Чудная статья Ларисы Черкашиной о памятнике Екатерины II, который А.С. Пушкин хотел переплавить.
БРОНЗОВАЯ ГОСТЬЯ ИЗ БЕРЛИНА
Мне жаль великия жены…
А.С. Пушкин
История эта давняя и связана с калужской усадьбой Полотняный Завод, имением Афанасия Гончарова - удачливого купца и промышленника славного XVIII столетия. Под парусами, что ткались на его фабриках, бороздили моря и океа¬ны русские эскадры. Ходили под гончаровскими парусами и корабли иностранных флотилий.
Богател Афанасий Абрамович - всё роскошнее становилось и его родовое гнездо. Вырос в усадьбе прекрасный дворец, окруженный садами и парками с гротами, статуями, беседками-«миловидами», горками, с конным двором, где выезживали породистых скаку¬нов. Наслышавшись о красоте Полотняного За¬вода, богатстве и предприимчивости его вла-дельца, Екатерина II изъявила желание посе¬тить гончаровское имение и осмотреть фабри¬ку. Возвращаясь из своего путешествия в Казань в декабре 1775 года, она на три дня остановилась в Полотняном Заводе.
То была небывалая честь для Афанасия Гончарова - сама императрица пожелала погостить в его усадьбе!
Царственная гостья осталась весьма до¬вольной оказанным ей пышным приемом. С балкона дворца удивленно озирала она окрестности.
- Что это у тебя, Гончаров, куда я ни взгляну, так много каменной стройки? - строго спросила императрица.
Афанасий Абрамович пал на колени:
- На меня, Ваше Величество, три дня золотой дождь шел.
Екатерина милостиво улыбнулась, взмахнула рукой:
- Встань, старичок!
- Я перед Вашим Величеством не старичок, а семнадцати лет молодчик! - бойко ответствовал престарелый хозяин.
читать
Августейший визит имел благие последствия - отныне Афанасию Гончарову вкупе с пожало¬ванной ему золотой медалью даровано было право именоваться «поставщиком двора Ее Им¬ператорского Величества».
В память о тех днях Николаем Гончаровым, сыном Афанасия Абрамовича, и, верно, по поручению отца, (не исключено, что и самим Гончаровым-старшим!) была заказана в Берлине бронзовая статуя Екатерины II. Правда, есть версия, что статую императрицы немецкому скульптору Вильгельму Христиану Мейеру (Wilhelm Christian Meyer) заказал фаворит Екатерины князь Григорий Потемкин-Таврический. Над фигурой венценосной особы несколько лет трудились мастера, чему свидетельствовала надпись: «Мейер слепил, Наукиш отлил, Мельцер отделал спустя шесть лет в 1786 году». Но увидеть изваяние царственной гостьи Николаю Афанасьевичу не довелось - уже после его смерти, в 1791 году, статую доставили морем из Германии в Россию, и далее - в Калужскую губернию. И хотя высочайшее позволение на установление памятника императрицы Николаю Афанасьевичу было дано, его наследник не торопился исполнить волю отца, - статуя так и осталась в подвалах гончаровского дворца.
А потом в российской империи наступили исторические перемены, и трон после кончины Екатерины Великой перешел к ее сыну Павлу I, как известно, не жаловавшему свою августейшую матушку. Намерение воздвигнуть памятник почившей государыне в родовой усадьбе могло быть приравнено к опасному вольнодумству.
…Видимо, Пушкин, когда обращался с просьбой о разрешении на переплавку статуи, знал о ней только со слов Афанасия Николаевича, иначе не назвал бы ее уродливой.
Пушкин - генералу А.Х. Бенкендорфу (29 мая 1830 г.):
«Прадед моей невесты некогда получил разрешение поставить в своем имении Полотняный Завод памятник Екатерине II. Колоссальная статуя, отлитая по его заказу из бронзы в Берлине, совершенно не удалась и так и не могла быть воздвигнута. Уже более 35 лет погребена она в подвалах усадьбы. Торговцы медью предлагали за нее 40 000 рублей, но нынешний ее владелец г-н Гончаров, ни за что на это не соглашался. Несмотря на уродливость этой статуи, он ею дорожил, как памятью о благодеяниях великой государыни…»
К тому времени, когда статую можно было установить, у тогдашнего владельца Полотняного Афанасия Нико¬лаевича Гончарова, ни средств, ни желания исполнить задуманное уже не осталось. Так и пришлось бронзовой императрице покоиться в подземелье - необычная «ссылка» длилась четыре десятилетия.
