"Оленька, Живчик и туз" - вексельное обращение - глава из романа.
Подлинная бабушка моей вымышленной героини.
http://audioknig.su/literatura/detektiv/2411-olenka-zhivchik-i-tuz.html -поман висит на сотнях сайтоа.
4.
Зачем шельма Оленька Ланчикова, имея в ближайшей же перспективе решающий, скажем прямо, сексуальный контакт с охмуряемым Основным Диспетчером, берет с собой на прием влюбленного в нее с детских лет коротышку Пыльцова? Ведь это же не в первый и не во второй раз в самый ответственный момент Венедикту Васильевичу ревнивая кровь в голову шибает! По другому и не было никогда - Пыльцова хлебом не корми, а дай только устроить омерзительную сцену - будто ему наплевать на все в мире деньги, мужская честь ему дороже!
Но только тот, кто в деловых раскладах ничего не сечет, может подумать, что Оленьке помешал Венедикт Васильевич. А что получилось бы, зайди она в кабинет к тому же господину Фортепьянову без невзрачного на поверхностный взгляд напарника? Ведь тогда Оленьку ни у кого отбивать не нужно, она сама, в синем платье с золотым люрексом вроде Снегурочки заявилась, и знатному тузовику всего-то и делов - зипер спустить, да за волосы красавицу пригнуть. Ан, нет, не тут-то было! Оленька не дура, она при каком-никаком, но кавалере, без соперничества ее не возьмешь. Поэтому Рор Петрович и стал заливаться соловьем про тузопроводы. А кто издалека начал, тот не скоро кончит.
Выходя из кабинета Фортепьянова за автомобильной аптечкой, господин Пыльцов наверняка знал, что назад он больше не вернется - его роль сыграна. На пороге кабинета Венедикт Васильевич остановил и толкнул в грудь устремившегося в открытую дверь очередного тузопросителя:
- Там еще занято! - сказал он и, досадуя на свое второстепенное положение, пошел к лифту.
За те двенадцать минут, которые ему удалось пробыть возле главного вентиля России, ожидающих в приемной еще прибавилось. Венедикт Васильевич высокомерно прошел мимо Агрономов и Химиков, то бишь директоров предприятий и комбинатов. А зря он опять не посмотрел на людей!
Как только новокостромские аферисты прорвались к Основному Диспетчеру, из скопления тузопросителей выделился малозаметный человек с пухлым портфелем и устремился к бесплатному телефону, стоящему на каждом тузпромовском этаже.
- Игорь Дмитриевич! - зашептал он, как только сняли трубку. - Негодяи здесь! Я их только что встретил!
- Быть такого не может!
- Да, да! Они здесь, в Тузпроме! Заявились, как к себе домой, шныряют по кабинетам. Только что к Главному проскользнули! Мы их по всей стране ищем, а они на приеме у Рора Петровича!
- Неужели сам господин Фортепьянов их принял?
- А как же - первым делом! Я третий час в очереди сижу, а они шасть - и в дамках. Руки чешутся у хищницы Ланчиковой белобрысый клок выдрать!
- Без меня на них не нападай! Ты слышишь, Андрей Яковлевич?!
- Конечно, слышу.
- Задержи подонков! Во что бы ни стало! Через сорок пять минут я буду! - и Игорь Дмитриевич Мутрук бросил трубку.
Андрей Яковлевич поспешил в приемную.
- Блондинка с мальчиком еще там? - спросил он у очереди.
Несколько человек понуро кивнули. А через десять минут из кабинета вышел Пыльцов, горделиво вздернул голову и опять не заметил господина Детского, который спрятался за спинами очередников и прикрылся портфелем.
Венедикт Васильевич уехал вниз, Андрей Яковлевич поспешил за ним на другом лифте, и мимо пенящегося устья рукотворной реки, ниспадающей водопадами с беломраморных этажей, выбежал к автомобильной стоянке. Он увидел Пыльцова, который, озираясь, подошел к грязному «Ауди», открыл багажник, порылся, достал оттуда маленький ящичек с красным крестом на крышке, подумал о чем-то, швырнул аптечку обратно, с отвращением захлопнул багажник, сел на водительское место, но мотора заводить не стал.
«Все нормально! Сейчас Игорь Дмитриевич примчится с ребятами, и будем этих аферистов сажать на колья!» - прикинул ход дальнейших событий господин Детский, вернулся в гигантский тузпромовский холл и под успокаивающий шум фонтанов стал следить за развитием событий.
