Работа научит всему.
* * *
В румянце Евы так необычайно
Горит желтинник и пылает мак,
И яблоко само пчелиный знак -
Любовь в раю? - да разве это тайна…
* * *
И все корю себя, и все гляжу назад.
Вертится на губах то прозвище, то имя.
Подруги и друзья, о, как я виноват,
Тем, что любил одних, валандался с другими.
Но что я погубил присутствием своим,
Отсутствие мое теперь уж не исправит.
Ведь молодость прошла, мы проигрались в дым.
Забвенье, нищета нам силы не прибавит.
И как ни сожалей о пагубе страстей,
Мы все разделены пространством,
буйством лета,
Узорами стрекоз, и тяжестью камней,
И чистотой воды, и донной сеткой света.
* * *
Где дом стоял - нет больше ничего,
Но строить стены не начну сначала,
Хоть землю жаль и деда моего,
Зарытого у Беломорканала.
По воле было, стало по судьбе.
След заметен великой круговертью.
И дом бы рухнул сам бы по себе,
И дед бы умер собственною смертью.
Что было внове, стало вдруг старо.
Когда же оклемались недобитки
То стали жить да наживать добро,
И внуки оказались не в убытке -
Когда мы прикатили по лугам,
Старухи в деревеньке встрепенулись:
«Гляди-ка, раскулаченные к нам
На «Жигулях» вернулись...»
***
Середняк, как кулак, не погиб,
И пролез с узелком на вокзал -
Всех равно заломал перегиб,
"Оба хуже" - так Сталин сказал.
Оцепление смотрит никак,
Сам себя ты сумеешь спасти,
И куда б ни повез товарняк,
Ты за жизнь зацепись по пути!
* * *
Судьбу благословляю всякий раз,
Что я столбы не ставлю на морозе,
И мерзлый грунт я долблю сейчас,
А размышляю о стихах и прозе.
Опять за переводы сел с утра,
Чтоб оградившись странною зарплатой,
Мне не пришлось бы разводить костра,
Чтоб слой земли подался под лопатой.
БАМ, Северо-Муйский перевал, 1985 г.
* * *
Работа научит всему,
Хватило бы только упорства.
А хлеб отогреется черствый -
Достаточно одному.
ПОМОР
В море - в страхе труд,
на реке - в страстях,
Помогать зовут, путаться в снастях.
Подошел помор, дернул бечеву.
Долгий разговор начал ввечеру.
«- Эх, прошла пора, стало не с руки».
И сквозь дым костра смотрит вдоль реки.
«- Сделал все, что смог, стал я слаб, и стар».
Слушает порог, разгребает жар.
«- Было столько дел, да прошли они».
Против ветра сел с дымной стороны.
У реки Сояна, 1978 год
НА ЕНИСЕЕ
Гей, Верещагино!
Свора голодных собак
Лает в тайгу.
Мы уходим в верховье.
Вот уже отблеск воды слепит глаза мне,
Желтые пятна наплыли на крайние избы,
Осени смутная грусть дымкой восходит…
Все отдаляется - глинистый берег пологий,
Темные срубы, поленницы, лодки,
Сети на кольях, бревна у самой реки…
Долго смотрю, и никто не посмотрит нам вслед
1983 г
НА СЪЕМКАХ
Недостаток воды
наложил на людей отпечаток.
Как ты с нами суров, зверолов!
Мы просили тебя,
чтоб ты был, по возможности, краток.
Но скажи нам хоть несколько слов.
Только зря режиссер
стал сулить тебе скорую славу, -
Ты пресек его сразу, любителя северных тем,
И сказал то, что думал:
- Кто ехал сюда на халяву,
Тот уедет ни с чем.
Поселок. Койда, Белое море.
«День поэзии 1983»
* * *
На маленькой войне нет сводок, только слухи.
Ворота - это фронт, а кухня - это тыл.
Но помнят навсегда и дети, и старухи
Не только кто убит, но кто его убил.
Взрывали за собой дороги и ущелья,
Стирая даже тень халатов с мертвых скал.
