(no subject)
Малая проза Януша Вишневского, по-моему, гораздо сильнее его "Одиночества в Сети", благодаря которому он стал популярным.
Несколько рассказов из сборника "Интимная теория относительности":
Система отсчета
Сун - кореянка из Сеула, ей тридцать пять лет, три года назад она приехала во Франкфурт-на-Майне «за мужем», которого всемирно известный корейский автомобильный концерн направил работать в Европу.
Однажды муж позвонил ей поздно вечером из конторы и сказал, что через два месяца переезжает во Франкфурт-на-Майне. Без подробностей. Просто поставил в известность. Пока она искала в атласе, где находится Франкфурт, муж вернулся на Йоидо (сеульский вариант Манхэттена) и всю ночь развлекался с барменшей из караоке-клуба. Утром прямо из ее постели поехал в контору. Сун тем временем отчислилась из университета, где уже шесть семестров изучала английскую литературу. Прервала ради мужа учебу - как когда-то, узнав, что ждет девочку, прервала ради него беременность.
Как-то раз она пошла в тот караоке-клуб. Барменша была ничуть не красивее ее. Разве что помоложе. И в большей степени kamdza - «белая». В основном за счет того, что, удалив жировую ткань на веках, «полправила» глаза. В Корее в моде маленькая грудь, алебастрово-белое лицо и «подправленные» глаза. Два месяца спустя Сун поехала к подруге в Сохо на севере Кореи. Вернулась через неделю. Без жировой ткани на веках. Муж этого даже не заметил. В Сохо она набралась храбрости и спросила подругу, как понять, что испытываешь оргазм.
Сун каждое утро встает на час раньше мужа, готовит его любимое кимчи, ставит цветы в вазу и, пока он в ванной, гладит его рубашку: муж очень любит надевать еще теплую после утюга.
Во Франкфурте они живут в элитном районе. В лифтах - кондиционер, телемонитор с программой MTV и кристально чистые зеркала на стенах и потолке. Как-то утром она с мужниными рубашками спускалась в подвальную прачечную. На мраморном полу в лифте лежали изорванные кружевные трусики. Сама не зная почему, Сун заплакала. Еще никогда она так не завидовала той немке из соседней квартиры. Трусики были ее. Сун часто видела, как она развешивает белье на балконе, потому и знала.
Сара - немка из Гамбурга, ей тридцать один, год назад она приехала во Франкфурт. На работу сюда ее направил известный французский косметический концерн. Она продает рекламу косметики своей фирмы в самые популярные немецкие газеты с такой же легкостью, как другие продают по утрам в воскресенье булки. Покупатели рекламы - в основном мужчины. Она не спала только с четырьмя. Двое из этих четырех - геи. Она знает четыре языка, у нее есть ассистентка, и еще ни разу не случалось, чтобы мужчина не позвонил ей после того, как провел с ней ночь. Она ищет того самого, «на всю жизнь», верит в настоящую любовь, но при этом умеет отличить тех, кто влюблен не в нее, а в собственное либидо. Когда-нибудь она найдет того, «настоящего», но пока ей не к спеху. И она проводит время с «ненастоящими». Испытывает оргазмы и набирается опыта. Но знает и меру. Готова раздеться и стоять перед мужчиной в одних только туфлях на шпильках, но никогда не согласится использовать каблуки в других целях. Недавно тот, кто этого хотел, разорвал на ней трусики прямо в лифте, когда они приехали к ней после ужина в городе.
Иногда по утрам, уходя на работу, она встречает красавицу кореянку из соседней квартиры. Всегда улыбающаяся, счастливая, кореянка стоит в углу лифта с корзиной грязных рубашек своего мужа. На первом этаже она оставляет кореянку вместе с грязными рубашками, и, когда закрываются двери лифта, Сару охватывает пронзительная тоска. Она перестает думать о кореянке только к обеду. С некоторых пор решила не ездить по утрам в лифте.
Три (разных) цвета
ФИОЛЕТОВЫЙ. Ночью, когда в Рочестере замирает уличное движение, слышен шум Ниагарского водопада.
