"Рюкзак" - рассказ.
РЮКЗАК
Арматура, завезенная для капремонта пятиэтажек лежала на пыльной земле. Слабый кустарник кое-где пророс между железными ребрами. Аркадий проелозил, проползал, шаря в полостях, ворошил накиданный жильцами мусор, наметенную ветром листву. Прокочевряжился зря - нашел бутылку из-под портвейна «Агдам» с пробкой вдавленной внутрь, да еще одну пивную, испачканную постным маслом, но взял и ее - сгодится, зазевается приемщик, среди других поллитровок и эта проскочит.
Улов сегодня был вшивенький. Аркадий прочесал вдоль канала «Хорошее спрямление», около шлюзов всю растительность прошерстил, а теперь прикинул сколько у него вместе с мелочью получается. В самый обрез.
Присел на лавочку, рюкзак рядом поставил, закурил, затянулся. Поднял глаза - а то в каждой упаковке глянцевой мерещится стал ему бутылочный блеск - на окна поглядел, на ветки, на облака. Дивно!
И вдруг почуял Аркадий что-то знакомое в окрестных строениях - бывал он тут раньше - вон той дорожкой ходил. К кому же это? Да к Светке!
Тут Светка-парикмахерша жила вдвоем с глухой матерью. Ох, как она «Салют» любила! Бутылку раскупорит, с горла выжрет залпом, мать к соседке прогонит, поставит «Жил был художник один», проигрыватель врубит на полную катушку и пляшет голая. Аркадий улыбнулся. Сколько же тогда этот «Салют» стоил? Три бутылки - 7, 01! Делим, значит, на три, получается 2,50 - наполнение, и 17 коп. - посуда. С собой принесешь, разик еще сбегаешь, до закрытия - еще успеешь. Славно гуляли!
Зайти что ли к ней, может, нальет по старой дружбе стопарик? С рюкзаком идти неудобно. Оглянулся вокруг - вечереет, никого вроде нет, из окон никто не зырит. Была не была! Притырил по-быстрому между ржавой арматурой свой промысел и, отряхивая брючины поканал в знакомый подъезд.
Между этажами открыл оконную раму и в сохранившуюся половинку стекла погляделся - ничего еще, узнать можно старого пса, хотя остричь бы седые пряди не помешало.
И дверь прежняя, и звонок... Аркадий нажал на кнопку сразу, не стал меньжеваться.
- Кто там? - через пару минут раздался голос.
- Я, Света, - обрадовался Аркадий - никуда не переехала!
- Кто это «я»?
- Я, Аркадий.
- Какой еще Аркадий?
- Ну я, Свет, Аркадий, открывай! Тут же узнаешь.
Замок-щеколда отодвинулась, дверь распахнулась и Света в старом халате, нечесаная, вперилась в него.
- Чего мне тебя узнавать? На фиг ты мне нужен. Ушел не попрощавшись, явился не зван.
- Я тут мимо случайно шел, дай, думаю, зайду, проведаю.
- Считай, что проведал.
Но дверь не захлопывает. «Похмелиться нечем» - смекнул Аркадий.
- Может, за бутылкой сбегать, Свет? - спросил он, как бы в озарении.
- Есть на что, так сбегай, - сказала Света и дверь закрыла.
Аркадий достал из схрона рюкзак, и, решая по дороге, в какой магазин лучше рвануть, подумал, что и Светке не больно подфартило. Жизнь своей лапой медвежьей и ей на рожу наступила - вон сколько морщин. А тело наверняка еще ничего, гладкое - у баб оно в последнюю очередь портится.
В винном отделе Аркадию крупно повезло. Парень в спортивном прикиде перед ним отоваривался, как на собачью свадьбу. И коньяка накупил, и наливок заграничных - пока он укладывал пузыри в сумку, а продавец ставил и ставил их на прилавок, Аркадий своей посудой одну бутылку и притырил. А парень, слава богу, не перепроверил - сунул пачку сторублевок и вольвушке с телками потрусил... «Пронесло! Ох, и рисковый ты, Аркаша!» И на радостях, вывернувшись наизнанку, купил еще и «Столичной».
- Ну, я прямо жених! - воскликнул Аркадий, едва отрылась дверь. - Тряхнем с тобой, Светка, стариной.
- Сигареты есть? - спросила она.
- «Ява». Пачка почти целая.
- Проходи на кухню.
- А мать твоя где?
- Да там уже.
- Давно умерла?
- Какая тебе разница. Разливай коньяк.
Выпили, закусили сушками. Еще по одной выпили. У Светки даже лицо разгладилось.
- У тебя стоит еще? - сразу ерничать начала, как молодая.
- Не знаю, давно не пробовал.
- Чем же занимаешься?
- Да так, чем придется. А ты?
- Пособие по безработице получаю.
- А как же твоя парикмахерская?
- Закрыли ее. Уже больше года на нашем месте банк - бабки теперь там стригут. Ладно, наливай, еще осталось.
Выпили, перекурили. И нахлынуло, закружило и вдруг - словно молодость вернулась. Вспомнилось, наяву показалось, как он с колбасными свертками и с вермутом итальянским выскочил из гастронома «На Смоленской», закричал «Такси!», и по-свойски болтая с шефом, заехал за Светкой, а она ждала его перед парикмахерской. И примчались они в эту квартиру, и сразу в койку, и только потом выпить захотелось...
- Свет, а Свет поди сюда, - попросил Аркадий.
- Чего надо?!
- Ну, иди ко мне, Света.
- Брось, не дури. Ты мылся-то в последний раз когда?
- Пойдем вместе в ванну и помоемся.
- У меня там белье замочено. Порошка нет - простой водой стираю.
- Ладно, тогда давай еще выпьем, - на хитрость пустился Аркадий, - у меня еще бутылка есть.
В прихожую пошел, в опавшем рюкзаке, висевшем на вешалке среди зимней одежды, нашарил узкое горлышко. Зашел по дороге и в туалет. Вернулся на кухню - смотрит, Светка поплыла, развезло ее. Облокотилась на стол, голову в ладони опустила, волосы рассыпались, а под халатиком-то ничего нет - грудь белеет. Аркадий подсел к ней, одну руку к грудям просунул, другой - халат стаскивает, и сам плечо целует.
- Подожди, разлей!
- Хватит, Свет. Потом.
- Открывай бутылку, говорю тебе!
Делать нечего. Соскоблил Аркадий черенком вилочным головку, налил совсем по чуть-чуть. Выпили.
И обнял он Светлану, и понес в комнату. Положил ее на прежнюю кровать и стал сам раздеваться.
Светлана распахнулась, колени согнула, а голову повернула к стене, стесняясь.
«Только бы не лажануться. Господи, помоги!» - промелькнуло у Аркадия. Отодвинул подальше ботинки, носки отбросил вонючие и стал целовать груди, боясь за себя.
Ну еще немного, еще... Вот, можно уже, можно...
Проснулся Аркадий ночью, на кухне горел свет. Светка храпела. От светлого зеркала в прихожей было видно, что в комнате и где лежит. Аркадий втихаря оделся, сходил за рюкзаком на скорую руку набил его барахлишком, чашек набрал, тарелок парочку, напоследок сунул и будильник.
Потом в ящике кухонном отыскал пластмассовую пробку, заткнул бутылку недопитую и тоже запихнул в раздавшийся рюкзак.
Глянул напоследок на спящую Светку и прошептал: «Прощай, дура».
Отодвинул щеколду, дверь плотно за собой прикрыл и пошел на улицу.
!993 г.