Жестокость лишь продлит
срок давности у мщенья,
И призраки встают сраженных наповал…
«КАЛАШНИКОВ»
С ним патриоты в праведных чалмах,
И он прижат к бунтарским гимнастеркам.
«Калашников» в уверенных руках
В толпу стреляет, в окна, по задворкам.
В тропическом лесу, в полупустыне
Был равенства и братства острием,
Идеи путь прокладывал огнем,
И просто смерть по миру сеет ныне.
* * *
Чуть прикоснулся - тут же я
Стал виноват со дня творенья.
Уходит легкость бытия
От первого прикосновенья.
Ах, почему нельзя любить,
И даже на ходу пленяться,
Чтобы потом не задаваться
Вопросом - быть или не быть?..
Журнал «22» 2006 г
* * *
О вечности не спорят, не поют,
А молча думают, когда посмотрят в небо.
И звезды лишь на несколько минут
Поманят, и, быть может, отвлекут
И от любви насущной, и от хлеба.
А космонавты, звездные поля
Разглядывая на экранах мутных,
Посмотрят против хода корабля, -
О вечности напомнит им Земля
И отвлечет от звезд сиюминутных.
Журнал «Москва» 1979 г.
* * *
Угрюма каменная пойма,
Но весел дикий смех ручья -
Он скалами едва не пойман,
Но, извиваясь, как змея,
Юля и прыгая меж скал,
Ручей лазейку отыскал.
Моста изогнутая арка
Из темных, плоских кирпичей.
Когда здесь в полдень очень жарко
Люблю я посидеть под ней.
Здесь никогда не прозвучит.
Ни скрип колес, ни стук копыт
Сперва крута, потом полога,
Из города сюда идет,
И здесь кончается дорога,
И бесполезен древний свод.
Есть лишь один из берегов -
Другой ушел на сто шагов.
Что это? - След каменоломни,
Иль берег паводки свели,
Иль божий знак - живи и помни
И шум воды, и зной земли.
В румянце Евы так необычайно
Горит желтинник и пылает мак,
И яблоко само пчелиный знак -
Любовь в раю? - да разве это тайна…
* * *
И все корю себя, и все гляжу назад.
Вертится на губах то прозвище, то имя.
Подруги и друзья, о, как я виноват,
Тем, что любил одних, валандался с другими.
Но что я погубил присутствием своим,
Отсутствие мое теперь уж не исправит.
Ведь молодость прошла, мы проигрались в дым.
Забвенье, нищета нам силы не прибавит.
И как ни сожалей о пагубе страстей,
Мы все разделены пространством,
буйством лета,
Узорами стрекоз, и тяжестью камней,
И чистотой воды, и донной сеткой света.
* * *
Где дом стоял - нет больше ничего,
Но строить стены не начну сначала,
Хоть землю жаль и деда моего,
Зарытого у Беломорканала.
По воле было, стало по судьбе.
След заметен великой круговертью.
И дом бы рухнул сам бы по себе,
И дед бы умер собственною смертью.
Что было внове, стало вдруг старо.
Когда же оклемались недобитки
То стали жить да наживать добро,
И внуки оказались не в убытке -
Когда мы прикатили по лугам,
Старухи в деревеньке встрепенулись:
«Гляди-ка, раскулаченные к нам
На «Жигулях» вернулись...»
***
Середняк, как кулак, не погиб,
И пролез с узелком на вокзал -
Всех равно заломал перегиб,
"Оба хуже" - так Сталин сказал.
Оцепление смотрит никак,
Сам себя ты сумеешь спасти,
И куда б ни повез товарняк,
Ты за жизнь зацепись по пути!
* * *
Судьбу благословляю всякий раз,
Что я столбы не ставлю на морозе,
И мерзлый грунт я долблю сейчас,
А размышляю о стихах и прозе.
Опять за переводы сел с утра,
Чтоб оградившись странною зарплатой,
Мне не пришлось бы разводить костра,
Чтоб слой земли подался под лопатой.