При Афанасии Николаевиче жизнь в имении круто изменилась: наследник оказался большим любителем роскошных пиров, маскарадов, охотничьих забав и прочих увеселений! В отличие от своего достойного деда, приумножившего семейные капиталы, он обладал «особенным талантом»: сумел промотать миллионное состояние да еще оста¬вить долги.
О славных дедовских временах напоминали лишь парадный портрет Екатерины Великой, благодетельницы Гончаровых, и роскошная спальня в фамильном дворце, где изволила ночевать царственная гостья. И кто бы мог помыслить, что три исторических дня, проведенных императрицей в Полотняном Заводе, будут иметь такое неожиданное продолжение в судьбе Пушкина!
Внучки Афанасия Николаевича, в их числе и любимица Наташа, росли бесприданницами. И когда впервые Александр Пушкин, еще женихом, в 1830 году приехал в Полотняный Завод, «бронзовая бабушка» по-прежнему пылилась в подва¬лах гончаровского дома. Ей была уготована неза¬видная участь - пойти на переплавку, чтобы хоть как-то поправить финансовые дела семей¬ства. Наташина свадьба была уже не за горами. Статуя была назначена в качестве приданого Натали. Весила она 200 пудов и стоила, по расчетам, сорок тысяч рублей. Именно от ее успешной продажи во многом зависело, когда же наступит долгожданная свадьба.
Пушкин - невесте:
«Я раскаиваюсь в том, что покинул Завод - все мои страхи возобновляются, еще более сильные и мрачные. Я отсчитываю минуты, которые отделяют меня от Вас».
Отныне от статуи, «заводской бабушки», как называл ее поэт, зависело все - душевное спокойствие, счастье, сама его жизнь! Она, «бронзовая гостья», таинственным образом вторглась в судьбу поэта и, словно живая властная государыня, противилась его близкому счастью.
Вначале поэт словно подсмеивался над столь нелепым препятствием.
Пушкин - невесте:
«Что поделывает заводская Бабушка - бронзовая, разумеется? Не заставит ли вас хоть этот вопрос написать мне?»;
«Что дедушка с его медной бабушкой? Оба живы и здоровы, не правда ли?»;
«Афанасию Николаевичу следовало бы выменять … негодную Бабушку, раз до сих пор ему не удалось ее перелить. Серьезно, я опасаюсь, что это задержит нашу свадьбу…»
Потом Бабушка начинает ему досаждать - он не выдерживает и гневается.
Пушкин - невесте:
«За Бабушку… дают лишь 7000 рублей, и нечего из-за этого тревожить ее уединение. Стоило подымать столько шума! Не смейтесь надо мной, я в бешенстве. Наша свадьба точно бежит от меня…»
Много позже, Александр Сергеевич отнесся великодушно к замечательному памятнику, который, по его сло¬вам, «был отлит в Пруссии берлинским скульптором».
…Статуя Екатерины II, изготовленная мастерами немецкой фирмы «Томас Рованд и К», являла собой величественное бронзовое изваяние высотой более трех метров. Сохранилось ее описание: императрица была представлена «в малой короне на голове, в римском военном панцире поверх длинного широкого платья, опоясанного поясом для меча, в длинной тоге, падающей с левого плеча. Левая рука приподнята, правая же опущена с указывающим перстом на развернутую книгу законов, ею писанных, и на медали, лежащие на этой книге и знаменующие великие ее деяния. Эти предметы лежат на низкой колонне, стоящей близ монумента и наполовину закрытой опущенной материей».
А в 1832-м уединение «бабушки» все же было потревожено, и ей пришлось вновь совершить путешествие, на этот раз в столицу, в Петербург, и «обосноваться» на Фурштатской улице, в доме Алымовой, - там, где в то время снимали квартиру Пушкины.
