"Сквозь бурелом дошли до цели - к заброшенной избе курной..." - поморская тетрадь.
ПОМОР
В море - в страхе труд, на реке - в страстях,
Помогать зовут, путаться в снастях.
Подошел помор, дернул бечеву.
Долгий разговор начал ввечеру.
«- Эх, прошла пора, стало не с руки».
И сквозь дым костра смотрит вдоль реки.
«- Сделал все, что смог, стал я слаб, и стар».
Слушает порог, разгребает жар.
«- Было столько дел, да прошли они».
Против ветра сел с дымной стороны.
* * *
Вдоль речки, в поисках привала,
В траве не развести костра.
Нам направление давала
В порогах шумная Мегра.
Ход семги, холод, - в том апреле
Нам повезло вечерней мглой:
Сквозь бурелом дошли до цели -
К заброшенной избе курной.
Набрав валежника, закрылись,
И разожгли огонь в углу, -
Дым прижимал, и мы склонились
К еде на земляном полу.
За лапником на чистый воздух, -
Ель топором я обмахал,
И вновь в избу - дым дал нам роздых,
Стелился и тепло держал...
СЕВЕРНЫЙ СОНЕТ
Здесь берег изогнулся, как подкова.
И Сояна стоит на берегу.
Нет, не увижу я нигде такого!
За то, что видел - я навек в долгу.
Здесь больше полугода все в снегу.
Зима долга, морозна и сурова.
Дороги все уходят здесь в тайгу,
И все они ведут в деревню снова.
А летом и спокойна, и добра,
Как небеса, зовет в себя природа.
И длятся дни с утра и до утра.
Живут в деревне в основном три рода -
Нечаевых, Крапивиных, Белых,
И, кажется - Земля стоит на них.
* * *
Туда-сюда сную…
Вступаю в зрелость.
На севере в поморское окно
Я заглянул.
Взаправду там вертелось,
Наматывая нить, веретено.
И тотчас внес я в книжку записную
Вот этот путевой, поспешный стих:
Что мельком заглянул я в жизнь иную,
И столь же странен был мой вид для них.
* * *
Кружит и бьется, и гудит вода в пороге -
Тащи корму! Гляди вперед! Смотри под ноги!
Водоворот! Из-под сапог валун уходит.
А водяной как-будто за нос лодку водит!
Эх, завтра утром бы направиться в верховье,
И мудренее бы… А все же врет присловье!
И вовсе незачем мне быть умнее жизни, -
Споткнешься в воду, как предашься укоризне.
Проходим волоком порог. Идти осталось
Еще немного, а потом совсем уж малость.
* * *
Игорю Шкляревскому
На сотню верст вокруг ни деревеньки нет,
Но кто-то ходит нашею тропой.
- Здесь, где-то здесь медведь! Ты видишь этот след?
Смотри, он заполняется водой!*
Когда с бревна в ручей я с рюкзаком упал,
И, вынырнув, стал шумно выгребать,
С горящей берестой на помощь ты бежал, -
И засмеялся - некого пугать!
Пружинил блеклый мох, гудел привычно гнус.
Дым от костра шел в сторону болот.
Что ж столько лет спустя, я вновь за нас боюсь -
Ведь от Мегры забрал нас вертолет...
1984 г.
* Знак того, что медведь только прошел - и следит за нами впереди нас.
Все так и было - Игорь - на случай нападения медведя - всегда держал за пазухой сухую бересту.
***
И долог был месяц, да короток век -
Костер заливаю водой.
Прервал вертолет наш последний ночлег -
Мегра, я прощаюсь с тобой!
Машину от берега сносит к реке,
Пилот удержать норовит -
Они только снизится могут в тайге,
И бешено крутиться винт.
Закинул палатку, улов и рюкзак,
Снастей и удилищ набор,
А винт завертелся пронзительно так,
Что сам я кидаюсь на борт.
Спасибо, что вспомнили нас, погранцы,
Спасибо, что снизились к нам.
Я снова во все собираюсь концы,
Будить глухомань по утрам!
Взлетаем, уходим с обжитой земли -
А лов был удачным вчера!
И вот уже берег остался вдали,
И темная точка костра...
ПОСЛЕДНИЙ ЖИТЕЛЬ
Вовсе не умникам вопреки,
Ни дуракам подстать,
В этой деревне у самой реки
Стал он свой век доживать.
Может, и был на подъем тяжел,
И отгулял свое -
Так до конца вот и не ушел
Житель последний ее.
Горше наверно не может быть
Мысли последней той,
Что никому уж теперь не жить
Здесь, на земле родной.
***
В раскатистом шуме Большого порога
У самой реки мы прожили немного -
Стремился на север поток.
Хотя и березы листвою шумели,
И сосны сухие под ветром скрипели -
Мы слушали только порог.
Опять меж домов я слоняюсь угрюмо.
Как-будто и не было этого шума,
И голос простора угас.
Вдали самолет пролетит ненароком.
А там, у далекой реки под порогом,
Как-будто и не было нас...
Много лет мы бродили с Алихановым по берегам северных рек, смотрели в костер и слушали, как шумит северное небо, полное холода, мрака и бледных сияний.
Нас породнила не корысть и не взаимная выгода, наоборот - безлюдье и затерянность в бесконечности.
Север честнее многолюдной земли, там одинокий - взаправду одинок..."
Игорь Шкляревский
Мы ловили семгу на Сояне, на Мегре чтобы прожить.
Везли рыбу в Москву в чемоданах, в тузлуке, в тройных пластиковых мешках.
У меня аж позвоночник трещал, когда я - вроде налегке - входил с уловом в плацкартный вагон поезда "Архангельск- Москва".
Как рыба кончалась, мы весной, когда семга возвращается на нерест, или под осень, когда "белая" опять уходит в море, снова отправлялись на Сояну, на Мегру.
Жили там недели три, а то и месяц.
Летом ездили ловить красноперку, плотву на Припять.
На Мегре вдоль всего русла не было и нет ни одного поселка.
Пограничникам было скучно.
Вот они нас и забрасывали в верховье Мегры на вертолете - по договоренности забирали.
Все бесплатно. Да и денег никаких не было...
