"Вся музыка мира" - кинопроза - главки 77-82.
1-12 главки -
http://alikhanov.livejournal.com/1216500.html
13-19 главки -
http://alikhanov.livejournal.com/1217109.html
20-23 главки -
http://alikhanov.livejournal.com/1217457.html
24-30 главки -
http://alikhanov.livejournal.com/1217656.html
31-40
http://alikhanov.livejournal.com/1217814.html
41-50
http://alikhanov.livejournal.com/1218126.html
51-55
http://alikhanov.livejournal.com/1218491.html
56-60
http://alikhanov.livejournal.com/1218954.html
61-67
http://alikhanov.livejournal.com/1219565.html
68-76
http://alikhanov.livejournal.com/1219991.html
* * *
Бонн. Комитет по борьбе за бракосочетание Греты и Саши. Портреты жениха и невесты на транспарантах. Лозунги на немецком и русском языках: «ЦК КПСС - дай соединится любящим сердцам!» «Есть ли любовь в России?» «КГБ запретило семью» и т.д.
Организатор кампании берет телефон и звонит в советское посольство:
- Мы заявляем протест против запрета гражданке Западной Германии полететь в Одессу на собственное бракосочетание! Мы будем продолжать борьбу за ее счастье!
- Я вам официально заявляю, что госпоже Шмидт дано разрешение на поездку в Одессу сегодня утром. Прекратите демонстрацию! Беспорядки могут только затруднить дружественные отношения между нашими странами!
- Мы будем пикетировать посольство, пока влюбленные не поженятся! У нас есть разрешение и вы скоро убедитесь, что наша решимость...
- Мы уже убедились, - в окнах посольства виден огромный портрет Саши и Греты, обрамленный цветами. Пикетчики размахивают советскими флагами, легкомысленно украшенными воздушными шариками. - Заканчивайте демонстрацию! В ней нет никакой необходимости. Пожалуйста, свяжитесь с невестой. У них все в порядке. Они ближайшим рейсом вылетают в Одессу.
- Сейчас проверим. Вчера вечером мы ей звонили и разрешения еще не было.
- Поторопитесь. У них вылет через четыре часа. И немедленно прекратите шествие!
читать
* * *
Общежитие. Грета провожает Хильду.
- Когда ты собираешься вернуться в Германию? - спрашивает Хильда, пакуя чемодан.
- Если я сейчас уеду - меня больше назад не впустят. А Сашу тут убьют.
- Не сгущай краски.
- Надеюсь, что к Рождеству все разрешится. Хильда, я тебя очень прошу захвати с собой Сашину музыку. Если он тут погибнет, у меня хоть память о нем останется, - Грета дает подруге три студийные магнитофонные кассеты.
- У меня же это отнимут на таможне.
- С какой стати? Здесь же музыка. Из наших ни у кого еще ни разу не отобрали, все спокойно провезли.
- А здесь точно только музыка? Может быть вы тут действительно шпионите, и из-за этого весь этот скандал?
- Что тут можно выведать, в этой бедной и глупой стране?
У меня нет времени поесть, ни то что шпионить... Это Сашина музыка, на память о Саше, - глаза Греты наполняются слезами.
Раздается телефонный звонок.
- Вот он сам о себе напоминает. Чтобы ты сантименты не разводила, - говорит Хильда.
- Слушаю, - Грета подняла трубку.
- Нам разрешили! Нам разрешили поженится! - с восторгом вопит Кленов.
- Откуда ты узнал? - удивляется Грета.
- Слушай радио! По «Немецкой волне» как раз о об этом сейчас передают! Собирайся, летим первым же рейсом. У нас же на завтра регистрация назначена.
- Хорошо, - Грета кладет трубку. - Все, я выхожу замуж.
- Поздравляю! Это прекрасно! - Хильда пакует кассеты с музыкой.
- Мы их победили! - говорит Грета.
- Какая ты странная! При чем тут «победа», при чем тут «мы», это твое личное, семейное дело.
- Ничего ты не понимаешь! В этой дьявольской машине я сломала один маленький винтик. Это мне удалось сделать, и я сделала это ради всех нас! А что это даст Германии - Бог рассудит.
* * *
Одесса. Ветрено. Кружится, летит листва. Саша с Гретой выходят из аэропорта, садятся в такси.
- Тебе не холодно? - беспокоится жених.
- Нет. Ты ничего не забыл?
