"Лживый ангел, мне все о себе нашепчи..." - стихи 1985 года.
* * *
Живу в стране на агитпоездах, -
Всегда в пути, точнее, на путях.
Я комсомолом поднят спозаранку,
И по райцентру или полустанку
Спешу в общагу, в школу и в ДеКа, -
Вы вспомните меня наверняка!
***
Жизнь продолжается неторопливо -
Бабочки рваный полет вдоль обрыва
Так же неспешен;
Так же заброшен дом этот старый,
В красном саду появляются пары
Черных черешен...
СОНЕТ О ФАНТАСТИКЕ
С какой надеждой - двадцать лет назад! -
Проглатывая за ночь три романа,
Я поднимал к поблекшим звездам взгляд,
Жалея, что родился слишком рано!
Рукой подать, казалось, до Плеяд.
И надышавшись прозы, как дурмана,
За пеленой предутренней тумана
Я видел непонятный аппарат...
Но так и не возникла с небом связь.
Вдоль времени металась мысль пытливо,
И дотянулась до Большого взрыва,
И сразу же за ним оборвалась...
И толку нет в космической затее -
Мир оказался проще и скучнее.
* * *
Памяти Д.Давыдова
Фотомастер, знакомец мой давний,
Жил затворником, свет не любя,
И на окнах закрытые ставни
Были знаком, что он у себя.
Возрождая игру светотени,
Он ушел ото всех в темноту.
Зачумленный, рассеянный гений
Был беспечен, неряшлив в быту.
Коммунальная злая квартира
Не прощала ему ничего.
В узкой комнате, прячась от мира,
Он любил отражения его.
В красном свете, спокойный, счастливый,
Он часами, годами следил
Возникающие позитивы,
И пинцетом в растворе водил.
Смерть его за работой застала -
В темноту уходил его взгляд.
Вот оранжевые одеяла
Из распахнутых окон вист.
И не нужно теперь затемненье,
Эти ставни теперь ни к чему.
А единственное утешенье -
Тьма, должно быть, привычна ему.
Он жил в соседнем дворе - окна его были видны с нашего балкона.
ГОД ПОСТРОЙКИ - 1936-ой.
В развалинах Ахунский ресторан -
С колонн пооблетели капители,
Травою поросли ступени, ниши
Мох выстилает, гипсовые вазы
Все в трещинах белеют в запустенье…
Империя не прожила и века,
А вот уже руины появились…
Здесь сталинские соколы кутили,
И первые герои пятилеток,
Поднявшись из забоев на Ахун,
Здесь подзывали вежливым кивком
Официантов в длинных черных фраках…
И воплощалась розовая мысль
О будущем прекрасном. Сам мыслитель
Свой отпуск проводил неподалеку
В домишке скромном на Холодной речке,
Оцепленной полком НКВД.
Не мог увидеть он и в страшном сне
Вот этих жалких, маленьких столовок,
И жиром заплывающих буфетчиц,
Победно продающих хачапури в которых нету сыра.
А БиДжис звучит, и распевает Челентано -
Вот что перевернуть его в гробу
Могло бы, если только повернуть
Что-либо было можно в этом мире.
Леселидзе.
***
Лживый ангел, мне все о себе нашепчи -
Верю каждому слову в ночи.
Я могу не дышать, я могу умереть -
Стоит только тебе захотеть.
За полетом продуманным кто уследит? -
Куда хочет лететь - пусть летит.
Стихотворная концовка романа "Оленька, Живчик и туз".
* * *
Судьбу благословляю всякий раз,
Что я столбы не ставлю на морозе,
И мерзлый грунт я долблю сейчас,
А размышляю о стихах и прозе.
Опять за переводы сел с утра,
Чтоб оградившись странною зарплатой,
Мне не пришлось бы разводить костра,
Чтоб слой земли подался под лопатой.
БАМ, Северо-Муйский перевал, 1985 г.
ТАКСИМО
Ночью вой услышал волчий, -
Нет, - опять лишь ветра вой.
Место где песок, да колчи*,
Обегают стороной
Волки.
Хороша сторонка! -
Даже снега нет зимой,
Называется "возгонка" -
Так, не становясь водой,
Из метели испаряясь,
Исчезает в поле снег.
Но под ветром пригибаясь
Дом возводит человек.
* колчи - морозные кочки - местное слово
Записи выступлений по городам и поселкам на БАМе -
http://alikhanov.livejournal.com/842483.html
энергетика молодости http://alikhanov.livejournal.com/656790.html
* * *
На читинской грузовой,
Где заждались эшелоны,
Только волей непреклонной
Жизнь идет в мороз лютой.
Минус сорок. Ветер, снег,
Гарь и горки ледяные -
В них колодки тормозные,
Отработавшие век.
Работяга бьет - размах
Скрадывает телогрейка.
В тех колодках нержавейка, -
Бьет за совесть, ни за страх.
Наледь скалывает, бьет, -
Лом в руках его летает,
Будущее приближает,
Сокрушая ломом лед...