А.С. Пушкин - генералу А.Х. Бенкендорфу (8 июня 1832 г.):
«Два или три года тому назад господин Гончаров, дед моей жены, сильно нуждаясь в деньгах, собирался расплавить колоссальную статую Екатерины II, и именно к Вашему превосходительству я обращался по этому поводу за разрешением. Предполагая, что речь идет просто об уродливой бронзовой глыбе, я ни о чем другом и не просил. Но статуя оказалась прекрасным произведением искусства, и я посовестился и пожалел уничтожить ее ради нескольких тысяч рублей... Средства частных лиц не позволяют ни купить, ни хранить ее у себя, однако эта прекрасная статуя могла бы занять подобающее ей место либо в одном из учреждений, основанных императрицей, либо в Царском Селе, где ее статуи недостает среди памятников, воздвигнутых ею в честь великих людей, которые ей служили…»
Занимала судьба «заводской Бабушки» и двадцатилетнюю Натали. В годовщину своей свадьбы - 18 февраля 1833 года - она обратилась к «его сиятельству милостивому государю» князю Петру Михайловичу Волконскому, министру двора:
«Я намеревалась продать императорскому двору бронзовую статую, которая, как мне говорили, обошлась моему деду в сто тысяч рублей и за которую я хотела получить 25 000. Академики, которые были посланы осмотреть ее, сказали, что она стоит этой суммы. Но не получая более никаких об том известий, я беру на себя смелость, князь, прибегнуть к Вашей снисходительности…»
Комиссия Академии художеств, состоящая из ректора Академии скульптора Мартоса, профессоров Орловского и Гальберга, упомянув в заключении «о достоинстве сего произведения», сделала и любопытное замечание: статуя «вовсе не может почесться слабейшею из произведенных в то время в Берлине».
Князь Волконский, однако, столь авторитетное мнение во внимание не принял и ответил госпоже Пушкиной вежливым отказом, сославшись на «очень стесненное положение» императорского двора.
Известно, что Пушкин предлагал купить статую Екатерины II поэту и камергеру Ивану Петровичу Мятлеву. Тот был хорошим знакомым Гончаровых и их соседом по калужскому имению. И что существенно - весьма богатым помещиком. Сделка так и не состоялась…
По поводу «бронзовой бабушки» было еще немало хлопот и беспокойств, - продать ее удалось лишь осенью 1836-го «коммерции советнику» заводчику Францу Берду. Выручил за нее поэт не так уж много - всего три тысячи ассигнациями.
Еще несколько лет пролежал заброшенный памятник (кстати, переплавленная статуя должна была пойти на барельефы Исаакиевского собора!) на дворе литейного завода, пока случайно не попался на глаза братьям Глебу и Любиму Коростовцевым, уроженцам Екатеринослава. Именно они способствовали тому, что статуя императрицы была выкуплена на пожертвования именитых горожан (за семь тысяч рублей серебром) и затем торжественно воздвигнута в центре губернской столицы, - на площади перед собором, который когда-то заложила сама Екатерина. На пьедестале выбили слова: «Императрице Екатерине II от благодарного дворянства Екатеринославской губернии в 1846 г.»
На Соборной площади памятник простоял почти семь десятилетий: в 1914-м, когда Россия объявила войну Германии, городские власти в патриотическом порыве решили перенести статую и установить ее перед зданием Екатеринославского исторического музея. Затем грянул революционный семнадцатый, - «императрицу» свергли с пьедестала. И все же благодаря заступничеству директора исторического музея Д.И. Яворницкого бронзовая Екатерина была спасена: под покровом ночи ученый и его помощники закопали статую в землю. Лишь через два года памятник извлекли из тайника и установили в тихом музейном дворике. А в 1941-м в город Днепропетровск (бывший Екатеринослав) вошли немецкие войска, и вскоре, в ноябре, трофейная команда вывезла августейшую «бабушку» в Германию. И следы ее затерялись…
Странствия бронзовой императрицы по Российской империи завершились столь же внезапно, как некогда и ее царствование: Берлин - Калуга - Полотняный Завод - Петербург - Екатеринослав и, возможно, - вновь Берлин. Круг таинственным образом сомкнулся…
Есть в том некое таинство: немецкая принцесса София-Фредерика-Августа и самодержица Российской империи Екатерина II будто соизволила покинуть страну, где память о ее великих трудах и заслугах была предана забвению на долгие-долгие годы, и вернулась на родину.
Но вся эта необычная история дарит и надежду - весьма сомнительно, что прекрасное произведение немецкого искусства разделило участь простой глыбы металла и пошло на переплавку. Стоило ли ради того отправлять на ее поиски специальную команду! Если уж рукописи не горят, как утверждал классик, то и статуи не плавятся…
Будем верить, что бронзовая Екатерина, вобравшая в себя три века российской истории, в их числе и столь разно великие события: расцвет дворянского рода Гончаровых, венчание русского гения, вторую мировую войну, - отыщется в Германии, и займет подобающее место в Царском Селе, как и надеялся прежде Александр Пушкин.