- Все в порядке, - Саша проверяет документы в папке.
- Мы успеваем?
- Да. Когда у тебя обратный рейс?
- Через четыре с половиной часа.
- Конечно, успеем. Бракосочетание длится минут десять-пятнадцать. Я засекал время. Нас ждут прямо у ЗАГСа, все будет в порядке.
Такси подъезжает к ЗАГСу. Ожидая жениха с невестой, стоят мать, сестра Саши, две подружки-свидетельницы.
- Паспорта не забыли? - спрашивает мать первым делом.
- Нет, конечно.
- Быстрее! Быстрее наша очередь уже подходит! - торопит сестра.
Входят в учреждение. Мастер обрядов - дама в пышном сиреневом платье с голубой лентой через плечо, с розовой пластмассовой указкой в руке, говорит:
- Встаньте в один ряд. Вот так. Невеста посередине, - дама берет Сашину сестру за руку и ставит ее рядом с братом. Грета не возражает - думая, что так и нужно. Появляется фотограф и делает несколько снимков.
Грета снимает плащ.
- Вот моя невеста, - сообразил Саша, что возникла путаница. Грета одета в свитер и джинсы.
- Жених и невеста, станьте вот здесь на ковер.
Саша с Гретой выходят немного вперед, и ждут то ли начала обряда, то ли очередного подвоха.
Служительница заходит за кафедру, украшенную цветастым лепным гербом СССР, и произносит приподнятым голосом:
- Сегодня, в этот торжественный день, вы вступаете в законный брак...
Жених и невеста напряженно слушают.
Закончив вызубренную речь, служительница указкой тыкает в книгу записей:
- Распишитесь вот здесь. Теперь невеста пусть распишется.
Обряд бракосочетания закончен. Саша с Гретой смотрят на чиновницу. Она тоже, с некоторым облегчением, смотрит на них.
- Можете идти. Вы свободны. Чего вы еще ждете? - спрашивает дама, перевязанная муаровой лентой.
- А штампы в паспорте? - спрашивает Саша.
- Это в соседней комнате. Вы разве еще не сдали туда документы?
- Нет, паспорта у нас.
- Идите в ту комнату, сейчас вам все проставят, - служительница несколько досадует на себя - она перепутала порядок регистрации. Браки между гражданами соц. и капстран случаются редко, вот она и разволновалась.
Грета с Сашей торопятся в соседнюю комнату. Ставятся штампы, производятся необходимые регистрационные записи.
Все выходят из ЗАГСа.
- Заедем на минутку к нам - надо же отметить свадьбу! - предлагает мать.
- Грета опаздывает на самолет, в следующий раз отметим, - шутит Саша.
- Дай я хоть тебя поцелую, мою доченьку!
Женщины обнимаются.
- Поехали, поехали! Через сорок минут начало регистрации! - торопит Саша.
- Конец регистрации, начало регистрации... - говорит Грета.
На «Жигулях» подкатывает Сеня и Юра-цыган - все заднее
сиденье забито розами.
- Опоздали? Поздравляем! Нам твоя сестра только вчера вечером позвонила!
- Успели в самый раз, - говорит Саша, - поехали в аэропорт, мы опаздываем. Грета послезавтра уезжает в Германию, и уже оттуда вызовет меня к себе.
- Свалил все-таки - вот молодец! Добился своего! - друзья Саши хлопают его по плечам, обнимают.
Грета уже в такси. Саша берет два букета и садится к жене. Такси уезжает. Еще такси с родственниками и «Жигуленок» с друзьями, взметая опавшую листву, едут следом.
* * *
Москва. Квартира Кости. Текстовик отдает Саше счета за международные телефонные переговоры.
- Опять наболтали от вольного - на триста двадцать рублей. Можно было бы цветной телевизор купить. На местной телке жениться гораздо дешевле.
- Много ты выгадал со своей женитьбой, - парирует Саша.
На столе лежит портативный студийный магнитофон.
- А это что за машина?
- Нужна мне для работы. На одной студии меня заказали, и
Грета мне переслала. Теперь дела пойдут побыстрее.
- Сколько же он стоит? - Костя взял в руки магнитофон. - Гляди, в него обычная кассета не помещается!
- Положи на место! Не трогай! Он стоит шестнадцать тысяч рублей - в два раза больше, чем вся твоя квартира. Это профессиональная вещь!
