2004 г., -"Как лучше для детей..." 1-13.
1.
* * *
Что возраст? - Дней мелькает ластик,
Стирает разницу.
Люблю тебя, как шестиклассник
Пятиклассницу.
За косу дернуть, чтобы следом
За мной гналась бы ты -
И снова замысел неведом
Любовной азбуки...
читать
2.
* * *
Где листвы и лучей
В небесах невесомая смесь,
Среди летних дождей
Наши встречи останутся здесь.
Вдоль аллеи наверх -
Здесь сирень будет так же цвести! -
Мы, расставшись навек,
Будем вновь друг за другом идти
Травяной колеей,
У холма, где возносится храм,
За пророком Ильей,
По пятам, по годам, по векам…
3. ПАРАШЮТИСТКА
Кленов золото выглядит бедно,
Скучно взгляду на жухлой траве.
Ты мечтаешь исчезнуть бесследно
И пропасть навсегда в синеве.
Ты шагнешь из открытого люка,
Сильный воздух подхватит тебя.
Ни любовь, ни жена, ни подруга,
Ни тоска, ни печаль, ни судьба.
Раз уж осени падшим убранством
Запасаться немыслимо впрок,
Ты сейчас овладеешь пространством,
Пролетев его наискосок.
Ни единого в жизни событья -
Ни звонков, ни свиданий, не встреч -
Так боюсь, что могу погубить я,
Попытавшись тебя уберечь.
Ну а кто же ты есть в самом деле,
Кто же я - не понять ничего.
Нашим временем мы не владели
Слишком врозь проживая его.
Журнал «22» 2006 г.
4. МЫЛЬНЫЙ СОНЕТ
Из тысяч пузырьков ты выберешь один,
Накапаешь эрзац в сырье из мыловарен,
А запах так жесток, придавлен и бездарен,
Что громоздит тоску, отчаянье и сплин.
Пусть в недрах вещества молекул строй коварен -
Но капля, словно жезл, разверзнет суть глубин -
Чреда метаморфоз - и запах георгин
Тут сам творец вдохнет и будет благодарен.
Известно лишь тебе - как из бездарной массы
Произвести товар, чтобы народ у кассы
Ломился покупать душистые куски.
Но как же - вековым запретам вопреки! -
Что лишь верховный жрец Египта знал когда-то -
Как постигаешь ты все тайны аромата?..
5.
***
Что с ножками твоими - посмотри -
Вот левая твоя… Cкажи на милость,
Как столь же совершенная внутри,
Так явственно снаружи изменилась...
Сумею ли любить еще сильней,
И понести в века над облаками,
С таким вот отложением солей,
Бесформенной, покрытой бугорками...
6.
* * *
И все-таки пришлось покинуть Питер,
Действительно уже не Ленинград, -
О Вас он безразлично ноги вытер
Своим ничтожным уровнем зарплат.
А женственность - последнее оружье,
К тому же ум все светиться в глазах.
А безотцовщина переросла в безмужье,
И мать, и дочь остались на руках.
В Москву, в Москву! - где жизнь еще фурычит,
И «на чужой манер» еще родит,
И где фирмач Вам с бодуна не тычет,
И в вырез заглянуть не норовит.
В ночь пятницы на светлую субботу,
Вокзальную пронзая канитель,
Домой Вы мчитесь, словно на работу,
Все пятьдесят безвылазных недель.
На Стрелку, на трамвае, рано-рано,
С гостинцами, съестным спешите Вы,
Не замечая падших истуканов,
Колонн и львов, сидящих у Невы.
Журнал «Мы» 2006 г.
7. ДЕКАДЕНТ
В Венецию, сквозь все средневековье,
Фриульским берегом, неслышим и незрим,
Он в мыслях брел…
Любил же только Рим -
Латинский текст лежал у изголовья.
Вторичностью заката без конца,
В «тупых» прогулках пробуждалось слово -
О рыцаре Руна - от первого лица
А о себе - все больше от второго.
8. БРАТЬЯ БЕРЕНСЫ
И верою и правдой комиссарам
Евгений служит, но теряет флот.
Брат Михаил эскадры уведет,
Чтобы войну решить одним ударом,
На Балтику вернувшись через год.
Но у Туниса не прожить задаром -
И вот по царским, по долгам, по старым
Француз за уголь предъявляет счет.
И русский флот уходит за долги -
Друзья-французы хуже, чем враги.
Родные братья, ссориться не смейте,
А сохраняйте флот и корабли! -
Их силуэты у чужой земли
Растаяли на Бизертинском рейде…
9.
***
Пропал подтекст, все проблематика исчезла.
Зачем толпа на сцену с гиком лезла?
10. ОТЛЕТ
Коротенький разбег нерейсовой ПеОшки -
Под крылья травяной ушел аэродром…
Ты смотришь на мостки, на свой дощатый дом,
На церковь где чадят перед иконой плошки.