Шестилетний мальчик жил в Рочестере с родителями и сестренкой. Девочка родилась очень больной. Ей было три года, когда родители спросили мальчика, мог бы он отдан, ей «кровь, без которой она не сможет дальше жить». Мапьчик согласился, не раздумывая. Через несколько дней врачи университетской клиники провели прямую трансфузию. Мальчик лежал рядом с сестренкой, и из его вены переливали кровь в ее вену.
В какой-то момент, когда мальчику показалось, что трансфузия длится очень уж долго, он спросил врача: «Так умирают?». Врач, наблюдавший за процедурой, не знал, что ответить. После короткого разговора с мальчиком стало ясно, что тот не понял родителей. Думал, что должен отдать нею свою кровь и умереть, чтобы могла жить его сестра.
Я не в силах преодолеть страх, когда спрашиваю себя, смогли бы сделать нечто подобное. Бывает, настоящая любовь проявляется только тогда, когда не все до конца понимаешь…
ЗЕЛЕНЫЙ. Он был учителем. Она - его ученицей. Они полюбили друг друга. Из его квартиры в Гарлеме поехали на роликах расписываться в нью-йоркскую ратушу, в Нижний Манхэттен. Ему тогда было двадцать восемь, ей пятнадцать. Шел 1913 год. Он - одиннадцатый ребенок негритянки, она - родившаяся в России дочь русских эмигрантов. Он оказался необычайно талантливым. Написал «Историю философии», было распродано 20 миллионов экземпляров. Его звали Уилл Дюран. Его жену - Ариэль. Они поставили перед собой огромную задачу - написать «Историю мировой культуры». Со дня свадьбы не провели порознь ни одного дня и ни одной ночи. После пятидесяти лет совместной жизни могли говорить друг с другом, как на первом свидании. В 1977 году президент Форд наградил их высшей литературной премией США. Она тогда сказала: «Всем, чего я достигла в жизни, я обязана моему учителю, другу и мужу».
Он добавил: «Бог подарил мне ее и воздух, чтобы дышать».
В 1981 году Уиллу Дюрану предстояла операция. Неделями он лежал в отделении интенсивной терапии. А дома, в нескольких кварталах от больницы, умерла его восьмидесятитрехлетняя жена. Медсестры и врачи скрывали это от него. Через одиннадцать дней после смерти жены Уилл Дюран сам отключил кислородный аппарат…
В кислородном аппарате - только воздух, чтобы дышать.
ЧЕРНЫЙ. Отец мальчика - один из самых успешных хирургов Германии. Владелец пяти домов и четырех медицинских кабинетов во Франкфурте, он так богат, что регулярно летает на Маврикий играть в гольф. Отношения у отца с матерью мальчика не складывались, через какое-то время она перестала интересовать его как женщина, и он ушел к молодой медсестре. Сын был так сильно травмирован, что решил ничего не есть. Ему шестнадцать лет, он весит 34 килограмма. Находится в коме, и врачи уже дважды спасали его от клинической смерти. Мать днем и ночью пьет таблетки. Ничего не понимает. Знает только, что каждый день должна быть в клинике. Она принимает такие сильные психотропные средства, что не может водить машину. Ездит в клинику на такси, а когда приезжает, засыпает на стуле у постели сына.
В Штутгарте есть клиника, где успешно лечат анорексию. Нужно отвезти туда мальчика на полугодовой курс лечения. Отец не поедет - он должен зарабатывать деньги, и ему не с кем оставить собаку. Для матери, в ее состоянии, поездка в Штутгарт - все равно что путешествие в Антарктиду.
Отец любит другую женщину, мать все еще любит отца, но одновременно ненавидит его за то зло, которое он ей причинил. Чтобы выжить между этими двумя полюсами эмоций, принимает психотропные средства. Сын любит их обоих, но только когда они вместе. Не умеет любить каждого в отдельности. В период взросления он утратил смысл жизни.
Люди, утратившие смысл жизни, часто чувствуют себя отбросами, загрязняющими окружающую среду. Им кажется, будто они занимают слишком много места. И потому хотят оставаться маленькими.