Не горят рукописи, не исчезают бесследно портреты, не плавятся статуи.
Лариса Черкашина
Мне жаль великия жены…
А.С. Пушкин
История эта давняя и связана с калужской усадьбой Полотняный Завод, имением Афанасия Гончарова - удачливого купца и промышленника славного XVIII столетия. Под парусами, что ткались на его фабриках, бороздили моря и океа¬ны русские эскадры. Ходили под гончаровскими парусами и корабли иностранных флотилий.
Богател Афанасий Абрамович - всё роскошнее становилось и его родовое гнездо. Вырос в усадьбе прекрасный дворец, окруженный садами и парками с гротами, статуями, беседками-«миловидами», горками, с конным двором, где выезживали породистых скаку¬нов. Наслышавшись о красоте Полотняного За¬вода, богатстве и предприимчивости его вла-дельца, Екатерина II изъявила желание посе¬тить гончаровское имение и осмотреть фабри¬ку. Возвращаясь из своего путешествия в Казань в декабре 1775 года, она на три дня остановилась в Полотняном Заводе.
То была небывалая честь для Афанасия Гончарова - сама императрица пожелала погостить в его усадьбе!
Царственная гостья осталась весьма до¬вольной оказанным ей пышным приемом. С балкона дворца удивленно озирала она окрестности.
- Что это у тебя, Гончаров, куда я ни взгляну, так много каменной стройки? - строго спросила императрица.
Афанасий Абрамович пал на колени:
- На меня, Ваше Величество, три дня золотой дождь шел.
Екатерина милостиво улыбнулась, взмахнула рукой:
- Встань, старичок!
- Я перед Вашим Величеством не старичок, а семнадцати лет молодчик! - бойко ответствовал престарелый хозяин.
читать
Августейший визит имел благие последствия - отныне Афанасию Гончарову вкупе с пожало¬ванной ему золотой медалью даровано было право именоваться «поставщиком двора Ее Им¬ператорского Величества».
В память о тех днях Николаем Гончаровым, сыном Афанасия Абрамовича, и, верно, по поручению отца, (не исключено, что и самим Гончаровым-старшим!) была заказана в Берлине бронзовая статуя Екатерины II. Правда, есть версия, что статую императрицы немецкому скульптору Вильгельму Христиану Мейеру (Wilhelm Christian Meyer) заказал фаворит Екатерины князь Григорий Потемкин-Таврический. Над фигурой венценосной особы несколько лет трудились мастера, чему свидетельствовала надпись: «Мейер слепил, Наукиш отлил, Мельцер отделал спустя шесть лет в 1786 году». Но увидеть изваяние царственной гостьи Николаю Афанасьевичу не довелось - уже после его смерти, в 1791 году, статую доставили морем из Германии в Россию, и далее - в Калужскую губернию. И хотя высочайшее позволение на установление памятника императрицы Николаю Афанасьевичу было дано, его наследник не торопился исполнить волю отца, - статуя так и осталась в подвалах гончаровского дворца.
А потом в российской империи наступили исторические перемены, и трон после кончины Екатерины Великой перешел к ее сыну Павлу I, как известно, не жаловавшему свою августейшую матушку. Намерение воздвигнуть памятник почившей государыне в родовой усадьбе могло быть приравнено к опасному вольнодумству.
…Видимо, Пушкин, когда обращался с просьбой о разрешении на переплавку статуи, знал о ней только со слов Афанасия Николаевича, иначе не назвал бы ее уродливой.
Пушкин - генералу А.Х. Бенкендорфу (29 мая 1830 г.):
«Прадед моей невесты некогда получил разрешение поставить в своем имении Полотняный Завод памятник Екатерине II. Колоссальная статуя, отлитая по его заказу из бронзы в Берлине, совершенно не удалась и так и не могла быть воздвигнута. Уже более 35 лет погребена она в подвалах усадьбы. Торговцы медью предлагали за нее 40 000 рублей, но нынешний ее владелец г-н Гончаров, ни за что на это не соглашался. Несмотря на уродливость этой статуи, он ею дорожил, как памятью о благодеяниях великой государыни…»
К тому времени, когда статую можно было установить, у тогдашнего владельца Полотняного Афанасия Нико¬лаевича Гончарова, ни средств, ни желания исполнить задуманное уже не осталось. Так и пришлось бронзовой императрице покоиться в подземелье - необычная «ссылка» длилась четыре десятилетия.