Помощник и банный друг Игоря Дмитриевича Мутрука - Генерального директора Атомного Ремонтно-Строительного Управления (РСУ-61), господин Детский попал в нежные, тогда еще не на каждом пальчике украшенные брильянтами руки Оленьки примерно год назад. Тут же счастливо выяснилось, что у Детского с Ланчиковой множество общих знакомых, и не просто множество, а практически все. Какую бы значительную фамилию ни называла Оленька, показывая Андрею Яковлевичу свои всеобъемлющие связи в российском деловом и научном мире, начиная от действующего директора Чудаковскай атомной электростанции (АЭС) господина Куропаткина Алексея Пинхасовича или от всамделишного академика, исключительную умницу и фанатика авиамоделиста Валерия Валерьевича Бобылева, создателя всей серии знаменитых ракет СС (за исключением гиммлеровских войсковых спецсоединений), и вплоть до главного лесоруба Звездиловского охотхозяйства мурашинского самородка Василия Зобова, не говоря уже о банковских, нефтяных и самых широких торговых кругах - всех господин Детский знал лично. Просто на удивление. Кстати, та первая встреча тоже произошла не в каком-нибудь чахлом скверике, а непосредственно в «Центратомсоюзе», в кабинете телеписателя Виссариона Ужимкина, по бедности подрабатывающего на пиаре в атомной промышленности.
читать
В тот промозглый осенний день Оленька ворковала, словно ангорская кошечка и, жеманясь, называла господину Детскому фамилию за фамилией, принадлежавшие лицам, которые определяют ход жизни в российских губернаторствах. А всезнайка Андрей Яковлевич к каждой фамилии тут же добавлял имя и отчество, а также коротенькую, но очень емкую характеристику баньки, в которой он с этим лицом парился. Таким образом, с самого начала знакомства с Оленькой господин Детский проявил себя в высшей степени чистоплотным человеком.
У них вроде игры какой получилось:
- Ферапонтов, - нежно просюсюкала Оленька.
- Рэм Яковлевич, - тотчас назвал Детский имя и отчество бизнесмена и добавил, - Шурует в Иркутске, а дочка учится в Стенфордском университете, на третий курс медицинского факультета перешла. В брата его Генриха недавно стреляли из двух автоматов, всю охрану перебили, а он как огурчик, опять окатышами Мипуйлинского ГОКа торгует. Доложу я вам, Оленька, что мы с Рэмом Яковлевичем баньку по-черному возродили. И поверьте моему слову - есть в этом особый сибирский шарм! Выбежишь на снег и от чистоты воздуха взлетаешь, словно шар из рук синоптиков, и - бултых в прорубь! Жаль, что вы, красавица моя, дама - искренне жаль! Сводил бы я вас туда...
- А Слюдяник? - улыбнулась Ланчикова.
- Вова! Вова Сергеевич! Челябинский человек - феррохромами занят. Солидный дядя, финскую сауну обожает, а полного имени нет как нет, - эхом отозвался Детский, а в какой-то момент упомянул и еще одного банного знакомца, - Бобылев (Да-да! Тот самый Бобылев!)
- Неужели вы Действительного члена Валерия Валерьевича Бобылева, который в кирпичном гараже обитает, имеете в виду? - поразилась Ланчикова.
- Разумеется его, а кого же еще? Хотя моется академик Бобылев не часто, раз в три-четыре месяца, но зато как моется! Трешь ему спину, трешь, парку поддашь, опять трешь, уж сил нет никаких, а он еще требует. Но вы то, Оленька, как с ним знакомы? Ведь академик Бобылев - птица редчайшая.
- Я с Валерием Валерьевичем тысячу лет дружна! Он и соперник мой, и учитель. Помню, еще на юношеских соревнованиях в Саратове, откуда не возьмись, сильный ветер поднялся, вихрь закружился, а как раз модель планера, склеенная академиком, была в полете. Ну и сдунуло самолетик ветром в овраг, Бобылев в слезы - редкой непосредственности человек. А тут я следом свою модельку запускаю, и на целых шесть с половиной секунд самого Бобылева обогнала. Никто глазам своим не поверил!
- Вот это победа! Поздравляю от чистого сердца! - восхитился Детский.
- Да и сейчас я с Валерием Валерьевичем самые теплые отношения поддерживаю. Недавно послала к нему мурашинского самородка Васю Зобова. Думаю, пусть ученый обмакнется в народ - ему полезно будет. А то у бедного академика одна наука на уме, того и гляди свихнется. Все его по каким-то закуткам тянет…
- А вы, Оленька, офис академика Бобылева знаете?
