«Вольная Испания» - стихи 1987 года.
1.
***
Все залы во дворце в цветных шелках -
Насыщенно небесных, желтых, красных.
Два дня я рыскал в поисках напрасных
По магазинам - я держал в руках
Линялые еще до стирки шмотки,
Невыносимо блеклые колготки.
А надо было мне купить цветных,
Чтоб по весне, как джинсы смнит юбка,
Шла, щеголяя ножками, голубка
В подарках ослепительных моих!
Как бы ни так, или ни тут то было,
На - выкуси, - есть в языке сполна
Подобных выражений и язвила
Мне жизнь сама, бесцветна и грязна...
Петергоф.
2. ПОСЛЕ СЕВЕРНОЙ ВОЙНЫ
Сожмет виски бессонной крови шум,
Но мысль не вырвется из круга -
Приходит раньше имени на ум
Порядок цифр - и «набираю» друга.
Ты позвонишь, я трубку подниму,
А это значит - я еще не помер.
Покажется порой, мне самому
Пожизненно присвоен только номер.
А провод донесет до нас с тобой
Не голоса - вибрации мембраны,
И сервисы эпохи цифровой
Врачуют нашей мнительности раны...
А Петр был занят Северной войной.
Монарха то и дело беспокоя,
Ночами офицеры и гонцы,
Мешая спать, слонялись по покоям.
Казарменный порядок во дворцы
Ввел Петр.
Дал нумерацию постелям
И запретил их без толку менять...
На цифры не пристало нам пенять -
Судьбу петровых слуг и мы разделим.
http://alikhanov.livejournal.com/890694.html
читать
3.
***
Поднялись бы Державина власы,
Когда бы услыхал он наши речи:
"Как дам раза - просыпешься в трусы".
Кто наши души исподволь калечит?
Когда закостенелым языком
Казарменные подпирают своды,
Я слышу в разговорчике твоем
Последнее прибежище свободы.
4.
* * *
Какое множество романов
О Первой мировой:
Вот среди унтеров-болванов
Простецкий парень с хитрецой.
А вот герой читает сводки,
И не дождавшись перемен,
Бежит в Швейцарию на лодке,
Которую дает бармен.
А вот песереди Европы
Несчастный паренек лежит,
Сдает, потом берет окопы
И будет, наконец, убит.
А вот проснувшись спозаранку,
Туман увидев за окном,
Вновь офицер бредет по замку
И размышляет о былом.
Все утешенья бесполезны,
Когда распалось бытие, -
Война разверзлась, словно бездна,
И все провалится в нее...
Тбилиси.
(романы по строфам - «Похождения бравого солдата Швейка», «Прощай, оружие»,
«На западном фронте без перемен», «Возвращение в Брайдсхед»,
«Август 14-го»)
5.
* * *
Мне снится волейбол и восходящий мяч,
Я прыгаю за ним, а он уходит в небо...
6. ВО ГЛУБИНЕ ХОЛСТА...
Истопник и бомжиха забрались в мою мастерскую,
подобрали ключи, выдавили окно.
Я за ними слежу, но мешать не рискую -
они краски кладут на мое полотно.
Не ходили в учениках, не были самоучками,
всё знают заранее назубок.
Их кроссовки пришлепнуты липучками,
как пространство - мазками наискосок.
Для них нет азбучных истин,
никто не оробел -
что выходит из-под кисти,
тем и заполняют пробел.
Я бы прогнал их без всяких,
но они заявились неспроста:
если уйдут - сразу иссякнет
существующее во глубине холста.
7.
* * *
Руины рода...
Голос подам из-под обломков, -
С обидою на предков, с надеждой на потомков.
Нелепо то и это,
И голос без ответа.
8.
* * *
Намедни слушал бредни, -
зашел в подъезд соседний -
там около подвала
компашка поддавала.
Судачили они о Чаде, о Судане,
окурки и плевки на плиты оседали.
И голос испитой твердил все из пролета -
"Дал маху Третий мир - вот в чем моя забота..."
9.
* * *
О, Север, колыбель свободы,
Нет никого - куда ни глядь.
Бредя с ружьишком в глухомань,
Лишь для себя ты царь природы.
10.
* * *
Что чувствуешь - то говори, -
Слова становятся судьбой.
Но главное - чтоб словари
Все время были под рукой.
Всегда старайся - ремесло
Пускай дается тяжело.
А после строчку запиши
С крылатой легкостью души...
11.
