...эта всепобедная борьба всех и победила... Евгений Витковский. «Павел II» - роман.
РОМАНЫ ИЗ СХРОНА
Евгений Витковский. «Павел II». Роман в 3-х книгах.
«Это он, я узнаю его» - со столь же явственно различимыми признаками, как «блюдечки-очки» знаменитого парохода, входит в читательскую душу художественной текст романов.
Прозаик Витковский явственно отличается от Витковского -антологиста, Витковского -переводчика, Витковского- эссеиста полифоничной насыщенностью, интуитивной выверенностью частотного словаря.
И это в очередной раз доказывает, что литература если ни долговечнее - о вечности в наше время говорить кощунственно - то наверняка долговременнее жизни.
Роман-трилогия писался двадцать лет, пятнадцать из которых, как мне кажется, Витковский писал и дорабатывал его только потому, что не мог опубликовать.
Но все, опять-таки, оказалось к лучшему.
Художественно осмыслив насыщенную катаклизмами советскую эпоху, Витковский еще и придумает совершенно невозможные вещи и события - легко оправдывая их достоверностью интонации своей прозы.
Да, ни раз за прошедшие годы прилетал, невесть откуда взявшийся, американский секретный агент и нашептывал на ушко не только Павлу II Романову, но и каждому из нас, что он и есть претендент на российский и, может быть даже, на константинопольский престолы, или, в крайнем случае, он есть - Троцкий II, Элтон Джон II, Шемякин II или Солженицын III (потому что Александр Исаевич занял два первых места по борьбе и с коммунизмом, и с капитализмом).
Вкрадчивые нашептывания эти и приводят нас, если ни к восстановлению монархии, то к очередному социальному колтуну.
Именно борьба - долгая, ухищренная, чрезвычайно ответственная и беспощадная борьба спецслужб - в которой в романе Витковского задействованы практически все - от находящихся в перманентной коме высших офицеров-цереушников и гэбистов до бродячих псов, принюхивающихся к потерянному при телекинезе грязному носку, эта всепобедная борьба всех и победила.
Но что бы ни происходило на страницах романов Евгения Витковского - и куда бы ни заносило нас воображение и прекрасный слог писателя - перевернув последнюю страницу, и закрыв обложку последнего из романов - кстати, типичную, а значит, с весьма проходным оформлением - мы остаемся наедине просто с книгами, лежащими на столе, и которые пора поставить на полку.
Прямоугольный формат книги мне, старому бильярдисту, всегда напоминает зеленое пространство бильярдного стола, на котором великий мастер показывал неправдоподобные винты и удары.
Но вот бильярдная закрывается, свет над страницами и над столами гаснет.
Пора класть в карман очки, в шкаф - кии и книги, и подсчитывать выигрыш и проигрыш.
Я стал богаче - намного богаче, прочитав «Павла II».
Конечно, в переносном смысле, как и сам Витковский, который писал эти романы и ждал двадцать лет их публикации, и тоже стал богаче - Витковский заработал только то, что про него самого, да и про его романы можно сказать «стихи меня как повесть пишут».
Замечательная проза и создает писателя.
А больше - по крайней мере так считается, и так у нас в России и есть - ничего писателю не нужно.
Поэтому работа над текстом - это в основном работа над самим собой. Над инструментом души.
Художественный текст - это звучание инструмента души.
Замечательная музыка прозы Витковского стала, наконец, слышна и общедоступна.
Но пора идти домой, возвращаться из бильярдной, покидать роман «Павел II» и открывать глаза на эту бесцветную суету, которая - вот удивительно! - послужила Витковскому и материалом, и дала прообразы, и позволила создать такой насыщенный, искрящейся на солнце, как гребешки волн горного озера, текст.
А по дороге зайти в ЦДЛовский сортир, чтобы лишний раз убедиться, что под кафельной плиткой писсуара нет никого шпионского схрона, который должен был забрать один из героев трилогии Евгения Витковского,
а есть только несмываемая никакими социальными метаморфозами бактериологическая надпись: «...иды...!»
В заключении, позвольте, как говориться, от себя лично, сказать Витковскому спасибо, ибо что есть в конечном счете критическая заметка, как ни благодарность, пусть выраженная в грубой, амикашонской или, как сейчас принято в профессиональных критических кругах, в крайне оскорбительной форме.
Отдельное спасибо Вам, Евгений Владимирович, и за то, что вам удалось возродить, а значит и сохранить в памяти и в языке ту долгую, казавшуюся такой бесконечной, а в действительности так быстро промелькнувшей, эпоху, когда принадлежность к древнему царскому роду, удивительные способности или даже авторство романов - то есть что-то еще, кроме количества денег на счете имело хоть какое-то значение.