Виват, академия
В залитых голубым светом туалетах на вокзале во Франкфурте-на-Майне в этом году (данные за период с января по июль 2004 года) от передозировки наркотиков умерли 12 женщин и 36 мужчин. Более девяноста процентов из них расстались с жизнью в привокзальной клоаке после «золотой вмазки» героина. Идея полиции, предположившей, что голубое освещение помешает наркоману попасть иглой в вену предплечья, в данном случае себя не оправдала. Чтобы убить столько людей, достаточно всего лишь двадцати пяти граммов героина. Именно такие дозы содержались в изящных хрустальных флаконах, продававшихся без рецепта (!) во всех аптеках Германии еще в 1920 году. Ученые медики и профессора знаменитых университетов расхваливали на страницах научных журналов «необычное действие» героина как «безопасного средства от кашля, разного рода болей и других мучительных недомоганий». Производитель героина, ссылаясь на нерушимый авторитет титулованных мудрецов, помещал разноцветную рекламу «чудодейственного средства» в большинстве германских журналов того времени. Героин в качестве незаменимого средства от кашля. В том числе и для младенцев. Vivat, academia, vivant, professores…
Менее чем через год после того, как химик фирмы Bayer AG Феликс Гофман 21 августа 1897 года получил в пробирке вещество пол названием диацетилморфин, боссы этого фармацевтического концерна при поддержке восхищенной научной элиты, отказавшись от тщательных дорогостоящих клинических испытаний, выпустили на рынок новое «сенсационное средство о кашля». Рыбки, хомяки и кошки от него не дохли. Кашлявшие дети работников концерна в ходе эпизодических исследований чувствовали себя после его приема превосходно. Регистрируя в патентном бюро название своею вещества, производители нарекли его «героином». Героин. Oт геройского нового открытия фирмы Bayer AG в городе Леверкузен. Новое «средство от кашля» заполнило шкафчики аптек и поступало в продажу бесперебойно. Его принимали школьники, беременные женщины, полицейские, рабочие и служащие. Старые и молодые. В виде таблеток, в виде сиропа, в виде суппозиториев. Продумано было все. Для женщин выпускались тампоны с героиновой пропиткой. Вскоре оказалось, что героин помогает не только от кашля. В психиатрических лечебницах Италии его стали использовать в самых разных случаях: при параличе, делирии, галлюцинациях, эпилепсии. В Польше некоторые врачи прописывали его страдающим онанизмом. А один врач из Дюссельдорфа лечил героином пациентов, испытывавших болезненную эрекцию. Далее выяснилось, что героин помогает не только больным. Членам популярных в Германии альпинистских клубов перед восхождением героин назначался внутрь, что якобы должно было облегчить дыхание на большой высоте. Под кайфом можно покорить высоту еще большую. Легальное производство героина в конце двадцатых годов прошлого века достигало примерно девяти тонн в год.
Тогдашние подданные кайзера Вильгельма II не превратились в поколение «торчков» главным образом благодаря присущей им прусской дисциплинированности: если прописано принимать внутрь, они будут принимать внутрь (через пищеварительную систему диацетилморфин очень медленно проникает в мозг): если прописано несколько миллиграммов, они будут принимать по несколько миллиграммов. Немногие додумались героин курить, нюхать, то есть усваивать через слизистую оболочку носа, или просто колоть внутривенно. Со всем этим столкнулась Америка, куда (и еще в двадцать стран) фирма Bayer AG с немалой выгодой для себя экспортировала героин. Впрочем, в те времена Америка и без того уже «сидела на игле». Почти десять процентов врачей страдали зависимостью от опиатов, сотни тысяч людей регулярно вводили себе морфий, массово мигрировавшие в Соединенные Штаты китайцы курили опиум. Около 1910 года многие, причем легально, перешли на героин. Больницы моментально оказались заполнены. Были введены ограничения. Появился черный рынок. И только в 1931 году героин объявили вне закона.
Тот же самый Феликс Гофман за десять дней до получения в пробирке героина синтезировал и другое вещество - ацетилсалициловую кислоту. Однако его начальство сочло эту кислоту «слишком ядовитой» и поначалу задержало ее поступление в аптеки. Сегодня «ядовитая» микстура Гофмана общедоступна как совершенно легальное средство. Ее другое название - аспирин. Vivat, academia…
Несколько рассказов из сборника "Интимная теория относительности":
Система отсчета
Сун - кореянка из Сеула, ей тридцать пять лет, три года назад она приехала во Франкфурт-на-Майне «за мужем», которого всемирно известный корейский автомобильный концерн направил работать в Европу.
