"Где дом стоял - нет больше ничего..." - 7-мь стихотворений 1987 г.
ПОСЛЕ СЕВЕРНОЙ ВОЙНЫ
Сожмет виски бессонной крови шум,
Но мысль не вырвется из круга -
Приходит раньше имени на ум
Порядок цифр - и «набираю» друга.
Ты позвонишь, я трубку подниму,
А это значит - я еще не помер.
Покажется порой, мне самому
Пожизненно присвоен только номер.
А провод донесет до нас с тобой
Не голоса - вибрации мембраны,
И сервисы эпохи цифровой
Врачуют нашей мнительности раны...
А Петр был занят Северной войной.
Монарха то и дело беспокоя,
Ночами офицеры и гонцы,
Мешая спать, слонялись по покоям.
Казарменный порядок во дворцы
Ввел Петр.
Дал нумерацию постелям
И запретил их без толку менять...
На цифры не пристало нам пенять -
Судьбу петровых слуг и мы разделим.
http://alikhanov.livejournal.com/890694.html
* * *
Какое множество романов
О Первой мировой:
Вот среди унтеров-болванов
Простецкий парень с хитрецой.
А вот герой читает сводки,
И не дождавшись перемен,
Бежит в Швейцарию на лодке,
Которую дает бармен.
А вот песереди Европы
Несчастный паренек лежит,
Сдает, потом берет окопы
И будет, наконец, убит.
А вот проснувшись спозаранку,
Туман увидев за окном,
Вновь офицер бредет по замку
И размышляет о былом.
Все утешенья бесполезны,
Когда распалось бытие, -
Война разверзлась, словно бездна,
И все провалится в нее...
Тбилиси.
Романы:
“Приключения Бравого солдата Швейка”
“Возвращение в Брайсхед”
“На Запвдном фронте без перемен”
“Прощай, оружие”
“Август 14-го”.
* * *
О, Север, колыбель свободы,
Безлюдие куда ни глядь.
Бреду с ружьишком в глухомань,
Лишь для себя я царь природы.
Начало XX-го века
Повсюду песенки звучали
В истоме, и в прищуре век.
Фокстрот и джаз в его начале, -
Танцующим казался век.
Земля кружилась, как пластинка,
Меж музыкой и тишиной.
И выживанием инстинкта
Спасен, казалось, мир земной.
Экраном удалось обрамить
Мелодии, романы, дни,
Унифицирована память,
Воспоминания одни...
* * *
Где дом стоял - нет больше ничего.
Но строить стены не начну сначала,
Хоть землю жаль, и деда моего,
Зарытого у Беломорканала.
По воле было, стало по судьбе:
След заметен великой круговертью.
И дом бы рухнул сам бы по себе,
И дед бы умер собственною смертью.
Что было внове - стало вдруг старо,
Когда ж околемались недобитки,
И стали жить, да наживать добро,
И внуки оказались не в убытке.
И вот мы прикатили по лугам -
Старухи в деревеньке встрепенулись:
"- Гляди-ка, раскулаченные к нам
На "Жигулях" вернулись..."
1980-1987 гг.
ВОЛЬНАЯ ИСПАНИЯ
(Горная вершина на Кавказе)
Нет, не флаги белые* - ореол названия
Вижу над горой.
«Вольная Испания», вольная Испания -
Мы опять с тобой!
Зубы и признания на допросах выбили,
Но года летят.
Пропадая без вести, вовсе мы не выбыли
Из Интербригад!
Мы пройдем по площади вслед за пионерами,
В сердце горн звучит.
Вся страна в волнении - что за Пиренеями,
Как дела, Мадрид?
Как дела на западе, как дела на севере,
На востоке как?
И бойцы в расщелине вновь вздохнут о клевере
Между двух атак.
* «Белые флаги» - снежные сдувы со склонов гор.
ГУМИЛЕВ В ТИФЛИСЕ
В Сололаках* в доме Мирзояна
Проживает юный Гумилев.
«Капитал» читает неустанно
И экспроприировать готов.
Впереди еще так много жизни -
Целых двадцать лет.
Только посвяти их не отчизне -
А себе, поэт.
А вокруг грузины и армяне
К празднику готовятся заране,
На майдане жарят шашлыки.
Но, гостеприимству вопреки,
Он ведет марксистские кружки.
Кто же виноват? - теперь гадаем.
Гумилев! - ты сам и виноват,
Политэкономии примат
Преподав кровавым негодяям.
* Николай Гумилев с 14-ти до 17-ти лет учился в 1-ой Тифлисской Гимназии, жил в Сололаках (армянский район старого Тифлиса), в доме Мирзояна на Лермонтовской улице. Штудировал "Капитал", и вечерами вел в этом же доме "марскисткий кружок".
в «Тифлисском листке» 1902 года была опубликовано первое стихотворение Николая Гумилёва «Я в лес бежал из городов…”
Кстати, в этой же гимназии 1849-1852 годах преподавал ботанику Андрей Бекетов - будущий дед Александра Блока.