* * *
Звучащий век... В его начале,
Сквозь допотопный граммофон,
Чуть слышно песенки звучали, -
Век жил, а не казался он.
Не возникало поединка
Меж музыкой и тишиной, -
Жизнь собственная - не картинка -
Рождалась песенной строкой...
Экраном удалось обрамить
Мелодии, слова и дни.
Унифицирована память,
Воспоминания одни.
12.
* * *
Не делай вид, что изменился ты -
Годами унижений, суеты,
Твоя душа давно сформировалась,
И недоверье в кровь твою впиталось.
Свобода бесконечно запоздала,
Когда она ни с самого начала...
13.
* * *
Где дом стоял - нет больше ничего,
Но строить стены не начну сначала,
Хоть землю жаль, и деда моего,
Зарытого у Беломорканала.
По воле было, стало по судьбе.
След заметен великой круговертью.
И дом бы рухнул сам бы по себе,
И дед бы умер собственною смертью.
Что было внове - стало вдруг старо,
Когда ж околемались недобитки,
И стали жить, да наживать добро,
И внуки оказались не в убытке.
И вот мы прикатили по лугам -
Старухи в деревеньке встрепенулись:
"- Гляди-ка, раскулаченные к нам
На "Жигулях" вернулись..."
1980-1987 гг.
Буквально они спросили:
- Кто вы?
Я ответил:
- Анны Горемычкиной внуки.
- А, раскулаченные вернулись.
http://alikhanov.livejournal.com/340354.html
14.
* * *
Гонор был, не хватило закваски.
Жадно ешь, наедаешься впрок -
Где-то числишься все для отмазки.
Отвалил, выпив на посошок.
Обиваешь пороги без проку -
Что-то скажешь, уходишь в кусты.
Вновь к фушету пристроился сбоку, -
Вот изнанка твоей немоты...
15. ВОЛЬНАЯ ИСПАНИЯ
(Горная вершина на Кавказе)
Нет, не флаги белые* - ореол названия
Вижу над горой.
«Вольная Испания», вольная Испания -
Мы опять с тобой!
Зубы и признания на допросах выбили,
Но года летят.
Пропадая без вести, вовсе мы не выбыли
Из Интербригад!
Мы пройдем по площади вслед за пионерами,
В сердце горн звучит.
Вся страна в волнении - что за Пиренеями,
Как дела, Мадрид?
Как дела на западе, как дела на севере,
На востоке как?
И бойцы в расщелине вновь вздохнут о клевере
Между двух атак.
* «Белые флаги» - снежные сдувы со склонов гор.
Москва-Леселидзе.
16.
* * *
И только первая терцина
Была не строчками - судьбой.
17. ГУМИЛЕВ В ТИФЛИСЕ
В Сололаках* в доме Мирзояна
Проживает юный Гумилев.
«Капитал» читает неустанно
И экспроприировать готов.
Впереди еще так много жизни -
Целых двадцать лет.
Только посвяти их не отчизне -
А себе, поэт.
А вокруг грузины и армяне
К празднику готовятся заране,
На майдане жарят шашлыки.
Но, гостеприимству вопреки,
Он ведет марксистские кружки.
Кто же виноват? - теперь гадаем.
Гумилев! - ты сам и виноват,
Политэкономии примат
Преподав кровавым негодяям.
* Николай Гумилев учился в 1-ой Тифлисской Гимназии, жил в Сололаках (армянский район старого Тифлиса), в доме Мирзояна на Лермонтовской улице. Штудировал "Капитал", и вечерами вел в этом доме "марскисткий кружок".
18.
* * *
- Жигарев! Саша! Я уже здесь!
Брось ты высматривать лица в потоке.
Раз уж в эфир мы сумели пролезть,
Значит не зря обиваем пороги!
Что я несу?! На язык мне типун!
То, что ты умер - не помню, хоть тресни...
Ты же все время шел на тягун,
Сердцем своим педалируя песни.
Тают в эфире наши следы.
Душу вложил ты в радиоволны.
Пусть хоть припев долетит до звезды,
Неунывающей глупости полный.
В этот расхристанный шум бытия
Мы ненадолго сумели вписаться...
"Жигарев! Саша! Это же я!" -
Надо же снова так обознаться...
* тягун - подъем на языке велогонщиков.
19.
***
Тополь вихрем во дворе сломало,-
Кроны нет - остался только ствол.
Как же мне всегда не доставало
Времени, где старый тополь цвел!..
Событие года -
В 1987 году в издательстве "Мерани" вышла книга переводов и стихов "Долгая осень" -
http://alikhanov.livejournal.com/669752.html
***
Все залы во дворце в цветных шелках -
Насыщенно небесных, желтых, красных.
