О Весне и Любви
О приходе очередной весны пока говорит только календарь, которым я никогда не пользуюсь. В моей голове отчётливо завис раскрытый дневник с ровными полями и линиями: понедельник, вторник и среда на одной странице, а четверг, пятница и суббота - на другой. Воскресенье ютится под субботой.
Психозы, неврозы и истерии давят на меня с новой силой распускающегося дерева, рвущихся из-под земли прутьев. А я лежу, и прутья врезаются мне в кожу, пока я рассеянно смотрю на небо, где нет совершенно ничего, кроме редких облаков. Обсуждая это с Наставником, я не добилась ничего, кроме его презрения за нарушение мной собственных же правил. Перед затуманенным взором возникли его высоченные сапоги, как всегда начищенные до блеска. Сунув руки в карманы брюк, он смотрел на меня, как на раздавленный мухомор.
- Нечего смотреть на меня, как на раздавленный мухомор!
- Тебе что, заняться больше нечем? - практически безразлично спросил Наставник и обвёл взглядом всё вокруг: листву, стволы деревьев и кованую оградку.
- У меня есть дела, - буркнула я в ответ.
- Если нечем заняться, возжелай кого-нибудь.
Такого отчаянного нахальства я от него ещё не слышала. Я приподняла голову, но тело тут же пронзила острая боль от прорастающих прутьев. Но, как ни странно, это быстро успокоило меня. Гнев сменился печалью.
- Будущее больше не интригует меня, - У меня сильно болело горло - туда пророс один прут. - ..меня не радуют перспективы, мне не хочется развиваться и идти вперёд. Мне хочется, чтобы всё это остановилось, но я очень боюсь Конца Света. А только лишь возжелать кого-то для меня абсолютное ничто. Это вообще ничто.. Не знаю, как у вас там, но здесь мне это вообще не кажется показателем самоуважения.. - Я вздохнула, а прутья к этому моменту успели овить мне ноги.
- Как у нас там, здесь здорово подогнано под 7 Смертных Грехов. Жить нужно по законам своего обиталища, - засмеялся Наставник. Он осторожно присел и раскрыл передо мной ладонь - маленькое разбуженное существо с белёсым тельцем нервно извивалось и корчилось на его гладкой ладони.
- Stomoxys calcitrans, - изрёк мой Духовный Наставник, глядя мне в глаза. Личинка у него в ладони стала с невероятной скоростью окукливаться, будто кто-то врубил на видео ускоренную перемотку вперёд. Куколка стала крепнуть и расти прямо на глазах, покрываясь новым и новым слоем, которые также внезапно лопнули, и в воздух поднялось уже взрослое насекомое, полагаю, размерами превосходящее земные. Это была муха. Едва она поднялась и сделала всего пару кругов надо мной, как над полусгнившим трупом, крылья её ослабли и остановились, и муха, окоченев, упала на землю, где её тут же затянуло прутиками. Я запрокинула голову, зажмурилась и громко закричала. Я знала в этот момент, что Наставник полностью доволен и улыбается. Его очередной урок с наглядным примером окончен.
Весна - это время распускающейся любви, адекватной и прекрасной, чистой и трогательной. Это такая любовь, о которой снимают кино и пишут песни. Время же больной любви длится целый год, каждый год, на сколько хватит сил. Безумные горящие глаза таращатся в экран, пальцы нервно дрожат и леденеют, быстрые шаги и выпрыгивающее сердце больного любовью иногда совсем незаметны, потому что он сам незаметен, а в кино это всегда сопливый отрицательный персонаж. Я со слезами на глазах смотрю на проявления здоровой любви, и для меня это что-то непостижимое, что-то, что не для меня. Болезненная любовь, как инфекция сидит внутри, её не лечит даже время. Она рождает мании и паранойи, истерики и приступы, она рождает болезни головы. Она рождает комплексы и заскоки, но самое страшное из того, что она порождает всегда - это непонимание. А, может быть, здравой любви нет, ведь один всегда любит другого чуть меньше. Когда я буду здорова, я постараюсь ни за что не впустить в себя этот яд снова, будь он здравым или болезненным.
Арома-палочка с опиумом сгорела дотла, и по квартире распространился сладковатый аромат, о которого кот щурил глаза.