Однажды муж позвонил ей поздно вечером из конторы и сказал, что через два месяца переезжает во Франкфурт-на-Майне. Без подробностей. Просто поставил в известность. Пока она искала в атласе, где находится Франкфурт, муж вернулся на Йоидо (сеульский вариант Манхэттена) и всю ночь развлекался с барменшей из караоке-клуба. Утром прямо из ее постели поехал в контору. Сун тем временем отчислилась из университета, где уже шесть семестров изучала английскую литературу. Прервала ради мужа учебу - как когда-то, узнав, что ждет девочку, прервала ради него беременность.
Как-то раз она пошла в тот караоке-клуб. Барменша была ничуть не красивее ее. Разве что помоложе. И в большей степени kamdza - «белая». В основном за счет того, что, удалив жировую ткань на веках, «полправила» глаза. В Корее в моде маленькая грудь, алебастрово-белое лицо и «подправленные» глаза. Два месяца спустя Сун поехала к подруге в Сохо на севере Кореи. Вернулась через неделю. Без жировой ткани на веках. Муж этого даже не заметил. В Сохо она набралась храбрости и спросила подругу, как понять, что испытываешь оргазм.
Сун каждое утро встает на час раньше мужа, готовит его любимое кимчи, ставит цветы в вазу и, пока он в ванной, гладит его рубашку: муж очень любит надевать еще теплую после утюга.
Во Франкфурте они живут в элитном районе. В лифтах - кондиционер, телемонитор с программой MTV и кристально чистые зеркала на стенах и потолке. Как-то утром она с мужниными рубашками спускалась в подвальную прачечную. На мраморном полу в лифте лежали изорванные кружевные трусики. Сама не зная почему, Сун заплакала. Еще никогда она так не завидовала той немке из соседней квартиры. Трусики были ее. Сун часто видела, как она развешивает белье на балконе, потому и знала.
Сара - немка из Гамбурга, ей тридцать один, год назад она приехала во Франкфурт. На работу сюда ее направил известный французский косметический концерн. Она продает рекламу косметики своей фирмы в самые популярные немецкие газеты с такой же легкостью, как другие продают по утрам в воскресенье булки. Покупатели рекламы - в основном мужчины. Она не спала только с четырьмя. Двое из этих четырех - геи. Она знает четыре языка, у нее есть ассистентка, и еще ни разу не случалось, чтобы мужчина не позвонил ей после того, как провел с ней ночь. Она ищет того самого, «на всю жизнь», верит в настоящую любовь, но при этом умеет отличить тех, кто влюблен не в нее, а в собственное либидо. Когда-нибудь она найдет того, «настоящего», но пока ей не к спеху. И она проводит время с «ненастоящими». Испытывает оргазмы и набирается опыта. Но знает и меру. Готова раздеться и стоять перед мужчиной в одних только туфлях на шпильках, но никогда не согласится использовать каблуки в других целях. Недавно тот, кто этого хотел, разорвал на ней трусики прямо в лифте, когда они приехали к ней после ужина в городе.
Иногда по утрам, уходя на работу, она встречает красавицу кореянку из соседней квартиры. Всегда улыбающаяся, счастливая, кореянка стоит в углу лифта с корзиной грязных рубашек своего мужа. На первом этаже она оставляет кореянку вместе с грязными рубашками, и, когда закрываются двери лифта, Сару охватывает пронзительная тоска. Она перестает думать о кореянке только к обеду. С некоторых пор решила не ездить по утрам в лифте.
Три (разных) цвета
ФИОЛЕТОВЫЙ. Ночью, когда в Рочестере замирает уличное движение, слышен шум Ниагарского водопада.
Шестилетний мальчик жил в Рочестере с родителями и сестренкой. Девочка родилась очень больной. Ей было три года, когда родители спросили мальчика, мог бы он отдан, ей «кровь, без которой она не сможет дальше жить». Мапьчик согласился, не раздумывая. Через несколько дней врачи университетской клиники провели прямую трансфузию. Мальчик лежал рядом с сестренкой, и из его вены переливали кровь в ее вену.