- «Ремонт босоножек», что ли? - уточнила красавица.
- Вы и там бывали? Вот удивительно! Как же вы отыскали всамделишного академика в такой дыре?
- Триандафилиди! - вместо ответа проверила Оленька господина Детского в последний раз.
- Рафаил Багирович - отец у него грек, но зато мать армянка. Пол-Вологды уже скупил, но года не пройдет - он весь вологодский край к рукам приберет - помяните мое слово!
- Мы с вами одного поля ягоды, Андрей Яковлевич! Надо бы нам с вами какое-нибудь дело провернуть, - сразу предложила тогда Ланчикова.
- Пять процентов в любом случае мои! - напомнил телеписатель Ужимкин, в «Центратомсоюзовском» кабинете которого, уютно уложенном пенорезиной и коврами, и происходил тот памятный разговор.
Проникшись друг к другу симпатией, а главное - полным доверием, Детский с Ланчиковой послали телеписателя Ужимкина за пивом, и пока тот бегал в ларек, тут же договорились о совместном бизнесе.
Вот его замысловатая суть.
Южно-Сибирская железная дорога перевезла из города Верхняя Могила в черноморский порт Туапсе стратегические грузы - танковые полуфабрикаты, которые никак не продашь, пока их поближе к заграничному покупателю не подвезешь. Владелец грузов, полуфабрикатный танковый завод, несомненно, со временем заплатит Южно-Сибирской ж. д. за провоз бронетехники. Но произведет он эту проплату, как только получит деньги за полуфабрикаты от миролюбивого индо-китайского народа, с нетерпением ожидающего танковый металлолом и выставившего по своей наивности и прекраснодушию гарантийное кредитное письмо (LC) на счет танкового завода в московском «Престиж-банке». Верхнемогильский танковый завод (вернее индивидуальное частное предприятие «Амурский тигр», действующее от имени этого завода) действительно собирался заплатить Южно-Сибирской ж. д., которая в противном случае в следующий раз не повезет полуфабрикатную танковую продукцию. Поэтому, едва бронированные недоделки оказались в Туапсинском порту, прямо перед их погрузкой на теплоход «Игарка» сообразительное руководство Южно-Сибирской ж. д. смело выпустило вексель, обеспеченный уже произведенными перевозками, номиналом в три миллиарда двести миллионов рублей (по курсу на тот период - один миллион четыреста тысяч у. е.). Этим векселем Южно-Сибирская ж. д. расплатилась с Чудаковской АЭС по долгам за электричество, истраченное на перевозку пресловутых полуфабрикатов. Господин же Куропаткин, директор Чудаковской АЭС, с которым г. Детский неоднократно парился и в Москве и в Верхней Могиле, этим же самым векселем - поскольку живых денег у бизнесменов нет и не предвидится - расплатился за косметический ремонт означенной Чудаковской АЭС, произведенный опять же в долг - не взрываться же ей на чернобыльский манер! - со специализированным управлением РСУ-61. А генеральный директор РСУ-61 - это как раз тот самый Игорь Дмитриевич Мутрук, которому г. Детский сильным шепотом сообщил из Тузпрома, что в предбаннике господина Фортепьянова он случайно встретил натуральную блондинку Оленьку и ее плюгавого, но очень пушистого партнера. Дело ведь не только в том, что Игорь Дмитриевич Мутрук Генеральный директор РСУ-61, в котором до сих пор - на удивление! - работают 6132 монтажника, и господин с пухлым портфелем, профессиональный посредник Андрей Яковлевич Детский - старые и близкие друзья. Дело еще и в том, что помимо чисто дружеских отношений господин Детский добровольно и самым ревностным образом подыскивает Игорю Дмитриевичу Мутруку выгодные подряды.
В результате этой бескорыстной и одновременно деловой дружбы все 6132 монтажника РСУ-61, пять месяцев денно и нощно прошпаклевав стены и прокрасив масляной краской трубопроводы в радиоактивных секторах Чудаковской АЭС, вместо зарплаты получили вексель на три миллиарда двести тысяч рублей, выпущенный Южно-Сибирской ж. д. Поскольку ценную бумагу не разрежешь на шесть тысяч сто тридцать два кусочка и не купишь на эти кусочки даже чапчаховской ливерной колбаски, то РСУ-61 предъявило вексель к оплате Южно-Сибирской ж. д., справедливо требуя с нее три миллиарда двести миллионов рублей, поскольку цикл хозяйственной деятельности, наконец, успешно завершен, танковые полуфабрикаты привезены в Туапсинский порт, а облученные при косметическом ремонте Чудаковских атомных реакторов монтажники собрались идти за молочком в продуктовый магазин, а в карманах у них как не было, так и не прибавилось ни копья.