- Ничего себе! - Костя бережно кладет магнитофон на стол. Меняет тему разговора:
- Ты бы хоть немецкий поучил. Если Грета не встретит в аэропорту, то тебя тут же сдадут в Гамбургский зоопарк, как обезьяну.
- В Западной Германии я готов и в клетке посидеть.
- Все-таки смелый ты парень - языка не знаешь, денег у тебя нет. Вся надежда - на бабу. Но ей ты надоешь, и очень скоро. Она же текстов не пишет, ей соавторы не нужны.
- Я еду туда не с пустыми руками, а с песнями, с записями.
- У тебя что, с головкой бо-бо? Наши песенки годятся только в тамбовском привокзальном кабаке. Ты только послушай как они поют, те же «Сестры Берри». Надавно Сева Новгородцев по Би-Би-Си сказал, что у них на счету восемь миллионов долларов! Вот это настоящая музыка, не то что наши «гоцен-поцен» и там-тара-рам. Все это - оркестровки с людоедского острова.
- Ты, блин, Костя в этом не разбираешься. Наша музыка ничуть не хуже западной, а может и лучше. И как раз это я собираюсь там доказать!
- На пальцах!
- А тут что мне делать? Еще лет десять пробегаю, просуечусь, еще шлягер запоют. Чтобы в Москве работать опять придется жениться на москвичке. Все это уже было.
- Посмотри правде в глаза. Какая музыка? Ты нот не знаешь, надеешься только на свою жену. Тебе предстоит маляром работать, если там еще не все покрашено. Будешь тротуары мести. А Грета будет тебя кормить, пока не прогонит, или подашься назад в совок, - прикидывает Костя дальнейшую судьбу приятеля.
- Сюда я точно не вернусь. Надеюсь я только на музыку. А Грета так здесь за меня сражалась, что там, надеюсь, сразу не бросит. До сих пор удивляюсь, как она все это вынесла, все инстанции нашей чиновничьей инквизиции. Зачем все это ей понадобилось?
- Она, дура, тебя любит.
- Понятное дело. Она меня любит... Скажу тебе честно, я до конца ее раскусил. Грета рассматривает наш брак как дело всей своей жизни. Именно - брак. Не дальнейшую семью, детей там, внуков - а бракосочетание. Уверяю тебя, это не по-женски. Грета не просто со мной возилась, а на подвиг шла.
- Ну, ты гонишь. Так не бывает. Баба есть баба, - сомневается Костя.
- Ты всего не знаешь - и подружки ее отговаривали, и родители ей писали, и этот вонючий университет на нее насел, чуть что - проверка, через неделю - опять проверка. Кагебисты ее травили, как собаку. Я уж думал все - конец, свалит и забудет, как страшный сон, и наш соцлагерь, и меня заодно. А она гнется, но не ломается. Плакала от злобы и бессилья по вечерам, а утром опять со мной то в ОВИР, то в консульское управление МИДа, то в милицию, то в посольство, то еще куда-нибудь. По сути, она одна билась с чиновничьей ордой и одолела ее! Грета словно из стали сделана. Я тебе честно скажу, среди наших телок я таких не встречал. Упрямая - спасу нет.
- Тебе там не сладко с ней жить придется. Кстати, у нее сестренки нет? А то бы и я, как «на четверть немец» следом за тобой с удовольствием слинял. Сочиняли бы мы там с тобой песенки, и присылали бы их сюда на «Мелодию», к Пыжикову на худсовет...
- Сестры у нее нет, но я из Германии обязательно какую-нибудь телку за тобой пришлю. А то мне там не с кем будет в 66-ть играть.
- Врешь ты все.
- За мной не заржавеет, не дрефь.
- Сашок, не ты первый сваливаешь. Все равно, как хоронишь приятелей. Рома сбежал, Лева в Израиль пробился, Валера убежище попросил во Франции. И все - с концами, как отрубили. Ни адреса не прислали, ни разу не позвонили. Обалдевают в первое время, а потом в себя приходят - а мы все уже так далеко, что вроде и не было нас никогда.
- За меня не волнуйся. Я тебя не брошу на съедение коммунякам.
- Хочется верить...
Звонит телефон, Саша слегка вздрагивает, берет трубку:
- Секретариат товарища Смолина. Вам самого т. Смолина? Костя, это тебя...
* * *
Юра -цыган и Саша проходят мимо дежурных милиционеров в «Дом радио» на Качалова. Показывают пропуска. Саша демонстративно открывает пустую сумку.