При Афанасии Николаевиче жизнь в имении круто изменилась: наследник оказался большим любителем роскошных пиров, маскарадов, охотничьих забав и прочих увеселений! В отличие от своего достойного деда, приумножившего семейные капиталы, он обладал «особенным талантом»: сумел промотать миллионное состояние да еще оста¬вить долги.
О славных дедовских временах напоминали лишь парадный портрет Екатерины Великой, благодетельницы Гончаровых, и роскошная спальня в фамильном дворце, где изволила ночевать царственная гостья. И кто бы мог помыслить, что три исторических дня, проведенных императрицей в Полотняном Заводе, будут иметь такое неожиданное продолжение в судьбе Пушкина!
Внучки Афанасия Николаевича, в их числе и любимица Наташа, росли бесприданницами. И когда впервые Александр Пушкин, еще женихом, в 1830 году приехал в Полотняный Завод, «бронзовая бабушка» по-прежнему пылилась в подва¬лах гончаровского дома. Ей была уготована неза¬видная участь - пойти на переплавку, чтобы хоть как-то поправить финансовые дела семей¬ства. Наташина свадьба была уже не за горами. Статуя была назначена в качестве приданого Натали. Весила она 200 пудов и стоила, по расчетам, сорок тысяч рублей. Именно от ее успешной продажи во многом зависело, когда же наступит долгожданная свадьба.
Пушкин - невесте:
«Я раскаиваюсь в том, что покинул Завод - все мои страхи возобновляются, еще более сильные и мрачные. Я отсчитываю минуты, которые отделяют меня от Вас».
Отныне от статуи, «заводской бабушки», как называл ее поэт, зависело все - душевное спокойствие, счастье, сама его жизнь! Она, «бронзовая гостья», таинственным образом вторглась в судьбу поэта и, словно живая властная государыня, противилась его близкому счастью.
Вначале поэт словно подсмеивался над столь нелепым препятствием.
Пушкин - невесте:
«Что поделывает заводская Бабушка - бронзовая, разумеется? Не заставит ли вас хоть этот вопрос написать мне?»;
«Что дедушка с его медной бабушкой? Оба живы и здоровы, не правда ли?»;
«Афанасию Николаевичу следовало бы выменять … негодную Бабушку, раз до сих пор ему не удалось ее перелить. Серьезно, я опасаюсь, что это задержит нашу свадьбу…»
Потом Бабушка начинает ему досаждать - он не выдерживает и гневается.
Пушкин - невесте:
«За Бабушку… дают лишь 7000 рублей, и нечего из-за этого тревожить ее уединение. Стоило подымать столько шума! Не смейтесь надо мной, я в бешенстве. Наша свадьба точно бежит от меня…»
Много позже, Александр Сергеевич отнесся великодушно к замечательному памятнику, который, по его сло¬вам, «был отлит в Пруссии берлинским скульптором».
…Статуя Екатерины II, изготовленная мастерами немецкой фирмы «Томас Рованд и К», являла собой величественное бронзовое изваяние высотой более трех метров. Сохранилось ее описание: императрица была представлена «в малой короне на голове, в римском военном панцире поверх длинного широкого платья, опоясанного поясом для меча, в длинной тоге, падающей с левого плеча. Левая рука приподнята, правая же опущена с указывающим перстом на развернутую книгу законов, ею писанных, и на медали, лежащие на этой книге и знаменующие великие ее деяния. Эти предметы лежат на низкой колонне, стоящей близ монумента и наполовину закрытой опущенной материей».
А в 1832-м уединение «бабушки» все же было потревожено, и ей пришлось вновь совершить путешествие, на этот раз в столицу, в Петербург, и «обосноваться» на Фурштатской улице, в доме Алымовой, - там, где в то время снимали квартиру Пушкины.
