КОНУС КОСМОСА - 7-мь стихотворений о восприятии.
***
Запах в рощице кленовой
Клевера и чабреца.
Поживу-ка жизнь по-новой,
Ни с начала, так с конца.
За чертой последней сметы
Всей делёжки удалой,
Встанут синие просветы
Над моею головой.
* * *
И всё корю себя, и всё гляжу назад.
Вертится на губах то прозвище, то имя.
Подруги и друзья, о как я виноват,
Тем, что любил одних, валандался с другими.
Но что я погубил присутствием своим,
Отсутствие моё теперь уж не исправит.
Ведь молодость прошла, мы проигрались в дым.
Забвенье, нищета нам силы не прибавит.
И как ни сожалей о пагубе страстей,
Мы все разделены пространством, буйством лета,
Узорами стрекоз, и тяжестью камней,
И чистотой воды, и донной сеткой света.
1995 г.
Стихотворение было опубликовано в журнале "Знамя" -
http://magazines.russ.ru/znamia/1999/6/alihan.html
читать
КОНУС КОСМОСА
Что-то в небе стоит надо мной,
Мельтешит, пропадает на время,
Вновь является над синевой,
Острием опираясь о темя,
Яркой молнией наискосок
Приземлит, то обрушится круто,
То потянет, как теплый поток
Надувное крыло парашюта,
И опять среди белого дня,
Зацеплюсь головою о ветки, -
Конус космоса входит в меня,
Как ракета по лазерной метке,
Проявляется зренье в руке,
Вкруг коленей мерцающий венчик,
В перевернутом внутрь колпаке
Звездный блеск зазвенит, как бубенчик...
1995 г.
Стихотворение было опубликовано в журнале "МЫ"
***
По аду шествовали важно,
Вещали долго и всерьез.
Стенали грешники протяжно -
Картинность мук, потоки слез.
Иронии б хоть в малой мере...
Себя он сдерживал давно.
Вложил упрек в уста Сальери,
Что, мол, бесчестье не смешно.
Прошло два года.
Спать ложился.
Взял с полки том. Потом в ночи
Вдруг рассмеялся и решился:
«-Ах, Дант надменный, получи!..»
1995 г.
Москва. Литовский бульвар.
Стихотворение опубликовано в “Московском комсомольце”
СОНЕТ О ФАНТАСТИКЕ
С какой надеждой тридцать лет назад,
Поглатывая за ночь три романа,
Я поднимал к поблекшим звездам взгляд,
Жалея, что родился слишком рано.
Рукой подать, казалось, до Плеяд.
И надышавшись прозы, как дурмана,
За пеленой предутренней тумана,
Я видел непонятный аппарат.
Так с пустотой и не возникала связь,
И лишь в себя пытаясь влезть пытливо,
Мысль дотянулась до Большого взрыва,
И сразу же за ним оборвалась.
И толку нет в космической затее -
Мир оказался проще и скучнее.
1996 г.
ПАМЯТИ АДМИНИСТРАТОРА ЦЕНТРАЛЬНОГО ДОМА ЛИТЕРАТОРОВ
АРКАДИЯ СЕМЕНОВИЧА БРОДСКОГО
Неутомимый маленький герой,
Он с планкой орденов стоял горой
За всех писателей. Счастливо заседали
Они в парткоме и в дубовом зале.
Он засекал уже издалека
Пушок демократического рыльца,
Хватал за шкирку и давал пинка
От Венички и до однофамильца.
Разишь душком иль арестантской робой -
Тогда к буфету подходить не пробуй.
Труд цербера безжалостен и тяжек -
Империя рыхлеет от поблажек.
Он раскусил борцовский куцый шарм,
Тех, на глушилки навостривших ушки, -
Когда они на брайтонский плацдарм,
Сквозь голодовки двигались к кормушке.
Творили, как за каменной стеной.
А умер он - писателей прогнали,
И свой бифштекс последний дожевали
Они в сугробах грязной Поварской.
Впервые - «Новая газета» 1997 г., подборка называлась "Пушок демократического рыльца".
В "Новом мире" - http://magazines.russ.ru/novyi_mi/1999/12/alihan.html
* * *
Однажды в мае, в электричке,
Где свет мелькал на сквозняке,
Я вышел в тамбур, чиркал спички,
И коробок чихал в руке.
На голос слева оглянулся,
Взгляд справа на себе поймал.
Заговорил, перемигнулся,
И телефончик записал.
Уже под осень постирушку
Я начал, вывернул карман,
И тамбурную хохотушку
Вдруг вспомнил, закрывая кран.
Я номер накрутил с ухмылкой,
Разговорил ни без труда.
И к ней отправился с бутылкой,
И задержался навсегда.