Идут по коридору. Саша из-за пазухи достает портативный студийный магнитофон, и передает его Юре-цыгану.
- Сейчас Фадеевой сам отдашь этот магнитофон. Теперь она будет с тобой работать, и вся музыка пойдет ко мне через тебя.
- Я должен проверять, что она будет переписывать, или она сама знает какая музыка тебе нужна.
- Она все сделает сама. Но ты на всякий случай каждую пятую кассету прослушай. Не обязательно всю, прокрути, качество записи проверь.
- На фига тебе в Германии этот звуковой мусор? Там музыки фирменной завались. Когда мой цыганский ансамбль на пароходе вокруг Европы круиз обслуживал, я все ночи напролет радио слушал - там полый кайф: американские песни, кантри, рок, поп. Битлы поют, БиДжис заливается. Но там я ни разу не слышал наш допотопный совковый самопал.
- Что же мне с пустыми руками туда приезжать? Посмотрим - не пригодится мне эта музыка - выбросить не долго. В конце концов сам буду ее слушать. Короче, как соберется побольше кассет, вызов тебе пришлю на весь твой ансамбль и ты привезешь мне кассеты, как свои фонограммы. Надеюсь, пробьешься. А магнитофон этот я тебе дарю, отныне он твой. А в Германии, как привезешь ко мне всю музыку, получишь от меня «Мерседес».
Юра-цыган смеется:
- У тебя, блин, самоката своего нет, а ты мне «Мерседес» собираешься дарить.
- Я заплачу «Мерседесом» за твою работу. Как привезешь кассеты, так получишь. Это еще не скоро будет. Я успею там раскрутиться. А Фадеевой будешь платить пятьдесят рублей за час звучания.
Входят на студию.
Саша представляет цыгана:
- Вот Ирочка, познакомься - Юра, друг детства.
- Здравствуйте.
Цыган обращается к музыкальному редактору сразу на ты:
- Держи шарманку.
Фадеева осматривает прецизионный магнитофон. Удивляется:
- Неужели он студийный? Такой маленький...
- На него скидывают готовые фонограммы - 12 дорожек. А тут один в один эта машина перекатает все ваши записи только так. У тебя не будет никаких проблем.
- А где штекера, шнуры?
- Ах, да. Хорошо что напомнила, - Саша задирает свитер, сорочку - на теле намотаны шнуры. - Помоги, Юрка.
Цыган разматывает шнуры и передает их Фадеевой.
- Ну все, Ирочка. Пока! Будешь теперь работать с моим другом и он будет с тобой за все расплачиваться.
- Сувенирчики оттуда привези, не забудь! - просит Ирина.
- Если приеду, обязательно привезу.
Саша с Юрой-цыганом выходят из «Дома радио». Оглядываются, садятся на «Жигули». Отъезжают. За ними никто не следит. Никто не едет. Слежку вдруг сняли, или она на столько профессиональна, что ее невозможно заметить.
* * *
Саша проходит таможенный досмотр - он заметно нервничает. В чемодане мельхиоровые ложки, шкатулки с федоскинской росписью и тридцать маленьких стеклянных банок с черной икрой.
Таможенник пересчитал банки:
- Положено только четыре баночки. Остальные подлежат конфискации!
- Я матери передам. Пусть лучше она их съест!
- Матери надо передавать до таможенного осмотра, а не после!
Саша трясется от негодования, шепчет:
- Подавись ты икрой.
- Что вы сказали? - вроде не расслышал таможенник.
- Я сказал - кушайте на здоровье!
- Сколько с собой валюты? - сердится цербер.
- Указано в декларации.
- Предъявите!
Саша достает деньги и пересчитывает.
Таможенник смотрит на Сашу - после того как конфисковали икру, Сашу перестало трясти. Отъезжающий на ПМЖ шлягерист успокоился.
- Открой следующий чемодан!
В нем лежат студийные кассеты с музыкой.
- Что на них записано?
- Моя музыка - вот справка с фирмы «Мелодия». Я автор этой музыки - все кассеты запечатаны.
Таможенник прочел справку, проверил кассеты, и ударил штемпелем по декларации.
Саша прошел границу. И тут вспомнил, что надо помахать провожающим. Вдали, за стеклянной стенкой видны мать Саши, текстовик Костя, Юрка-цыган, музредактор Фадеева.
Саша перегибается, машет.