8 ноября 1851 года на премьере оперы ”Лючия ди Ламмермур" Гаэтано Доницетти,
открывший Тифлисский музыкальный театр (сгорел через 23 года), присутствовал юнкер Лев Николаевич Толстой - http://alikhanov.livejournal.com/1172364.html
Сожмет виски бессонной крови шум,
Но мысль не вырвется из круга -
Приходит раньше имени на ум
Порядок цифр - и «набираю» друга.
Ты позвонишь, я трубку подниму,
А это значит - я еще не помер.
Покажется порой, мне самому
Пожизненно присвоен только номер.
А провод донесет до нас с тобой
Не голоса - вибрации мембраны,
И сервисы эпохи цифровой
Врачуют нашей мнительности раны...
А Петр был занят Северной войной.
Монарха то и дело беспокоя,
Ночами офицеры и гонцы,
Мешая спать, слонялись по покоям.
Казарменный порядок во дворцы
Ввел Петр.
Дал нумерацию постелям
И запретил их без толку менять...
На цифры не пристало нам пенять -
Судьбу петровых слуг и мы разделим.
http://alikhanov.livejournal.com/890694.html
* * *
Какое множество романов
О Первой мировой:
Вот среди унтеров-болванов
Простецкий парень с хитрецой.
А вот герой читает сводки,
И не дождавшись перемен,
Бежит в Швейцарию на лодке,
Которую дает бармен.
А вот песереди Европы
Несчастный паренек лежит,
Сдает, потом берет окопы
И будет, наконец, убит.
А вот проснувшись спозаранку,
Туман увидев за окном,
Вновь офицер бредет по замку
И размышляет о былом.
Все утешенья бесполезны,
Когда распалось бытие, -
Война разверзлась, словно бездна,
И все провалится в нее...
Тбилиси.
Романы:
“Приключения Бравого солдата Швейка”
“Возвращение в Брайсхед”
“На Запвдном фронте без перемен”
“Прощай, оружие”
“Август 14-го”.
* * *
О, Север, колыбель свободы,
Безлюдие куда ни глядь.
Бреду с ружьишком в глухомань,
Лишь для себя я царь природы.
Начало XX-го века
Повсюду песенки звучали
В истоме, и в прищуре век.
Фокстрот и джаз в его начале, -
Танцующим казался век.
Земля кружилась, как пластинка,
Меж музыкой и тишиной.
И выживанием инстинкта
Спасен, казалось, мир земной.
Экраном удалось обрамить
Мелодии, романы, дни,
Унифицирована память,
Воспоминания одни...
* * *
Где дом стоял - нет больше ничего.
Но строить стены не начну сначала,
Хоть землю жаль, и деда моего,
Зарытого у Беломорканала.
По воле было, стало по судьбе:
След заметен великой круговертью.
И дом бы рухнул сам бы по себе,
И дед бы умер собственною смертью.
Что было внове - стало вдруг старо,
Когда ж околемались недобитки,
И стали жить, да наживать добро,
И внуки оказались не в убытке.
И вот мы прикатили по лугам -
Старухи в деревеньке встрепенулись:
"- Гляди-ка, раскулаченные к нам
На "Жигулях" вернулись..."
1980-1987 гг.
ВОЛЬНАЯ ИСПАНИЯ
(Горная вершина на Кавказе)
Нет, не флаги белые* - ореол названия
Вижу над горой.
«Вольная Испания», вольная Испания -
Мы опять с тобой!
Зубы и признания на допросах выбили,
Но года летят.
Пропадая без вести, вовсе мы не выбыли
Из Интербригад!
Мы пройдем по площади вслед за пионерами,
В сердце горн звучит.
Вся страна в волнении - что за Пиренеями,
Как дела, Мадрид?
Как дела на западе, как дела на севере,
На востоке как?
И бойцы в расщелине вновь вздохнут о клевере
Между двух атак.
* «Белые флаги» - снежные сдувы со склонов гор.
ГУМИЛЕВ В ТИФЛИСЕ
В Сололаках* в доме Мирзояна
Проживает юный Гумилев.
«Капитал» читает неустанно
И экспроприировать готов.
Впереди еще так много жизни -
Целых двадцать лет.
Только посвяти их не отчизне -
А себе, поэт.
А вокруг грузины и армяне
К празднику готовятся заране,
На майдане жарят шашлыки.
Но, гостеприимству вопреки,
Он ведет марксистские кружки.
Кто же виноват? - теперь гадаем.
Гумилев! - ты сам и виноват,
Политэкономии примат
Преподав кровавым негодяям.
* Николай Гумилев с 14-ти до 17-ти лет учился в 1-ой Тифлисской Гимназии, жил в Сололаках (армянский район старого Тифлиса), в доме Мирзояна на Лермонтовской улице. Штудировал "Капитал", и вечерами вел в этом же доме "марскисткий кружок".
в «Тифлисском листке» 1902 года была опубликовано первое стихотворение Николая Гумилёва «Я в лес бежал из городов…”
Кстати, в этой же гимназии 1849-1852 годах преподавал ботанику Андрей Бекетов - будущий дед Александра Блока.
8 ноября 1851 года на премьере оперы ”Лючия ди Ламмермур" Гаэтано Доницетти,
открывший Тифлисский музыкальный театр (сгорел через 23 года), присутствовал юнкер Лев Николаевич Толстой - http://alikhanov.livejournal.com/1172364.html