Летишь опять в Москву, чтоб долго биться лбом,
И с жалостью тебя там встретят по одежке,
Как провожает здесь, колеблясь под дождем,
Лишь слабая ботва невызревшей картошки.
11. БЕГЛЯНКА
Ты выросла в тринадцать лет,
И больше не росла.
Там северного солнца свет
Желтел из-за угла.
Там зеки под конвоем шли
На стройку по грязи.
И вышки были там вдали
А так же и вблизи.
Там самый воздух был жесток
В отчаянье сердец.
Ты юности тянула срок
Пока был жив отец.
Все ненавидели его,
Любила ты одна.
Он чтил закона торжество -
Лишь в том его вина.
По Ярцеву он брел домой,
Спешил, в упадке сил,
И был он сильный, но больной,
И Бог его простил.
Ведь он и умер оттого,
Боясь с ума сойти,
Что думал - он или его
Здесь держат взаперти.
И вскоре замуж вышла мать.
И до скончанья дней
Жизнь предстояло коротать
У зон и лагерей…
Ты воплотила их мечты -
Чем бредил каждый зек,
Оттуда убежала ты
Одна, одна из всех.
И ты свободна навсегда,
И ни любовь, ни быт,
Тебя никто и никогда
Свободы не лишит…
Журнал «22» 2006 г.
12.
* * *
Вам было все равно, когда вы выбирали -
Родиться в поздний век или в какой другой,
Жить теснотой октав на чуть глухом рояле,
Листать все тот же том прилежною рукой.
Дигест, потом сонат непостижимый строй
Так оказался прост, что был озвучен в зале.
А образ ваш сиял над дымной суетой,
Как в ладанке финифть, как профиль на эмали.
Самодостаточность - вот каверзный итог,
И знает меньше вас ворчливый педагог,
И подошли к концу года упорных штудий.
И вот, накинув плащ, все не уйти никак -
Там подворотен ждет губительный сквозняк,
Где зависть, лед и злость бьют изо всех орудий.
13.
* * *
Когда душа ранима и чиста -
Монастыря не угнетают своды,
И все же лишь подобие свободы
Дает ярмо молитвы и поста.
И как пройти сквозь тесные врата,
Как убежать от собственной природы? -
Чтоб вынести затворничества годы
Быть надобно невестою Христа.
Сквозь дымоход - от слишком тесных врат
Ползешь вперед, а приползешь назад -
На пыльные бульвары, тусоваться
Среди богемной нечисти Москвы…
А в пустынях ни силы, ни молвы -
Ни замысла родить, ни самозванца.
* * *
Что возраст? - Дней мелькает ластик,
Стирает разницу.
Люблю тебя, как шестиклассник
Пятиклассницу.
За косу дернуть, чтобы следом
За мной гналась бы ты -
И снова замысел неведом
Любовной азбуки...
читать
2.
* * *
Где листвы и лучей
В небесах невесомая смесь,
Среди летних дождей
Наши встречи останутся здесь.
Вдоль аллеи наверх -
Здесь сирень будет так же цвести! -
Мы, расставшись навек,
Будем вновь друг за другом идти
Травяной колеей,
У холма, где возносится храм,
За пророком Ильей,
По пятам, по годам, по векам…
3. ПАРАШЮТИСТКА
Кленов золото выглядит бедно,
Скучно взгляду на жухлой траве.
Ты мечтаешь исчезнуть бесследно
И пропасть навсегда в синеве.
Ты шагнешь из открытого люка,
Сильный воздух подхватит тебя.
Ни любовь, ни жена, ни подруга,
Ни тоска, ни печаль, ни судьба.
Раз уж осени падшим убранством
Запасаться немыслимо впрок,
Ты сейчас овладеешь пространством,
Пролетев его наискосок.
Ни единого в жизни событья -
Ни звонков, ни свиданий, не встреч -
Так боюсь, что могу погубить я,
Попытавшись тебя уберечь.
Ну а кто же ты есть в самом деле,
Кто же я - не понять ничего.
Нашим временем мы не владели
Слишком врозь проживая его.
Журнал «22» 2006 г.
4. МЫЛЬНЫЙ СОНЕТ
Из тысяч пузырьков ты выберешь один,
Накапаешь эрзац в сырье из мыловарен,
А запах так жесток, придавлен и бездарен,
Что громоздит тоску, отчаянье и сплин.
Пусть в недрах вещества молекул строй коварен -
Но капля, словно жезл, разверзнет суть глубин -
Чреда метаморфоз - и запах георгин
Тут сам творец вдохнет и будет благодарен.
Известно лишь тебе - как из бездарной массы
Произвести товар, чтобы народ у кассы
Ломился покупать душистые куски.
Но как же - вековым запретам вопреки! -
Что лишь верховный жрец Египта знал когда-то -
Как постигаешь ты все тайны аромата?..
5.
***
Что с ножками твоими - посмотри -
Вот левая твоя… Cкажи на милость,
Как столь же совершенная внутри,
Так явственно снаружи изменилась...