- Немедленно отойдите от турникета! - приказывает пограничник
http://alikhanov.livejournal.com/1216500.html
13-19 главки -
http://alikhanov.livejournal.com/1217109.html
20-23 главки -
http://alikhanov.livejournal.com/1217457.html
24-30 главки -
http://alikhanov.livejournal.com/1217656.html
31-40
http://alikhanov.livejournal.com/1217814.html
41-50
http://alikhanov.livejournal.com/1218126.html
51-55
http://alikhanov.livejournal.com/1218491.html
56-60
http://alikhanov.livejournal.com/1218954.html
61-67
http://alikhanov.livejournal.com/1219565.html
68-76
http://alikhanov.livejournal.com/1219991.html
* * *
Бонн. Комитет по борьбе за бракосочетание Греты и Саши. Портреты жениха и невесты на транспарантах. Лозунги на немецком и русском языках: «ЦК КПСС - дай соединится любящим сердцам!» «Есть ли любовь в России?» «КГБ запретило семью» и т.д.
Организатор кампании берет телефон и звонит в советское посольство:
- Мы заявляем протест против запрета гражданке Западной Германии полететь в Одессу на собственное бракосочетание! Мы будем продолжать борьбу за ее счастье!
- Я вам официально заявляю, что госпоже Шмидт дано разрешение на поездку в Одессу сегодня утром. Прекратите демонстрацию! Беспорядки могут только затруднить дружественные отношения между нашими странами!
- Мы будем пикетировать посольство, пока влюбленные не поженятся! У нас есть разрешение и вы скоро убедитесь, что наша решимость...
- Мы уже убедились, - в окнах посольства виден огромный портрет Саши и Греты, обрамленный цветами. Пикетчики размахивают советскими флагами, легкомысленно украшенными воздушными шариками. - Заканчивайте демонстрацию! В ней нет никакой необходимости. Пожалуйста, свяжитесь с невестой. У них все в порядке. Они ближайшим рейсом вылетают в Одессу.
- Сейчас проверим. Вчера вечером мы ей звонили и разрешения еще не было.
- Поторопитесь. У них вылет через четыре часа. И немедленно прекратите шествие!
читать
* * *
Общежитие. Грета провожает Хильду.
- Когда ты собираешься вернуться в Германию? - спрашивает Хильда, пакуя чемодан.
- Если я сейчас уеду - меня больше назад не впустят. А Сашу тут убьют.
- Не сгущай краски.
- Надеюсь, что к Рождеству все разрешится. Хильда, я тебя очень прошу захвати с собой Сашину музыку. Если он тут погибнет, у меня хоть память о нем останется, - Грета дает подруге три студийные магнитофонные кассеты.
- У меня же это отнимут на таможне.
- С какой стати? Здесь же музыка. Из наших ни у кого еще ни разу не отобрали, все спокойно провезли.
- А здесь точно только музыка? Может быть вы тут действительно шпионите, и из-за этого весь этот скандал?
- Что тут можно выведать, в этой бедной и глупой стране?
У меня нет времени поесть, ни то что шпионить... Это Сашина музыка, на память о Саше, - глаза Греты наполняются слезами.
Раздается телефонный звонок.
- Вот он сам о себе напоминает. Чтобы ты сантименты не разводила, - говорит Хильда.
- Слушаю, - Грета подняла трубку.
- Нам разрешили! Нам разрешили поженится! - с восторгом вопит Кленов.
- Откуда ты узнал? - удивляется Грета.
- Слушай радио! По «Немецкой волне» как раз о об этом сейчас передают! Собирайся, летим первым же рейсом. У нас же на завтра регистрация назначена.
- Хорошо, - Грета кладет трубку. - Все, я выхожу замуж.
- Поздравляю! Это прекрасно! - Хильда пакует кассеты с музыкой.
- Мы их победили! - говорит Грета.
- Какая ты странная! При чем тут «победа», при чем тут «мы», это твое личное, семейное дело.
- Ничего ты не понимаешь! В этой дьявольской машине я сломала один маленький винтик. Это мне удалось сделать, и я сделала это ради всех нас! А что это даст Германии - Бог рассудит.
* * *
Одесса. Ветрено. Кружится, летит листва. Саша с Гретой выходят из аэропорта, садятся в такси.
- Тебе не холодно? - беспокоится жених.
- Нет. Ты ничего не забыл?
- Все в порядке, - Саша проверяет документы в папке.