Живу в стране на агитпоездах, -
Всегда в пути, точнее, на путях.
Я комсомолом поднят спозаранку,
И по райцентру или полустанку
Спешу в общагу, в школу и в ДеКа, -
Вы вспомните меня наверняка!
***
Жизнь продолжается неторопливо -
Бабочки рваный полет вдоль обрыва
Так же неспешен;
Так же заброшен дом этот старый,
В красном саду появляются пары
Черных черешен...
СОНЕТ О ФАНТАСТИКЕ
С какой надеждой - двадцать лет назад! -
Проглатывая за ночь три романа,
Я поднимал к поблекшим звездам взгляд,
Жалея, что родился слишком рано!
Рукой подать, казалось, до Плеяд.
И надышавшись прозы, как дурмана,
За пеленой предутренней тумана
Я видел непонятный аппарат...
Но так и не возникла с небом связь.
Вдоль времени металась мысль пытливо,
И дотянулась до Большого взрыва,
И сразу же за ним оборвалась...
И толку нет в космической затее -
Мир оказался проще и скучнее.
* * *
Памяти Д.Давыдова
Фотомастер, знакомец мой давний,
Жил затворником, свет не любя,
И на окнах закрытые ставни
Были знаком, что он у себя.
Возрождая игру светотени,
Он ушел ото всех в темноту.
Зачумленный, рассеянный гений
Был беспечен, неряшлив в быту.
Коммунальная злая квартира
Не прощала ему ничего.
В узкой комнате, прячась от мира,
Он любил отражения его.
В красном свете, спокойный, счастливый,
Он часами, годами следил
Возникающие позитивы,
И пинцетом в растворе водил.
Смерть его за работой застала -
В темноту уходил его взгляд.
Вот оранжевые одеяла
Из распахнутых окон вист.
И не нужно теперь затемненье,
Эти ставни теперь ни к чему.
А единственное утешенье -
Тьма, должно быть, привычна ему.
Он жил в соседнем дворе - окна его были видны с нашего балкона.
ГОД ПОСТРОЙКИ - 1936-ой.
В развалинах Ахунский ресторан -
С колонн пооблетели капители,
Травою поросли ступени, ниши
Мох выстилает, гипсовые вазы
Все в трещинах белеют в запустенье…
Империя не прожила и века,
А вот уже руины появились…
Здесь сталинские соколы кутили,
И первые герои пятилеток,
Поднявшись из забоев на Ахун,
Здесь подзывали вежливым кивком
Официантов в длинных черных фраках…
И воплощалась розовая мысль
О будущем прекрасном. Сам мыслитель
Свой отпуск проводил неподалеку
В домишке скромном на Холодной речке,
Оцепленной полком НКВД.
Не мог увидеть он и в страшном сне
Вот этих жалких, маленьких столовок,
И жиром заплывающих буфетчиц,
Победно продающих хачапури в которых нету сыра.
А БиДжис звучит, и распевает Челентано -
Вот что перевернуть его в гробу
Могло бы, если только повернуть
Что-либо было можно в этом мире.
Леселидзе.
***
Лживый ангел, мне все о себе нашепчи -
Верю каждому слову в ночи.
Я могу не дышать, я могу умереть -
Стоит только тебе захотеть.
За полетом продуманным кто уследит? -
Куда хочет лететь - пусть летит.
Стихотворная концовка романа "Оленька, Живчик и туз".
* * *
Судьбу благословляю всякий раз,
Что я столбы не ставлю на морозе,
И мерзлый грунт я долблю сейчас,
А размышляю о стихах и прозе.
Опять за переводы сел с утра,
Чтоб оградившись странною зарплатой,
Мне не пришлось бы разводить костра,
Чтоб слой земли подался под лопатой.
БАМ, Северо-Муйский перевал, 1985 г.
ТАКСИМО
Ночью вой услышал волчий, -
Нет, - опять лишь ветра вой.
Место где песок, да колчи*,
Обегают стороной
Волки.
Хороша сторонка! -
Даже снега нет зимой,
Называется "возгонка" -
Так, не становясь водой,
Из метели испаряясь,
Исчезает в поле снег.
Но под ветром пригибаясь
Дом возводит человек.
* колчи - морозные кочки - местное слово
Записи выступлений по городам и поселкам на БАМе -
http://alikhanov.livejournal.com/842483.html
энергетика молодости http://alikhanov.livejournal.com/656790.html
* * *
На читинской грузовой,
Где заждались эшелоны,
Только волей непреклонной
Жизнь идет в мороз лютой.
Минус сорок. Ветер, снег,
Гарь и горки ледяные -
В них колодки тормозные,
Отработавшие век.
Работяга бьет - размах
Скрадывает телогрейка.
В тех колодках нержавейка, -
Бьет за совесть, ни за страх.
Наледь скалывает, бьет, -
Лом в руках его летает,
Будущее приближает,
Сокрушая ломом лед...