Про девочку-часы с рисунками Светы
Маленькие города похожи на тетрадные листы. Двухэтажные кирпичные клетки домов, обнесенные заборами вертикальных и горизонтальных линий.
В одном из таких городов, за одним из таких заборов жила девочка, маленькая девочка от роду лет десяти. Впрочем, никак нельзя было быть уверенным в том, что девочка действительно жила - в полном смысле этого слова - ведь она никогда не спала, не ела и даже не гуляла с друзьями, а только и делала, что целыми днями прыгала на батуте. В какое бы время суток вы не проходили мимо ее дома, вы могли видеть, как голова девочки взлетает над забором, на долю секунды зависает в воздухе а затем снова исчезает в небытии частной собственности. И так каждый день, без всякой зависимости от погоды, самочувствия королевы или курса национальной валюты.
Жители города дивились и недоумевали. Как так, какая-то девчонка, и вдруг такое? Да как это возможно? А самое главное, для чего это нужно? "Загубленное детство," - говорили одни. "Возмутительно," - возмущались другие, - "она работает точнее моих наручных часов".
Тут-то мне и пришла в голову эта идея. Многое в жизни человек не способен понять. Но неспособность понять не означает невозможности использовать. И я решил сделать людям подарок: городские часы. Вообще-то такие часы обычно приделывают к церкви, но у нас их не было, потому что наша религия запрещает время. Время, но не девочек!
И с того дня был выделен специальный полицейский, который подсчитывал, сколько прыжков совершила девочка с момента запуска часов, и в точности зная продолжительность одного прыжка, мог легко сообщить вам, какой сейчас день недели и который час.
Это были прекрасные времена. Но тут вмешались профсоюзы. "Часы, работающие более восьми часов в день," - постановили они, - "находятся в явном несоответствии с трудовым законодательством. Кроме того, это нарушение закона о тишине." Долго ли, коротко ли, но нам удалось прийти к соглашению. Девочка может прыгать столько, сколько ей вздумается, но лишь на том условии, что она будет получать достойную для такого дела компенсацию. Поскольку деньги ребенку явно ни к чему, решено было компенсировать апельсинами. Но как накормить апельсинами человека, если большую часть времени он проводит в воздухе? Ясное дело, нужно научить апельсины летать! И с тех пор полицейскому было поручено подкидывать апельсины так, чтобы, ударяясь о батут, они совершали колебательные движения вместе с девочкой.
А девочка - что девочка - девочка не то, чтобы напрочь отказывалась от апельсинов, но и не могла потреблять их в количестве, предписанном профсоюзом. В результате, несъеденные апельсины продолжали прыгать вместе с девочкой, и со временем их становилось всё больше и больше. Конечно, вид стаи летающих апельсинов навряд ли мог кого-то расстроить и даже вызывал у прохожих улыбку. Да только от этой улыбки не осталось и следа, когда кто-то сказал однажды: "К нам едет ревизор."
И ревизор действительно приехал. Приехал и немедленно установил растрату государственных средств. "Зачем нам кормить девочку апельсинами," - сказал он, - "если апельсины прекрасно прыгают и без девочки? Их и используйте в качестве часов."
Вот так вот одно слово разрушило всё мое предприятие. И только когда на девочку надевали наручники, и я в отчаянии отвёл в сторону глаза, мне открылась правда. Взглянувши на забор, я понял, что моего предприятия никогда и не было, потому что и быть не могло. Потому что девочка никогда не была часами. Потому что девочка - это метроном для живущего на заборе поющего черного кота. Раз-два, раз-два - взлетает голова девочки. Мур-мур, парам-пам - примурлыкивает кот. И когда девочку снимают с батута, кот сбивается с ритма и во весь голос падает в заросли мокрой некошеной травы.
В одном из таких городов, за одним из таких заборов жила девочка, маленькая девочка от роду лет десяти. Впрочем, никак нельзя было быть уверенным в том, что девочка действительно жила - в полном смысле этого слова - ведь она никогда не спала, не ела и даже не гуляла с друзьями, а только и делала, что целыми днями прыгала на батуте. В какое бы время суток вы не проходили мимо ее дома, вы могли видеть, как голова девочки взлетает над забором, на долю секунды зависает в воздухе а затем снова исчезает в небытии частной собственности. И так каждый день, без всякой зависимости от погоды, самочувствия королевы или курса национальной валюты.
Жители города дивились и недоумевали. Как так, какая-то девчонка, и вдруг такое? Да как это возможно? А самое главное, для чего это нужно? "Загубленное детство," - говорили одни. "Возмутительно," - возмущались другие, - "она работает точнее моих наручных часов".
Тут-то мне и пришла в голову эта идея. Многое в жизни человек не способен понять. Но неспособность понять не означает невозможности использовать. И я решил сделать людям подарок: городские часы. Вообще-то такие часы обычно приделывают к церкви, но у нас их не было, потому что наша религия запрещает время. Время, но не девочек!
И с того дня был выделен специальный полицейский, который подсчитывал, сколько прыжков совершила девочка с момента запуска часов, и в точности зная продолжительность одного прыжка, мог легко сообщить вам, какой сейчас день недели и который час.
Это были прекрасные времена. Но тут вмешались профсоюзы. "Часы, работающие более восьми часов в день," - постановили они, - "находятся в явном несоответствии с трудовым законодательством. Кроме того, это нарушение закона о тишине." Долго ли, коротко ли, но нам удалось прийти к соглашению. Девочка может прыгать столько, сколько ей вздумается, но лишь на том условии, что она будет получать достойную для такого дела компенсацию. Поскольку деньги ребенку явно ни к чему, решено было компенсировать апельсинами. Но как накормить апельсинами человека, если большую часть времени он проводит в воздухе? Ясное дело, нужно научить апельсины летать! И с тех пор полицейскому было поручено подкидывать апельсины так, чтобы, ударяясь о батут, они совершали колебательные движения вместе с девочкой.
А девочка - что девочка - девочка не то, чтобы напрочь отказывалась от апельсинов, но и не могла потреблять их в количестве, предписанном профсоюзом. В результате, несъеденные апельсины продолжали прыгать вместе с девочкой, и со временем их становилось всё больше и больше. Конечно, вид стаи летающих апельсинов навряд ли мог кого-то расстроить и даже вызывал у прохожих улыбку. Да только от этой улыбки не осталось и следа, когда кто-то сказал однажды: "К нам едет ревизор."
И ревизор действительно приехал. Приехал и немедленно установил растрату государственных средств. "Зачем нам кормить девочку апельсинами," - сказал он, - "если апельсины прекрасно прыгают и без девочки? Их и используйте в качестве часов."
Вот так вот одно слово разрушило всё мое предприятие. И только когда на девочку надевали наручники, и я в отчаянии отвёл в сторону глаза, мне открылась правда. Взглянувши на забор, я понял, что моего предприятия никогда и не было, потому что и быть не могло. Потому что девочка никогда не была часами. Потому что девочка - это метроном для живущего на заборе поющего черного кота. Раз-два, раз-два - взлетает голова девочки. Мур-мур, парам-пам - примурлыкивает кот. И когда девочку снимают с батута, кот сбивается с ритма и во весь голос падает в заросли мокрой некошеной травы.