- Мы успеваем?
- Да. Когда у тебя обратный рейс?
- Через четыре с половиной часа.
- Конечно, успеем. Бракосочетание длится минут десять-пятнадцать. Я засекал время. Нас ждут прямо у ЗАГСа, все будет в порядке.
Такси подъезжает к ЗАГСу. Ожидая жениха с невестой, стоят мать, сестра Саши, две подружки-свидетельницы.
- Паспорта не забыли? - спрашивает мать первым делом.
- Нет, конечно.
- Быстрее! Быстрее наша очередь уже подходит! - торопит сестра.
Входят в учреждение. Мастер обрядов - дама в пышном сиреневом платье с голубой лентой через плечо, с розовой пластмассовой указкой в руке, говорит:
- Встаньте в один ряд. Вот так. Невеста посередине, - дама берет Сашину сестру за руку и ставит ее рядом с братом. Грета не возражает - думая, что так и нужно. Появляется фотограф и делает несколько снимков.
Грета снимает плащ.
- Вот моя невеста, - сообразил Саша, что возникла путаница. Грета одета в свитер и джинсы.
- Жених и невеста, станьте вот здесь на ковер.
Саша с Гретой выходят немного вперед, и ждут то ли начала обряда, то ли очередного подвоха.
Служительница заходит за кафедру, украшенную цветастым лепным гербом СССР, и произносит приподнятым голосом:
- Сегодня, в этот торжественный день, вы вступаете в законный брак...
Жених и невеста напряженно слушают.
Закончив вызубренную речь, служительница указкой тыкает в книгу записей:
- Распишитесь вот здесь. Теперь невеста пусть распишется.
Обряд бракосочетания закончен. Саша с Гретой смотрят на чиновницу. Она тоже, с некоторым облегчением, смотрит на них.
- Можете идти. Вы свободны. Чего вы еще ждете? - спрашивает дама, перевязанная муаровой лентой.
- А штампы в паспорте? - спрашивает Саша.
- Это в соседней комнате. Вы разве еще не сдали туда документы?
- Нет, паспорта у нас.
- Идите в ту комнату, сейчас вам все проставят, - служительница несколько досадует на себя - она перепутала порядок регистрации. Браки между гражданами соц. и капстран случаются редко, вот она и разволновалась.
Грета с Сашей торопятся в соседнюю комнату. Ставятся штампы, производятся необходимые регистрационные записи.
Все выходят из ЗАГСа.
- Заедем на минутку к нам - надо же отметить свадьбу! - предлагает мать.
- Грета опаздывает на самолет, в следующий раз отметим, - шутит Саша.
- Дай я хоть тебя поцелую, мою доченьку!
Женщины обнимаются.
- Поехали, поехали! Через сорок минут начало регистрации! - торопит Саша.
- Конец регистрации, начало регистрации... - говорит Грета.
На «Жигулях» подкатывает Сеня и Юра-цыган - все заднее
сиденье забито розами.
- Опоздали? Поздравляем! Нам твоя сестра только вчера вечером позвонила!
- Успели в самый раз, - говорит Саша, - поехали в аэропорт, мы опаздываем. Грета послезавтра уезжает в Германию, и уже оттуда вызовет меня к себе.
- Свалил все-таки - вот молодец! Добился своего! - друзья Саши хлопают его по плечам, обнимают.
Грета уже в такси. Саша берет два букета и садится к жене. Такси уезжает. Еще такси с родственниками и «Жигуленок» с друзьями, взметая опавшую листву, едут следом.
* * *
Москва. Квартира Кости. Текстовик отдает Саше счета за международные телефонные переговоры.
- Опять наболтали от вольного - на триста двадцать рублей. Можно было бы цветной телевизор купить. На местной телке жениться гораздо дешевле.
- Много ты выгадал со своей женитьбой, - парирует Саша.
На столе лежит портативный студийный магнитофон.
- А это что за машина?
- Нужна мне для работы. На одной студии меня заказали, и
Грета мне переслала. Теперь дела пойдут побыстрее.
- Сколько же он стоит? - Костя взял в руки магнитофон. - Гляди, в него обычная кассета не помещается!
- Положи на место! Не трогай! Он стоит шестнадцать тысяч рублей - в два раза больше, чем вся твоя квартира. Это профессиональная вещь!