Между тем, за время этого длительного и многоярусного вексельного обращения произошло множество интересных событий. В Туапсинском порту груз бронированных недоделок (уже после успешного прохождения таможни) вдруг был опознан пограничниками почему-то уже в качестве новейших танков Т-90, и арестован. Оказалось, что эти танки были оформлены в качестве полуфабрикатных исключительно потому, что хотя и прошли обкатку в Челябинском танковом институте, но их орудия не были окончательно пристреляны на Верхнемогильской танковой директрисе.
Тем не менее, в конце той же недели, в ночь с пятницы на субботу, совершенно непонятно каким образом (поскольку все портовые краны как были, так и остались опечатанными) все шестнадцать полуфабрикатных танков Т-90 пропали с таможенного склада и были ошибочно погружены на сухогруз «Товарищ Хо Ши Мин», пришвартованный рядом с теплоходом «Игарка».
Под утро, едва покинув территориальные туапсинские воды, капитан «Хо Ши Мина» вероломно сжег неудобные северо-корейские опознавательные знаки вместе с российским коносаментом, и на мачте сухогруза сам собою взвился флаг Свободной Либерии. Но напрасно юго-восточная военщина, эти порожденные маккартизмом макаки, жадно потирая желтые ладошки под грустную мелодию вальса «На сопках Маньчжурии», поджидали танковый металлолом и с тоской все смотрели в синие просторы рейда города Шанхая. Единственное, что досталось этим макакам - кроме свежего бриза и кругов на воде - это слабый слушок, что перед тем как войти своей таинственной гибелью в Ллойдовский аварийный список судов мирового торгового флота, сухогруз «Товарищ Хо Ши Мин» все же побывал в одном из Бангладешских портов на Индийском океане - или, что гораздо более вероятно, в Пакистанском закрытом городе Ормаре - и пополнил там запасы пресной воды и вяленой трески. Но этой смутной информации было отнюдь не достаточно для китайских банкиров, чтобы раскрыть кредитное письмо (LC), выставленное в качестве финансовой гарантии полуфабрикатной бронетанковой сделки в московском «Престиж-банке».
Слепое действие океанских стихий привело к тому, что г-н Мутрук, пробившись с векселем в зубах на прием к начальнику Южно-Сибирской ж. д., был поднят там на смех. Ему весело сообщили, что на чутком российском рынке ценных бумаг векселя Южно-Сибирской ж. д. в результате успешной экспортной политики настолько упали в цене, что стоят теперь уже не три миллиарда, а три пинка.
Тогда, в полном отчаянии, чтобы все ж таки изыскать средства на прокорм атомных ремонтников, г-н Мутрук опять обратился к своему лучшему другу по парилке Андрею Яковлевичу, который, с присущим ему энтузиазмом тут же запустил обесцененный вексель в еще один цикл хозяйственной деятельности. Ведь, что ни говори, Андрей Яковлевич как никто другой умеет вовремя вовлечь в новый вексельный цикл владельцев такого товара, который можно продать за живые деньги, так необходимые голодным атомным монтажникам для хотя бы одноразового посещения химкинского магазина «Продукты».
А кто лучше знает, что это за товар и где он лежит?
Правильно - это знают Оленька Ланчикова с Венедиктом Васильевичем, которые тогда очень вовремя подвернулись г-ну Детскому в уложенном персидскими коврами кабинете телеписателя Ужимкина.
И не знают, а знали. Поскольку и этот второй вексельный цикл тоже очень успешно завершился месяцев восемь тому назад. Прискакав в родную Новокострому, Оленька всучила обесцененный вексель фирме «Горби и Горби», расположенной на задворках бывшего Архиерейского дома. Эта фирма, бессовестно эксплуатируя чужой нобелевский международный имидж, в тот предзимний период осуществляла магистральные поставки мазута (так называемый «Северный завоз») в Мурашинский район Архангельской области и как раз изыскивала средства для оплаты тарифа по Южно-Сибирской ж. д. А что может быть лучшей проплатой за провоз по железной дороге, чем ее же собственный и подлинный вексель? Так и подумал Клавдий Ульянович Горбич, владелец фирмы «Горби и Горби», и, в полном восторге от удачного совпадения деловых интересов, едва получив вексель, немедленно выдал пять процентов комиссионных черным налом Оленьке, - ей и выцарапывать эти деньги у него не пришлось.