А.С. Пушкин - генералу А.Х. Бенкендорфу (8 июня 1832 г.):
«Два или три года тому назад господин Гончаров, дед моей жены, сильно нуждаясь в деньгах, собирался расплавить колоссальную статую Екатерины II, и именно к Вашему превосходительству я обращался по этому поводу за разрешением. Предполагая, что речь идет просто об уродливой бронзовой глыбе, я ни о чем другом и не просил. Но статуя оказалась прекрасным произведением искусства, и я посовестился и пожалел уничтожить ее ради нескольких тысяч рублей... Средства частных лиц не позволяют ни купить, ни хранить ее у себя, однако эта прекрасная статуя могла бы занять подобающее ей место либо в одном из учреждений, основанных императрицей, либо в Царском Селе, где ее статуи недостает среди памятников, воздвигнутых ею в честь великих людей, которые ей служили…»
Занимала судьба «заводской Бабушки» и двадцатилетнюю Натали. В годовщину своей свадьбы - 18 февраля 1833 года - она обратилась к «его сиятельству милостивому государю» князю Петру Михайловичу Волконскому, министру двора:
«Я намеревалась продать императорскому двору бронзовую статую, которая, как мне говорили, обошлась моему деду в сто тысяч рублей и за которую я хотела получить 25 000. Академики, которые были посланы осмотреть ее, сказали, что она стоит этой суммы. Но не получая более никаких об том известий, я беру на себя смелость, князь, прибегнуть к Вашей снисходительности…»
Комиссия Академии художеств, состоящая из ректора Академии скульптора Мартоса, профессоров Орловского и Гальберга, упомянув в заключении «о достоинстве сего произведения», сделала и любопытное замечание: статуя «вовсе не может почесться слабейшею из произведенных в то время в Берлине».
Князь Волконский, однако, столь авторитетное мнение во внимание не принял и ответил госпоже Пушкиной вежливым отказом, сославшись на «очень стесненное положение» императорского двора.
Известно, что Пушкин предлагал купить статую Екатерины II поэту и камергеру Ивану Петровичу Мятлеву. Тот был хорошим знакомым Гончаровых и их соседом по калужскому имению. И что существенно - весьма богатым помещиком. Сделка так и не состоялась…
По поводу «бронзовой бабушки» было еще немало хлопот и беспокойств, - продать ее удалось лишь осенью 1836-го «коммерции советнику» заводчику Францу Берду. Выручил за нее поэт не так уж много - всего три тысячи ассигнациями.
Еще несколько лет пролежал заброшенный памятник (кстати, переплавленная статуя должна была пойти на барельефы Исаакиевского собора!) на дворе литейного завода, пока случайно не попался на глаза братьям Глебу и Любиму Коростовцевым, уроженцам Екатеринослава. Именно они способствовали тому, что статуя императрицы была выкуплена на пожертвования именитых горожан (за семь тысяч рублей серебром) и затем торжественно воздвигнута в центре губернской столицы, - на площади перед собором, который когда-то заложила сама Екатерина. На пьедестале выбили слова: «Императрице Екатерине II от благодарного дворянства Екатеринославской губернии в 1846 г.»
На Соборной площади памятник простоял почти семь десятилетий: в 1914-м, когда Россия объявила войну Германии, городские власти в патриотическом порыве решили перенести статую и установить ее перед зданием Екатеринославского исторического музея. Затем грянул революционный семнадцатый, - «императрицу» свергли с пьедестала. И все же благодаря заступничеству директора исторического музея Д.И. Яворницкого бронзовая Екатерина была спасена: под покровом ночи ученый и его помощники закопали статую в землю. Лишь через два года памятник извлекли из тайника и установили в тихом музейном дворике. А в 1941-м в город Днепропетровск (бывший Екатеринослав) вошли немецкие войска, и вскоре, в ноябре, трофейная команда вывезла августейшую «бабушку» в Германию. И следы ее затерялись…
Странствия бронзовой императрицы по Российской империи завершились столь же внезапно, как некогда и ее царствование: Берлин - Калуга - Полотняный Завод - Петербург - Екатеринослав и, возможно, - вновь Берлин. Круг таинственным образом сомкнулся…
Есть в том некое таинство: немецкая принцесса София-Фредерика-Августа и самодержица Российской империи Екатерина II будто соизволила покинуть страну, где память о ее великих трудах и заслугах была предана забвению на долгие-долгие годы, и вернулась на родину.
Но вся эта необычная история дарит и надежду - весьма сомнительно, что прекрасное произведение немецкого искусства разделило участь простой глыбы металла и пошло на переплавку. Стоило ли ради того отправлять на ее поиски специальную команду! Если уж рукописи не горят, как утверждал классик, то и статуи не плавятся…
Будем верить, что бронзовая Екатерина, вобравшая в себя три века российской истории, в их числе и столь разно великие события: расцвет дворянского рода Гончаровых, венчание русского гения, вторую мировую войну, - отыщется в Германии, и займет подобающее место в Царском Селе, как и надеялся прежде Александр Пушкин.
Не горят рукописи, не исчезают бесследно портреты, не плавятся статуи.
Лариса Черкашина