- Ничего себе! - Костя бережно кладет магнитофон на стол. Меняет тему разговора:
- Ты бы хоть немецкий поучил. Если Грета не встретит в аэропорту, то тебя тут же сдадут в Гамбургский зоопарк, как обезьяну.
- В Западной Германии я готов и в клетке посидеть.
- Все-таки смелый ты парень - языка не знаешь, денег у тебя нет. Вся надежда - на бабу. Но ей ты надоешь, и очень скоро. Она же текстов не пишет, ей соавторы не нужны.
- Я еду туда не с пустыми руками, а с песнями, с записями.
- У тебя что, с головкой бо-бо? Наши песенки годятся только в тамбовском привокзальном кабаке. Ты только послушай как они поют, те же «Сестры Берри». Надавно Сева Новгородцев по Би-Би-Си сказал, что у них на счету восемь миллионов долларов! Вот это настоящая музыка, не то что наши «гоцен-поцен» и там-тара-рам. Все это - оркестровки с людоедского острова.
- Ты, блин, Костя в этом не разбираешься. Наша музыка ничуть не хуже западной, а может и лучше. И как раз это я собираюсь там доказать!
- На пальцах!
- А тут что мне делать? Еще лет десять пробегаю, просуечусь, еще шлягер запоют. Чтобы в Москве работать опять придется жениться на москвичке. Все это уже было.
- Посмотри правде в глаза. Какая музыка? Ты нот не знаешь, надеешься только на свою жену. Тебе предстоит маляром работать, если там еще не все покрашено. Будешь тротуары мести. А Грета будет тебя кормить, пока не прогонит, или подашься назад в совок, - прикидывает Костя дальнейшую судьбу приятеля.
- Сюда я точно не вернусь. Надеюсь я только на музыку. А Грета так здесь за меня сражалась, что там, надеюсь, сразу не бросит. До сих пор удивляюсь, как она все это вынесла, все инстанции нашей чиновничьей инквизиции. Зачем все это ей понадобилось?
- Она, дура, тебя любит.
- Понятное дело. Она меня любит... Скажу тебе честно, я до конца ее раскусил. Грета рассматривает наш брак как дело всей своей жизни. Именно - брак. Не дальнейшую семью, детей там, внуков - а бракосочетание. Уверяю тебя, это не по-женски. Грета не просто со мной возилась, а на подвиг шла.
- Ну, ты гонишь. Так не бывает. Баба есть баба, - сомневается Костя.
- Ты всего не знаешь - и подружки ее отговаривали, и родители ей писали, и этот вонючий университет на нее насел, чуть что - проверка, через неделю - опять проверка. Кагебисты ее травили, как собаку. Я уж думал все - конец, свалит и забудет, как страшный сон, и наш соцлагерь, и меня заодно. А она гнется, но не ломается. Плакала от злобы и бессилья по вечерам, а утром опять со мной то в ОВИР, то в консульское управление МИДа, то в милицию, то в посольство, то еще куда-нибудь. По сути, она одна билась с чиновничьей ордой и одолела ее! Грета словно из стали сделана. Я тебе честно скажу, среди наших телок я таких не встречал. Упрямая - спасу нет.
- Тебе там не сладко с ней жить придется. Кстати, у нее сестренки нет? А то бы и я, как «на четверть немец» следом за тобой с удовольствием слинял. Сочиняли бы мы там с тобой песенки, и присылали бы их сюда на «Мелодию», к Пыжикову на худсовет...
- Сестры у нее нет, но я из Германии обязательно какую-нибудь телку за тобой пришлю. А то мне там не с кем будет в 66-ть играть.
- Врешь ты все.
- За мной не заржавеет, не дрефь.
- Сашок, не ты первый сваливаешь. Все равно, как хоронишь приятелей. Рома сбежал, Лева в Израиль пробился, Валера убежище попросил во Франции. И все - с концами, как отрубили. Ни адреса не прислали, ни разу не позвонили. Обалдевают в первое время, а потом в себя приходят - а мы все уже так далеко, что вроде и не было нас никогда.
- За меня не волнуйся. Я тебя не брошу на съедение коммунякам.
- Хочется верить...
Звонит телефон, Саша слегка вздрагивает, берет трубку:
- Секретариат товарища Смолина. Вам самого т. Смолина? Костя, это тебя...
* * *
Юра -цыган и Саша проходят мимо дежурных милиционеров в «Дом радио» на Качалова. Показывают пропуска. Саша демонстративно открывает пустую сумку.