Как только Оленька в обнимку с Венедиктом Васильевичем и с набитыми наличкой кейсами скрылись в очередной раз за новокостромским горизонтом (кстати, гражданин Горбич Клавдий Ульянович до сих пор утверждает, что помимо комиссионных дал прекрасной парочке и немалую подотчетную сумму для передачи непосредственно РСУ-61, расписку же Ланчиковой у него словно корова языком слизнула, но тут уж как суд решит - надо только приговора дождаться), партнеры сразу же выбросили все эти транспортно-радиоактивные глупости из головы.
Вскоре по наколке Южно-Сибирской ж. д. в Новокострому, по следам Ланчиковой и Пыльцова, на фирму «Горби и Горби» заявились господа Детский с Мутруком и стали требовать - от тогда еще находящегося только под подпиской о невыезде Клавдия Ульяновича Горбича - денег на прокорм облученных атомных ремонтников. Но костромские блатари под предводительством положенца Кольки Жгута к тому времени уже взяли управление ИЧП «Горби» в свои руки, вычеркнули фамилию учредителя, и оставили в названии фирмы только кликуху основателя всего этого бардака. Стукнув Детского с Мутруком головами и чуть было не утопив господ посредников в цистерне с бензином, костромские «крышевики»... и т.д. и т.п.
Короче, фальшивый вексель в нашей СНГовии гораздо лучше, чем настоящий, потому что обманутых меньше.
А Оленька и по сей день, любуясь на вексельные брильянты, порой слегка усмехнется, когда вспомнит, как они возлежали тогда в кабинете Ужимкина. Как же рассмешил их тогда известный телеписатель, причем бесплатно, совершенно бесплатно! Едва услышал краем чуткого уха, что срослось дельце и он, нищий телеписатель, скоро получит свои пять посреднических процентов от пяти Оленькиных процентов тут Ужимкина и прорвало. Встал он в протертых носках на персидский ковер, раскрыл одну из тоненьких школьных тетрадок - Ужимкин пишет только в них, причем только в клеточку - это ему большую телеудачу приносит, и прочел вслух юмореску:
- Опер Бурлецкий зашел в гости к соседу по лестничной клетке, заметил, что тот в квартире один, ударил его по затылку кулаком и убил. Порыскав по карманам развешанной на гвоздях одежды, опер Бурлецкий изъял тридцать рублей и три доллара. «Еще один глухой висяк», - огорчился опер.
Оленька из уважения к таланту телеписателя сразу же захихикала, господин Детский фыркнул, а Венедикт Васильевич замечание сделал, чтобы сбить Ужимкина с темы о комиссионных:
- И как только тебя, муд... - начал было Пыльцов, но тут же поправился: - И как только вас, маэстро, с такой лажей на ящик пускают? Зачем оперу Бурлецкому убивать соседа кулаком, когда у него в кобуре табельное оружие?
- Ничего вы, темнота костромская, в телелитературе не понимаете! - возмутился Ужимкин, - Меня на праздничном концерте, посвященном Дню Досмотровых войск, три раза на бис с этой вещью вызывали. А это единственный из всенародных праздников, который напрямую, а не в записи, на всю Россию показывают! Ну как, срослось у вас дельце или нет? На сколько денег договорчик заключаете? - контролирует бизнес телеписатель.
- Подарите мне, пожалуйста, какое-нибудь ваше произведение с автографом, а то у нас в Костроме никто мне не поверит, что я с самим Ужимкиным знакома, - попросила Оленька и даже левую коленку чуть обнажила, незаметно подняв подол синего платья с золотой ниткой, чем и отблагодарила известного телеписателя за бесплатное выступление.
- Долю, дорогой ты мой Ужимкин, получишь сполна, не дрейфь. У нас своего девать некуда, а чужого и даром не надо, - отрезал Пыльцов и добавил с подковыркой, - Неужели у вас на «ящике» все любимцы народа такие жлобы?
Известный телеписатель хотел было что-то возразить, но без тоненькой тетрадки в клетку с написанным в ней телетекстом так и не смог отчетливо сформулировать мысль.
Наглый Пыльцов только перед Ланчиковой, пред белокурой бестией так робеет, что превращается в немтыря. А по натуре Венедикт Васильевич парень будь здоров какой, и со своей Оленькой никогда и нигде не расстается, кроме как в Тузпроме.
Мои романы дорожают - http://abook-club.ru/forum/index.php?showtopic=11742