсегда.
Сергей Алиханов
Татьяна Вольтская родилась в Санкт-Петербурге. Окончила Санкт-Петербургский Государственный институт культуры. Стихи публиковались в журналах: «Новый мир», «Знамя», «Звезда», «Нева», «Дружба народов», «Интерпоэзия», «Этажи», «Новый берег» , «ШО», во многих Сетевых изданиях. Автор стихотворных сборников: «Стрела», «Тень», «Цикада», «Cicada», «Trostdroppar», «Письмо Татьяны», «Из варяг в греки», «Угол Невского и Крещатика», «В лёгком огне», «Крылатый санитар». Лауреат Пушкинской стипендии. Творчество отмечено Премиями журналов «Звезда» и «Интерпоэзия», Волошинского конкурса.
Работает корреспондентом радио «Свобода/Свободная Европа», ведущим передачи «Свободный Петербург».
Мне часто доводится слушать Татьяну, жительницу Санкт- Петербурга, на московских поэтических вечерах, и у меня создалось стойкое впечатление, что и физически, и духовно она живет на два города. Насыщенное лирическое бытование заполнено историческими, мифологическими, литературными образами Санкт-Петербурга, которые естественно и самобытно сочетаются с реалиями и события, происходящими с автором в Москве. Даже оставленные нам в наследство социалистические символы, вдруг странным и прекрасным образом облагораживаются изысканностью поэтический речи:
В ВДНХ со своего плеча
Меня укутай, в соболя бульваров, -
От зеркала отпряну, лепеча -
Лицо ошпарив,
Вдруг увидав - все эти миражи,
Серпы, орлы, валы бетонной бури -
Как на служанке - платья госпожи,
Нелепы на моей фигуре.
....
У поезда весь этот балаган,
Чтоб в вытертую невскую рогожу -
Волшебную, как классик полагал -
Нырнуть, как в собственную кожу.
У Вольтской поэтическое дыхание всегда остается и глубже, и шире - и смысла, и контекста. Лирический герой, «лучший адресат» Вольтской в высшей степени современен, - поступки его спонтанны, логика и упорядоченность действий почти отсутствует. Но парадоксальным образом, именно благодаря всем этим трудностям, в лирическом поле стиха происходит катарсис - сокровенное чувство вдруг обретает вербальное выражение! Возвращение лирическому герою души через искусство спасает и поэта, и его читателя. В этом, собственно, и суть и апофеоз творчества Татьяны Вольтской.
На прошедшей неделе событием в Москве стала презентация в Музее «Серебряного века» сборника «Крылатый санитар». Слайд-шоу:
https://www.facebook.com/alikhanov.ivanovich/videos/10219980430604092/
Главным призом для Татьяны Вольтской, которая победила на Волошинском конкурсе стало издание сборника, презентации которого посвящен видеофильм:
https://youtu.be/70JfPHr89Ps
Каждый новый сборник поэта порождает многочисленные и живые отклики.
Александр Карпенко поэт, телеведущий, участник Афганской войны пишет: «Татьяна Вольтская человек глубокий и смелый... Радость бытия - и ужас от осознания его хрупкости. Чем больше жизненной силы в человеке, тем сильнее в нём страх смерти. В людях вялых и слабых сильные чувства не живут. В лице Татьяны Вольтской мы имеем дело с автором, который... пришёл всерьёз и надолго... У Татьяны Вольтской богатейший язык и изысканная просодия... поэт - сам себе награда, и может вылечить депрессию звуком собственного стиха...
Я хожу с книгой Татьяны Вольтской - и не могу с ней расстаться. В ней присутствуют объём бытия, глубина и вариативность. Татьяне одинаково хорошо удаются и пронзительно-лирические стихи, и философские, и социально-политические.
Татьяна Вольтская - нонконформист. Мне кажется, «самостояние» поэта - вещь очень важная, особенно в России. Патриотизм у Татьяны - лермонтовский. «Люблю Отчизну я, но странною любовью…».
Вольтская - плоть от плоти своего родного города. «Небесный Петербург» Татьяны Вольтской, блоковская ветвь русской поэзии...».
Поэт, прозаик и редактор Яна-Мария Курмангалина поражается: «... человек - единственное существо, полноценно живущее сразу в двух мирах, внутреннем и внешнем... поэты существуют именно так... Когда я читаю стихи Татьяны Вольтской меня не покидает ощущение некоего пограничья, когда, при, в общем-то, узнаваемых приметах реального места и времени, ты проваливаешься в метафизические кроличьи норы, как керолловская Алиса. Летишь, приземляешься, открываешь ключиком дверцу, и вот перед тобой совершенно иной мир, до этого прикрытый лишь зыбкой тканью реальности. Стоило лишь вглядеться, вслушаться, и.… в тебе струится музыка тончайшей лирики, распускаются цветы истинной - без новомодных выкрутасов - поэзии, где традиция всего лишь прием, где важнее, то, что обычным взглядом человека, зрящего только из мира вещей, не увидеть...».