Евгений Витковский: - Я живу в книжном шкафу... http://alikhanov.livejournal.com/15457.html
Евгений Витковский. «Павел II». Роман в 3-х книгах.
«Это он, я узнаю его» - со столь же явственно различимыми признаками, как «блюдечки-очки» знаменитого парохода, входит в читательскую душу художественной текст романов.
Прозаик Витковский явственно отличается от Витковского -антологиста, Витковского -переводчика, Витковского- эссеиста полифоничной насыщенностью, интуитивной выверенностью частотного словаря.
И это в очередной раз доказывает, что литература если ни долговечнее - о вечности в наше время говорить кощунственно - то наверняка долговременнее жизни.
Роман-трилогия писался двадцать лет, пятнадцать из которых, как мне кажется, Витковский писал и дорабатывал его только потому, что не мог опубликовать.
Но все, опять-таки, оказалось к лучшему.
Художественно осмыслив насыщенную катаклизмами советскую эпоху, Витковский еще и придумает совершенно невозможные вещи и события - легко оправдывая их достоверностью интонации своей прозы.
Да, ни раз за прошедшие годы прилетал, невесть откуда взявшийся, американский секретный агент и нашептывал на ушко не только Павлу II Романову, но и каждому из нас, что он и есть претендент на российский и, может быть даже, на константинопольский престолы, или, в крайнем случае, он есть - Троцкий II, Элтон Джон II, Шемякин II или Солженицын III (потому что Александр Исаевич занял два первых места по борьбе и с коммунизмом, и с капитализмом).
Вкрадчивые нашептывания эти и приводят нас, если ни к восстановлению монархии, то к очередному социальному колтуну.
Именно борьба - долгая, ухищренная, чрезвычайно ответственная и беспощадная борьба спецслужб - в которой в романе Витковского задействованы практически все - от находящихся в перманентной коме высших офицеров-цереушников и гэбистов до бродячих псов, принюхивающихся к потерянному при телекинезе грязному носку, эта всепобедная борьба всех и победила.
Но что бы ни происходило на страницах романов Евгения Витковского - и куда бы ни заносило нас воображение и прекрасный слог писателя - перевернув последнюю страницу, и закрыв обложку последнего из романов - кстати, типичную, а значит, с весьма проходным оформлением - мы остаемся наедине просто с книгами, лежащими на столе, и которые пора поставить на полку.
Прямоугольный формат книги мне, старому бильярдисту, всегда напоминает зеленое пространство бильярдного стола, на котором великий мастер показывал неправдоподобные винты и удары.
Но вот бильярдная закрывается, свет над страницами и над столами гаснет.
Пора класть в карман очки, в шкаф - кии и книги, и подсчитывать выигрыш и проигрыш.
Я стал богаче - намного богаче, прочитав «Павла II».
Конечно, в переносном смысле, как и сам Витковский, который писал эти романы и ждал двадцать лет их публикации, и тоже стал богаче - Витковский заработал только то, что про него самого, да и про его романы можно сказать «стихи меня как повесть пишут».
Замечательная проза и создает писателя.
А больше - по крайней мере так считается, и так у нас в России и есть - ничего писателю не нужно.
Поэтому работа над текстом - это в основном работа над самим собой. Над инструментом души.
Художественный текст - это звучание инструмента души.
Замечательная музыка прозы Витковского стала, наконец, слышна и общедоступна.
Но пора идти домой, возвращаться из бильярдной, покидать роман «Павел II» и открывать глаза на эту бесцветную суету, которая - вот удивительно! - послужила Витковскому и материалом, и дала прообразы, и позволила создать такой насыщенный, искрящейся на солнце, как гребешки волн горного озера, текст.
А по дороге зайти в ЦДЛовский сортир, чтобы лишний раз убедиться, что под кафельной плиткой писсуара нет никого шпионского схрона, который должен был забрать один из героев трилогии Евгения Витковского,
а есть только несмываемая никакими социальными метаморфозами бактериологическая надпись: «...иды...!»
В заключении, позвольте, как говориться, от себя лично, сказать Витковскому спасибо, ибо что есть в конечном счете критическая заметка, как ни благодарность, пусть выраженная в грубой, амикашонской или, как сейчас принято в профессиональных критических кругах, в крайне оскорбительной форме.
Отдельное спасибо Вам, Евгений Владимирович, и за то, что вам удалось возродить, а значит и сохранить в памяти и в языке ту долгую, казавшуюся такой бесконечной, а в действительности так быстро промелькнувшей, эпоху, когда принадлежность к древнему царскому роду, удивительные способности или даже авторство романов - то есть что-то еще, кроме количества денег на счете имело хоть какое-то значение.
Евгений Витковский: - Я живу в книжном шкафу... http://alikhanov.livejournal.com/15457.html