Идут по коридору. Саша из-за пазухи достает портативный студийный магнитофон, и передает его Юре-цыгану.
- Сейчас Фадеевой сам отдашь этот магнитофон. Теперь она будет с тобой работать, и вся музыка пойдет ко мне через тебя.
- Я должен проверять, что она будет переписывать, или она сама знает какая музыка тебе нужна.
- Она все сделает сама. Но ты на всякий случай каждую пятую кассету прослушай. Не обязательно всю, прокрути, качество записи проверь.
- На фига тебе в Германии этот звуковой мусор? Там музыки фирменной завались. Когда мой цыганский ансамбль на пароходе вокруг Европы круиз обслуживал, я все ночи напролет радио слушал - там полый кайф: американские песни, кантри, рок, поп. Битлы поют, БиДжис заливается. Но там я ни разу не слышал наш допотопный совковый самопал.
- Что же мне с пустыми руками туда приезжать? Посмотрим - не пригодится мне эта музыка - выбросить не долго. В конце концов сам буду ее слушать. Короче, как соберется побольше кассет, вызов тебе пришлю на весь твой ансамбль и ты привезешь мне кассеты, как свои фонограммы. Надеюсь, пробьешься. А магнитофон этот я тебе дарю, отныне он твой. А в Германии, как привезешь ко мне всю музыку, получишь от меня «Мерседес».
Юра-цыган смеется:
- У тебя, блин, самоката своего нет, а ты мне «Мерседес» собираешься дарить.
- Я заплачу «Мерседесом» за твою работу. Как привезешь кассеты, так получишь. Это еще не скоро будет. Я успею там раскрутиться. А Фадеевой будешь платить пятьдесят рублей за час звучания.
Входят на студию.
Саша представляет цыгана:
- Вот Ирочка, познакомься - Юра, друг детства.
- Здравствуйте.
Цыган обращается к музыкальному редактору сразу на ты:
- Держи шарманку.
Фадеева осматривает прецизионный магнитофон. Удивляется:
- Неужели он студийный? Такой маленький...
- На него скидывают готовые фонограммы - 12 дорожек. А тут один в один эта машина перекатает все ваши записи только так. У тебя не будет никаких проблем.
- А где штекера, шнуры?
- Ах, да. Хорошо что напомнила, - Саша задирает свитер, сорочку - на теле намотаны шнуры. - Помоги, Юрка.
Цыган разматывает шнуры и передает их Фадеевой.
- Ну все, Ирочка. Пока! Будешь теперь работать с моим другом и он будет с тобой за все расплачиваться.
- Сувенирчики оттуда привези, не забудь! - просит Ирина.
- Если приеду, обязательно привезу.
Саша с Юрой-цыганом выходят из «Дома радио». Оглядываются, садятся на «Жигули». Отъезжают. За ними никто не следит. Никто не едет. Слежку вдруг сняли, или она на столько профессиональна, что ее невозможно заметить.
* * *
Саша проходит таможенный досмотр - он заметно нервничает. В чемодане мельхиоровые ложки, шкатулки с федоскинской росписью и тридцать маленьких стеклянных банок с черной икрой.
Таможенник пересчитал банки:
- Положено только четыре баночки. Остальные подлежат конфискации!
- Я матери передам. Пусть лучше она их съест!
- Матери надо передавать до таможенного осмотра, а не после!
Саша трясется от негодования, шепчет:
- Подавись ты икрой.
- Что вы сказали? - вроде не расслышал таможенник.
- Я сказал - кушайте на здоровье!
- Сколько с собой валюты? - сердится цербер.
- Указано в декларации.
- Предъявите!
Саша достает деньги и пересчитывает.
Таможенник смотрит на Сашу - после того как конфисковали икру, Сашу перестало трясти. Отъезжающий на ПМЖ шлягерист успокоился.
- Открой следующий чемодан!
В нем лежат студийные кассеты с музыкой.
- Что на них записано?
- Моя музыка - вот справка с фирмы «Мелодия». Я автор этой музыки - все кассеты запечатаны.
Таможенник прочел справку, проверил кассеты, и ударил штемпелем по декларации.
Саша прошел границу. И тут вспомнил, что надо помахать провожающим. Вдали, за стеклянной стенкой видны мать Саши, текстовик Костя, Юрка-цыган, музредактор Фадеева.
Саша перегибается, машет.
- Немедленно отойдите от турникета! - приказывает пограничник