Два дня я рыскал в поисках напрасных
По магазинам - я держал в руках
Линялые еще до стирки шмотки,
Невыносимо блеклые колготки.
А надо было мне купить цветных,
Чтоб по весне, как джинсы смнит юбка,
Шла, щеголяя ножками, голубка
В подарках ослепительных моих!
Как бы ни так, или ни тут то было,
На - выкуси, - есть в языке сполна
Подобных выражений и язвила
Мне жизнь сама, бесцветна и грязна...
Петергоф.
2. ПОСЛЕ СЕВЕРНОЙ ВОЙНЫ
Сожмет виски бессонной крови шум,
Но мысль не вырвется из круга -
Приходит раньше имени на ум
Порядок цифр - и «набираю» друга.
Ты позвонишь, я трубку подниму,
А это значит - я еще не помер.
Покажется порой, мне самому
Пожизненно присвоен только номер.
А провод донесет до нас с тобой
Не голоса - вибрации мембраны,
И сервисы эпохи цифровой
Врачуют нашей мнительности раны...
А Петр был занят Северной войной.
Монарха то и дело беспокоя,
Ночами офицеры и гонцы,
Мешая спать, слонялись по покоям.
Казарменный порядок во дворцы
Ввел Петр.
Дал нумерацию постелям
И запретил их без толку менять...
На цифры не пристало нам пенять -
Судьбу петровых слуг и мы разделим.
http://alikhanov.livejournal.com/890694.html
читать
3.
***
Поднялись бы Державина власы,
Когда бы услыхал он наши речи:
"Как дам раза - просыпешься в трусы".
Кто наши души исподволь калечит?
Когда закостенелым языком
Казарменные подпирают своды,
Я слышу в разговорчике твоем
Последнее прибежище свободы.
4.
* * *
Какое множество романов
О Первой мировой:
Вот среди унтеров-болванов
Простецкий парень с хитрецой.
А вот герой читает сводки,
И не дождавшись перемен,
Бежит в Швейцарию на лодке,
Которую дает бармен.
А вот песереди Европы
Несчастный паренек лежит,
Сдает, потом берет окопы
И будет, наконец, убит.
А вот проснувшись спозаранку,
Туман увидев за окном,
Вновь офицер бредет по замку
И размышляет о былом.
Все утешенья бесполезны,
Когда распалось бытие, -
Война разверзлась, словно бездна,
И все провалится в нее...
Тбилиси.
(романы по строфам - «Похождения бравого солдата Швейка», «Прощай, оружие»,
«На западном фронте без перемен», «Возвращение в Брайдсхед»,
«Август 14-го»)
5.
* * *
Мне снится волейбол и восходящий мяч,
Я прыгаю за ним, а он уходит в небо...
6. ВО ГЛУБИНЕ ХОЛСТА...
Истопник и бомжиха забрались в мою мастерскую,
подобрали ключи, выдавили окно.
Я за ними слежу, но мешать не рискую -
они краски кладут на мое полотно.
Не ходили в учениках, не были самоучками,
всё знают заранее назубок.
Их кроссовки пришлепнуты липучками,
как пространство - мазками наискосок.
Для них нет азбучных истин,
никто не оробел -
что выходит из-под кисти,
тем и заполняют пробел.
Я бы прогнал их без всяких,
но они заявились неспроста:
если уйдут - сразу иссякнет
существующее во глубине холста.
7.
* * *
Руины рода...
Голос подам из-под обломков, -
С обидою на предков, с надеждой на потомков.
Нелепо то и это,
И голос без ответа.
8.
* * *
Намедни слушал бредни, -
зашел в подъезд соседний -
там около подвала
компашка поддавала.
Судачили они о Чаде, о Судане,
окурки и плевки на плиты оседали.
И голос испитой твердил все из пролета -
"Дал маху Третий мир - вот в чем моя забота..."
9.
* * *
О, Север, колыбель свободы,
Нет никого - куда ни глядь.
Бредя с ружьишком в глухомань,
Лишь для себя ты царь природы.
10.
* * *
Что чувствуешь - то говори, -
Слова становятся судьбой.
Но главное - чтоб словари
Все время были под рукой.
Всегда старайся - ремесло
Пускай дается тяжело.
А после строчку запиши
С крылатой легкостью души...
11.
* * *
Звучащий век... В его начале,
Сквозь допотопный граммофон,
Чуть слышно песенки звучали, -
Век жил, а не казался он.