Сумею ли любить еще сильней,
И понести в века над облаками,
С таким вот отложением солей,
Бесформенной, покрытой бугорками...
6.
* * *
И все-таки пришлось покинуть Питер,
Действительно уже не Ленинград, -
О Вас он безразлично ноги вытер
Своим ничтожным уровнем зарплат.
А женственность - последнее оружье,
К тому же ум все светиться в глазах.
А безотцовщина переросла в безмужье,
И мать, и дочь остались на руках.
В Москву, в Москву! - где жизнь еще фурычит,
И «на чужой манер» еще родит,
И где фирмач Вам с бодуна не тычет,
И в вырез заглянуть не норовит.
В ночь пятницы на светлую субботу,
Вокзальную пронзая канитель,
Домой Вы мчитесь, словно на работу,
Все пятьдесят безвылазных недель.
На Стрелку, на трамвае, рано-рано,
С гостинцами, съестным спешите Вы,
Не замечая падших истуканов,
Колонн и львов, сидящих у Невы.
Журнал «Мы» 2006 г.
7. ДЕКАДЕНТ
В Венецию, сквозь все средневековье,
Фриульским берегом, неслышим и незрим,
Он в мыслях брел…
Любил же только Рим -
Латинский текст лежал у изголовья.
Вторичностью заката без конца,
В «тупых» прогулках пробуждалось слово -
О рыцаре Руна - от первого лица
А о себе - все больше от второго.
8. БРАТЬЯ БЕРЕНСЫ
И верою и правдой комиссарам
Евгений служит, но теряет флот.
Брат Михаил эскадры уведет,
Чтобы войну решить одним ударом,
На Балтику вернувшись через год.
Но у Туниса не прожить задаром -
И вот по царским, по долгам, по старым
Француз за уголь предъявляет счет.
И русский флот уходит за долги -
Друзья-французы хуже, чем враги.
Родные братья, ссориться не смейте,
А сохраняйте флот и корабли! -
Их силуэты у чужой земли
Растаяли на Бизертинском рейде…
9.
***
Пропал подтекст, все проблематика исчезла.
Зачем толпа на сцену с гиком лезла?
10. ОТЛЕТ
Коротенький разбег нерейсовой ПеОшки -
Под крылья травяной ушел аэродром…
Ты смотришь на мостки, на свой дощатый дом,
На церковь где чадят перед иконой плошки.
Летишь опять в Москву, чтоб долго биться лбом,
И с жалостью тебя там встретят по одежке,
Как провожает здесь, колеблясь под дождем,
Лишь слабая ботва невызревшей картошки.
11. БЕГЛЯНКА
Ты выросла в тринадцать лет,
И больше не росла.
Там северного солнца свет
Желтел из-за угла.
Там зеки под конвоем шли
На стройку по грязи.
И вышки были там вдали
А так же и вблизи.
Там самый воздух был жесток
В отчаянье сердец.
Ты юности тянула срок
Пока был жив отец.
Все ненавидели его,
Любила ты одна.
Он чтил закона торжество -
Лишь в том его вина.
По Ярцеву он брел домой,
Спешил, в упадке сил,
И был он сильный, но больной,
И Бог его простил.
Ведь он и умер оттого,
Боясь с ума сойти,
Что думал - он или его
Здесь держат взаперти.
И вскоре замуж вышла мать.
И до скончанья дней
Жизнь предстояло коротать
У зон и лагерей…
Ты воплотила их мечты -
Чем бредил каждый зек,
Оттуда убежала ты
Одна, одна из всех.
И ты свободна навсегда,
И ни любовь, ни быт,
Тебя никто и никогда
Свободы не лишит…
Журнал «22» 2006 г.
12.
* * *
Вам было все равно, когда вы выбирали -
Родиться в поздний век или в какой другой,
Жить теснотой октав на чуть глухом рояле,
Листать все тот же том прилежною рукой.
Дигест, потом сонат непостижимый строй
Так оказался прост, что был озвучен в зале.
А образ ваш сиял над дымной суетой,
Как в ладанке финифть, как профиль на эмали.
Самодостаточность - вот каверзный итог,
И знает меньше вас ворчливый педагог,
И подошли к концу года упорных штудий.
И вот, накинув плащ, все не уйти никак -
Там подворотен ждет губительный сквозняк,
Где зависть, лед и злость бьют изо всех орудий.
13.
* * *
Когда душа ранима и чиста -
Монастыря не угнетают своды,
И все же лишь подобие свободы
Дает ярмо молитвы и поста.
И как пройти сквозь тесные врата,
Как убежать от собственной природы? -
Чтоб вынести затворничества годы
Быть надобно невестою Христа.
Сквозь дымоход - от слишком тесных врат
Ползешь вперед, а приползешь назад -
На пыльные бульвары, тусоваться
Среди богемной нечисти Москвы…
А в пустынях ни силы, ни молвы -
Ни замысла родить, ни самозванца.