БАМ, Северо-Муйский перевал, 1985 г.
* * *
Работа научит всему,
Хватило бы только упорства.
А хлеб отогреется черствый -
Достаточно одному.
ПОМОР
В море - в страхе труд,
на реке - в страстях,
Помогать зовут, путаться в снастях.
Подошел помор, дернул бечеву.
Долгий разговор начал ввечеру.
«- Эх, прошла пора, стало не с руки».
И сквозь дым костра смотрит вдоль реки.
«- Сделал все, что смог, стал я слаб, и стар».
Слушает порог, разгребает жар.
«- Было столько дел, да прошли они».
Против ветра сел с дымной стороны.
У реки Сояна, 1978 год
НА ЕНИСЕЕ
Гей, Верещагино!
Свора голодных собак
Лает в тайгу.
Мы уходим в верховье.
Вот уже отблеск воды слепит глаза мне,
Желтые пятна наплыли на крайние избы,
Осени смутная грусть дымкой восходит…
Все отдаляется - глинистый берег пологий,
Темные срубы, поленницы, лодки,
Сети на кольях, бревна у самой реки…
Долго смотрю, и никто не посмотрит нам вслед
1983 г
НА СЪЕМКАХ
Недостаток воды
наложил на людей отпечаток.
Как ты с нами суров, зверолов!
Мы просили тебя,
чтоб ты был, по возможности, краток.
Но скажи нам хоть несколько слов.
Только зря режиссер
стал сулить тебе скорую славу, -
Ты пресек его сразу, любителя северных тем,
И сказал то, что думал:
- Кто ехал сюда на халяву,
Тот уедет ни с чем.
Поселок. Койда, Белое море.
«День поэзии 1983»
* * *
На маленькой войне нет сводок, только слухи.
Ворота - это фронт, а кухня - это тыл.
Но помнят навсегда и дети, и старухи
Не только кто убит, но кто его убил.
Взрывали за собой дороги и ущелья,
Стирая даже тень халатов с мертвых скал.
Жестокость лишь продлит
срок давности у мщенья,
И призраки встают сраженных наповал…
«КАЛАШНИКОВ»
С ним патриоты в праведных чалмах,
И он прижат к бунтарским гимнастеркам.
«Калашников» в уверенных руках
В толпу стреляет, в окна, по задворкам.
В тропическом лесу, в полупустыне
Был равенства и братства острием,
Идеи путь прокладывал огнем,
И просто смерть по миру сеет ныне.
* * *
Чуть прикоснулся - тут же я
Стал виноват со дня творенья.
Уходит легкость бытия
От первого прикосновенья.
Ах, почему нельзя любить,
И даже на ходу пленяться,
Чтобы потом не задаваться
Вопросом - быть или не быть?..
Журнал «22» 2006 г
* * *
О вечности не спорят, не поют,
А молча думают, когда посмотрят в небо.
И звезды лишь на несколько минут
Поманят, и, быть может, отвлекут
И от любви насущной, и от хлеба.
А космонавты, звездные поля
Разглядывая на экранах мутных,
Посмотрят против хода корабля, -
О вечности напомнит им Земля
И отвлечет от звезд сиюминутных.
Журнал «Москва» 1979 г.
* * *
Угрюма каменная пойма,
Но весел дикий смех ручья -
Он скалами едва не пойман,
Но, извиваясь, как змея,
Юля и прыгая меж скал,
Ручей лазейку отыскал.
Моста изогнутая арка
Из темных, плоских кирпичей.
Когда здесь в полдень очень жарко
Люблю я посидеть под ней.
Здесь никогда не прозвучит.
Ни скрип колес, ни стук копыт
Сперва крута, потом полога,
Из города сюда идет,
И здесь кончается дорога,
И бесполезен древний свод.
Есть лишь один из берегов -
Другой ушел на сто шагов.
Что это? - След каменоломни,
Иль берег паводки свели,
Иль божий знак - живи и помни
И шум воды, и зной земли.