Поэт Владимир Гандельсман восхищен: «поэзия Татьяны Вольтской пронизана светом Петербурга, в ней есть необычайное соответствие городу... Прекрасная архитектура: каждую строку держит тот же гранит...
Смысл и звук слились воедино, и это лучшее, что может произойти в поэзии... Нева, с которой началось течение этой книги, впадает не только в Финский залив. Она впадает в культуру и историю разных времён. Тут, в этом Бытии... мелькают и античные битвы при Саламине и Фарсале, и Бородино, и Аушвиц, и Косово поле, и Гефсиманский сад, и как мастерски и ёмко создается стихотворная ткань, как удачно цепляется слово за слово, с какой умной изобретательностью!
Стихи Татьяны Вольтской обладают ясной силой, у них открытое лицо, прямой и чистый взгляд, они заряжены чувственной энергией... живописно-портретной, гражданской… С первой строки читатель словно бы знает, что удача неминуема, потому что в ней проглядывает целиком стихотворение. А с последней строки начинается обратная перспектива, и стихотворение, окончательно проявленное и сбывшееся, видится чётче чёткого. Всё в фокусе...
Петербург переживет и сегодняшний день, не лучший в его истории. Потому что душа Петербурга - в замечательных стихах Татьяны Вольтской...».
Прочувствовать все это предстоит и нашему читателю:
* * *
Уходя по капле, как кровь из моих ночей,
Превращаешь их землю в песок. Никакой казначей
Не подсчитает убытка.
Исчезая из этих остывших дней,
Превращаешь их влажные листья в следы камней.
Но когда тебя нет, я вижу тебя ясней,
Небеса над твоей головой синей,
Звонче шаги, громче поет калитка.
И когда тебя нет, я говорю с тобой,
Боясь не успеть, как будто отбой
Не прохрипел. По дороге ровной
Льется свет, за тебя отвечает мне лес, рябой
От рябины, туман вздымается, как прибой,
И к губам прижимается лист бескровный.
* * *
Предать настоящее - это еще полбеды,
Оно и само за себя постоит: беззащитно,
Ты прав, только прошлое - дыры, заплаты, мосты
Горящие, губы, колени, поляны, кусты,
Объятья - тряхнешь наизнанку - узора не видно.
Ни тихого смеха, ни вкуса медовой слюны,
Ни капель на яркой траве и на солнечной коже,
Ни пальцев скользящих, - узлы и прорехи видны,
И там, где летели, как древние всадники, сны,
Пригнувшись от ветра к звенящим уздечкам, - там тоже
Уродливый шов - вместо россыпи круглых копыт
Под веком дрожащим, когда головою на теплом
Затекшем плече твоем… Нет, огорченный не спит,
И мозг его временем - топливом чистым - залит,
Гудит, пожирая пространство,
сияющим соплом.
Что ж, выверни прошлое, дерни за ниточку слов,
Любуясь их бедным исподом, который не глаже,
Не чище земли. Только ветер подует - покров
Взметнется, шитьем ослепляя. Порежешься - кровь
Все та же под солнечной кожей, мой милый, все та же.
* * *
Все то, что ты хочешь разрушить, все то, что ты хочешь
Стереть, как пятно с пиджака, - затененных урочищ
Замшелую сырость, и скользкую скоропись тропки,
И шорох на полке забытой конфетной коробки,
И скатерть, что я расстилала, и старую почту,
Откуда звонила - когда ты приедешь? - все то, что
Ты хочешь, сначала испачкав, забросить подальше -
Чтоб не было жалко, - все это как будто на марше -
Идет за тобой по пятам, - и сухие, как порох,
Осенние травы, и рыхлого облака творог,
Щелястый чердак со скрипучей кроватью, с пружиной,
Ревнивой к объятью, и угол, куда мы сложили
Пустую одежду, - все то, что ты хочешь разрушить, -
И небо, и землю - от сломанной ветки до лужи,
От горки в цветах над железнодорожною будкой
До голых коленей, до тьмою обглоданных, будто
Огнем, тополей, от сирени в открытом окошке
До запаха кожи, - я все подбираю - до крошки,
А ты это снова сметаешь, как ливень по крышам:
Не нужно быть Богом, чтоб бывшее сделать небывшим.
полностью -
https://newizv.ru/news/culture/28-09-2019/tatyana-voltskaya-a-ya-vsegda-hotela-zamuzhem-po-tihoy-ulitse-idti