1997 г.
http://magazines.russ.ru/novyi_mi/1999/12/alihan.html
Запах в рощице кленовой
Клевера и чабреца.
Поживу-ка жизнь по-новой,
Ни с начала, так с конца.
За чертой последней сметы
Всей делёжки удалой,
Встанут синие просветы
Над моею головой.
* * *
И всё корю себя, и всё гляжу назад.
Вертится на губах то прозвище, то имя.
Подруги и друзья, о как я виноват,
Тем, что любил одних, валандался с другими.
Но что я погубил присутствием своим,
Отсутствие моё теперь уж не исправит.
Ведь молодость прошла, мы проигрались в дым.
Забвенье, нищета нам силы не прибавит.
И как ни сожалей о пагубе страстей,
Мы все разделены пространством, буйством лета,
Узорами стрекоз, и тяжестью камней,
И чистотой воды, и донной сеткой света.
1995 г.
Стихотворение было опубликовано в журнале "Знамя" -
http://magazines.russ.ru/znamia/1999/6/alihan.html
читать
КОНУС КОСМОСА
Что-то в небе стоит надо мной,
Мельтешит, пропадает на время,
Вновь является над синевой,
Острием опираясь о темя,
Яркой молнией наискосок
Приземлит, то обрушится круто,
То потянет, как теплый поток
Надувное крыло парашюта,
И опять среди белого дня,
Зацеплюсь головою о ветки, -
Конус космоса входит в меня,
Как ракета по лазерной метке,
Проявляется зренье в руке,
Вкруг коленей мерцающий венчик,
В перевернутом внутрь колпаке
Звездный блеск зазвенит, как бубенчик...
1995 г.
Стихотворение было опубликовано в журнале "МЫ"
***
По аду шествовали важно,
Вещали долго и всерьез.
Стенали грешники протяжно -
Картинность мук, потоки слез.
Иронии б хоть в малой мере...
Себя он сдерживал давно.
Вложил упрек в уста Сальери,
Что, мол, бесчестье не смешно.
Прошло два года.
Спать ложился.
Взял с полки том. Потом в ночи
Вдруг рассмеялся и решился:
«-Ах, Дант надменный, получи!..»
1995 г.
Москва. Литовский бульвар.
Стихотворение опубликовано в “Московском комсомольце”
СОНЕТ О ФАНТАСТИКЕ
С какой надеждой тридцать лет назад,
Поглатывая за ночь три романа,
Я поднимал к поблекшим звездам взгляд,
Жалея, что родился слишком рано.
Рукой подать, казалось, до Плеяд.
И надышавшись прозы, как дурмана,
За пеленой предутренней тумана,
Я видел непонятный аппарат.
Так с пустотой и не возникала связь,
И лишь в себя пытаясь влезть пытливо,
Мысль дотянулась до Большого взрыва,
И сразу же за ним оборвалась.
И толку нет в космической затее -
Мир оказался проще и скучнее.
1996 г.
ПАМЯТИ АДМИНИСТРАТОРА ЦЕНТРАЛЬНОГО ДОМА ЛИТЕРАТОРОВ
АРКАДИЯ СЕМЕНОВИЧА БРОДСКОГО
Неутомимый маленький герой,
Он с планкой орденов стоял горой
За всех писателей. Счастливо заседали
Они в парткоме и в дубовом зале.
Он засекал уже издалека
Пушок демократического рыльца,
Хватал за шкирку и давал пинка
От Венички и до однофамильца.
Разишь душком иль арестантской робой -
Тогда к буфету подходить не пробуй.
Труд цербера безжалостен и тяжек -
Империя рыхлеет от поблажек.
Он раскусил борцовский куцый шарм,
Тех, на глушилки навостривших ушки, -
Когда они на брайтонский плацдарм,
Сквозь голодовки двигались к кормушке.
Творили, как за каменной стеной.
А умер он - писателей прогнали,
И свой бифштекс последний дожевали
Они в сугробах грязной Поварской.
Впервые - «Новая газета» 1997 г., подборка называлась "Пушок демократического рыльца".
В "Новом мире" - http://magazines.russ.ru/novyi_mi/1999/12/alihan.html
Click to view* * *
Однажды в мае, в электричке,
Где свет мелькал на сквозняке,
Я вышел в тамбур, чиркал спички,
И коробок чихал в руке.
На голос слева оглянулся,
Взгляд справа на себе поймал.
Заговорил, перемигнулся,
И телефончик записал.
Уже под осень постирушку
Я начал, вывернул карман,
И тамбурную хохотушку
Вдруг вспомнил, закрывая кран.
Я номер накрутил с ухмылкой,
Разговорил ни без труда.
И к ней отправился с бутылкой,
И задержался навсегда.
1997 г.
http://magazines.russ.ru/novyi_mi/1999/12/alihan.html