Исмаиль Кадаре, Дворец сновидений
Короткий исторический роман - типичный жанр для Кадаре. «Дворец сновидений», судя по всему, написан был сразу после «Досье на Г.», в 1981 г. У этих романов есть что-то общее и на уровне техники (отказ от психологизма в прорисовке характеров, придающий повествованию определенную вневременность и сближающий его с мифом, пересказ некоторых сцен вместо их изображения (прием, который можно считать и проявлением определенной слабости писателя), отказ от объяснения центрального для развития сюжета момента истории (как расшифровывали эпос иностранные ученые в «Досье»? как Визирь Куприли смог одержать верх над своими противниками во «Дворце»?), и на уровне содержания (отсылки к албано-славянской борьбе за первенство в эпической традиции как важному политическому фактору, изображение макабрической машины тоталитарного государства, связь развития сюжета с природным циклом). Но есть и то, что делает их совершенно разными: сам тон повествования. В «Досье» на протяжении большей части романа он был скорее сатирическим, во «Дворце» нет ничего подобного, здесь все художественные средства направлены на изображение клаустрофобной атмосферы даже не бюрократической машины, а самого политического устройства Империи. В романе нет и следа какого бы то ни было юмора, и это, конечно, делает бессмысленными любые сравнения с Кафкой.
«Дворец сновидений», вынесенный в заглавие, оказывается одним из самых зловещих и могущественных государственных учреждений Оттоманской империи. Сюда поступают сны всех подданных султана. Здесь они проходят селекцию, интерпретируются, а затем раз в неделю самый важный из них («сон-мастер») передается главе государства. Зачастую этот сон определяет развитие политической ситуации, приводит к началу или завершению войн, опале или возвышению тех или иных лиц, проведению или отмене реформ. Тем самым грань между явью и сном оказывается стертой и то, что должно было бы считаться неподконтрольным человеку, становится важнейшим фактором, влияющим на всю его жизнь. Чиновник, работающий в архиве Дворца сновидений, говорит об этом хранилище: «если мир вдруг прекратит свое существование … если планета вдруг исчезнет, не оставив после себя иных следов, кроме этого вот подвала, забитого архивными делами, то и одного его хватит, чтобы показать, каким был этот мир». Более того, сны не только рассматриваются как один из возможных источников для получения аутентичного знания, они рассматриваются как самый важный источник такого рода: «Ни одна историческая книга, ни одна энциклопедия, ни все эти священные кондуиты и прочее в том же роде вместе взятые, никакая школа, университет или библиотека не смогут предложить тебе истину о нашем мире в столь же емкой и полной форме как этот Архив».
К этой проблеме - соотношение сна и яви, достоверность того и другого - Кадаре возвращается снова и снова на протяжении всего романа. Все тот же фатализм, напоминающий о рассказах Иво Андрича и, вероятно, сформированный специфическими балканскими условиями, лежит в основе и этой истории. На вопрос главного героя, начинающего службу во Дворце молодого представителя знатного албанского рода Марка-Алема Куприли: «А не является ли истина, воплощенная в снах, несколько искаженной», опытный хранитель архива Дворца отвечает: «Кто может сказать: не искажено ли то, что мы видим своими глазами, и не истинная ли суть вещей - то, что хранится здесь?»
Вероятно, именно это полное уничтожение законов логики в тоталитарном государстве и можно считать главной темой романа: человек вынужден нести ответственность за свои сны, т.е. то, отвечать за что он не может по определению. Грань между приватным и публичным уничтожается. Сны становятся таким же объектом государственного внимания, как налоги или торговля. Наиболее влиятельным механизмом государства оказывается то, которое один из героев романа называет «наиболее далеким от человеческой воли … самым надличностным, самым слепым, самым страшным и потому самым властным». Именно здесь «самая темная сторона сознания подданных вступает в непосредственный контакт с самим государством». Последствия такого контакта - непредсказуемы, и эта непредсказуемость делает абсурд неотъемлемой частью всей жизни.
Кадаре не стремится детально изобразить этот абсурд, скорее он снова и снова повторяет одни и те же элементы, выступающие его метонимическими знаками: бесконечные коридоры Дворца сновидений, в которых главный герой постоянно плутает, холодные офисы, в которых он постоянно мерзнет и т.д. С точки зрения художественной разработанности деталей Кадаре весьма сдержан и, судя по всему, эта стратегия характерна для большинства его книг. Семантически нагружены у него не столько отдельные детали описания, сколько прямая речь героев. Через их монологи и диалоги основные идеи романа и передаются. Иногда это срабатывает. Иногда нет. Но почти всегда сама история оказывается достаточно интересной. И почти всегда достаточно короткой, чтобы не стать утомительной. С одной стороны, это можно считать плюсом книги, с другой минусом. Вопрос открытый.
http://www.theguardian.com/books/2010/aug/14/the-accident-ismail-kadare