Не возникало поединка
Меж музыкой и тишиной, -
Жизнь собственная - не картинка -
Рождалась песенной строкой...
Экраном удалось обрамить
Мелодии, слова и дни.
Унифицирована память,
Воспоминания одни.
12.
* * *
Не делай вид, что изменился ты -
Годами унижений, суеты,
Твоя душа давно сформировалась,
И недоверье в кровь твою впиталось.
Свобода бесконечно запоздала,
Когда она ни с самого начала...
13.
* * *
Где дом стоял - нет больше ничего,
Но строить стены не начну сначала,
Хоть землю жаль, и деда моего,
Зарытого у Беломорканала.
По воле было, стало по судьбе.
След заметен великой круговертью.
И дом бы рухнул сам бы по себе,
И дед бы умер собственною смертью.
Что было внове - стало вдруг старо,
Когда ж околемались недобитки,
И стали жить, да наживать добро,
И внуки оказались не в убытке.
И вот мы прикатили по лугам -
Старухи в деревеньке встрепенулись:
"- Гляди-ка, раскулаченные к нам
На "Жигулях" вернулись..."
1980-1987 гг.
Буквально они спросили:
- Кто вы?
Я ответил:
- Анны Горемычкиной внуки.
- А, раскулаченные вернулись.
http://alikhanov.livejournal.com/340354.html
14.
* * *
Гонор был, не хватило закваски.
Жадно ешь, наедаешься впрок -
Где-то числишься все для отмазки.
Отвалил, выпив на посошок.
Обиваешь пороги без проку -
Что-то скажешь, уходишь в кусты.
Вновь к фушету пристроился сбоку, -
Вот изнанка твоей немоты...
15. ВОЛЬНАЯ ИСПАНИЯ
(Горная вершина на Кавказе)
Нет, не флаги белые* - ореол названия
Вижу над горой.
«Вольная Испания», вольная Испания -
Мы опять с тобой!
Зубы и признания на допросах выбили,
Но года летят.
Пропадая без вести, вовсе мы не выбыли
Из Интербригад!
Мы пройдем по площади вслед за пионерами,
В сердце горн звучит.
Вся страна в волнении - что за Пиренеями,
Как дела, Мадрид?
Как дела на западе, как дела на севере,
На востоке как?
И бойцы в расщелине вновь вздохнут о клевере
Между двух атак.
* «Белые флаги» - снежные сдувы со склонов гор.
Москва-Леселидзе.
16.
* * *
И только первая терцина
Была не строчками - судьбой.
17. ГУМИЛЕВ В ТИФЛИСЕ
В Сололаках* в доме Мирзояна
Проживает юный Гумилев.
«Капитал» читает неустанно
И экспроприировать готов.
Впереди еще так много жизни -
Целых двадцать лет.
Только посвяти их не отчизне -
А себе, поэт.
А вокруг грузины и армяне
К празднику готовятся заране,
На майдане жарят шашлыки.
Но, гостеприимству вопреки,
Он ведет марксистские кружки.
Кто же виноват? - теперь гадаем.
Гумилев! - ты сам и виноват,
Политэкономии примат
Преподав кровавым негодяям.
* Николай Гумилев учился в 1-ой Тифлисской Гимназии, жил в Сололаках (армянский район старого Тифлиса), в доме Мирзояна на Лермонтовской улице. Штудировал "Капитал", и вечерами вел в этом доме "марскисткий кружок".
18.
* * *
- Жигарев! Саша! Я уже здесь!
Брось ты высматривать лица в потоке.
Раз уж в эфир мы сумели пролезть,
Значит не зря обиваем пороги!
Что я несу?! На язык мне типун!
То, что ты умер - не помню, хоть тресни...
Ты же все время шел на тягун,
Сердцем своим педалируя песни.
Тают в эфире наши следы.
Душу вложил ты в радиоволны.
Пусть хоть припев долетит до звезды,
Неунывающей глупости полный.
В этот расхристанный шум бытия
Мы ненадолго сумели вписаться...
"Жигарев! Саша! Это же я!" -
Надо же снова так обознаться...
* тягун - подъем на языке велогонщиков.
19.
***
Тополь вихрем во дворе сломало,-
Кроны нет - остался только ствол.
Как же мне всегда не доставало
Времени, где старый тополь цвел!..
Событие года -
В 1987 году в издательстве "Мерани" вышла книга переводов и стихов "Долгая осень" -
http://alikhanov.livejournal.com/669752.html