В какой-то момент, когда мальчику показалось, что трансфузия длится очень уж долго, он спросил врача: «Так умирают?». Врач, наблюдавший за процедурой, не знал, что ответить. После короткого разговора с мальчиком стало ясно, что тот не понял родителей. Думал, что должен отдать нею свою кровь и умереть, чтобы могла жить его сестра.
Я не в силах преодолеть страх, когда спрашиваю себя, смогли бы сделать нечто подобное. Бывает, настоящая любовь проявляется только тогда, когда не все до конца понимаешь…
ЗЕЛЕНЫЙ. Он был учителем. Она - его ученицей. Они полюбили друг друга. Из его квартиры в Гарлеме поехали на роликах расписываться в нью-йоркскую ратушу, в Нижний Манхэттен. Ему тогда было двадцать восемь, ей пятнадцать. Шел 1913 год. Он - одиннадцатый ребенок негритянки, она - родившаяся в России дочь русских эмигрантов. Он оказался необычайно талантливым. Написал «Историю философии», было распродано 20 миллионов экземпляров. Его звали Уилл Дюран. Его жену - Ариэль. Они поставили перед собой огромную задачу - написать «Историю мировой культуры». Со дня свадьбы не провели порознь ни одного дня и ни одной ночи. После пятидесяти лет совместной жизни могли говорить друг с другом, как на первом свидании. В 1977 году президент Форд наградил их высшей литературной премией США. Она тогда сказала: «Всем, чего я достигла в жизни, я обязана моему учителю, другу и мужу».
Он добавил: «Бог подарил мне ее и воздух, чтобы дышать».
В 1981 году Уиллу Дюрану предстояла операция. Неделями он лежал в отделении интенсивной терапии. А дома, в нескольких кварталах от больницы, умерла его восьмидесятитрехлетняя жена. Медсестры и врачи скрывали это от него. Через одиннадцать дней после смерти жены Уилл Дюран сам отключил кислородный аппарат…
В кислородном аппарате - только воздух, чтобы дышать.
ЧЕРНЫЙ. Отец мальчика - один из самых успешных хирургов Германии. Владелец пяти домов и четырех медицинских кабинетов во Франкфурте, он так богат, что регулярно летает на Маврикий играть в гольф. Отношения у отца с матерью мальчика не складывались, через какое-то время она перестала интересовать его как женщина, и он ушел к молодой медсестре. Сын был так сильно травмирован, что решил ничего не есть. Ему шестнадцать лет, он весит 34 килограмма. Находится в коме, и врачи уже дважды спасали его от клинической смерти. Мать днем и ночью пьет таблетки. Ничего не понимает. Знает только, что каждый день должна быть в клинике. Она принимает такие сильные психотропные средства, что не может водить машину. Ездит в клинику на такси, а когда приезжает, засыпает на стуле у постели сына.
В Штутгарте есть клиника, где успешно лечат анорексию. Нужно отвезти туда мальчика на полугодовой курс лечения. Отец не поедет - он должен зарабатывать деньги, и ему не с кем оставить собаку. Для матери, в ее состоянии, поездка в Штутгарт - все равно что путешествие в Антарктиду.
Отец любит другую женщину, мать все еще любит отца, но одновременно ненавидит его за то зло, которое он ей причинил. Чтобы выжить между этими двумя полюсами эмоций, принимает психотропные средства. Сын любит их обоих, но только когда они вместе. Не умеет любить каждого в отдельности. В период взросления он утратил смысл жизни.
Люди, утратившие смысл жизни, часто чувствуют себя отбросами, загрязняющими окружающую среду. Им кажется, будто они занимают слишком много места. И потому хотят оставаться маленькими.
Виват, академия
В залитых голубым светом туалетах на вокзале во Франкфурте-на-Майне в этом году (данные за период с января по июль 2004 года) от передозировки наркотиков умерли 12 женщин и 36 мужчин. Более девяноста процентов из них расстались с жизнью в привокзальной клоаке после «золотой вмазки» героина. Идея полиции, предположившей, что голубое освещение помешает наркоману попасть иглой в вену предплечья, в данном случае себя не оправдала. Чтобы убить столько людей, достаточно всего лишь двадцати пяти граммов героина. Именно такие дозы содержались в изящных хрустальных флаконах, продававшихся без рецепта (!) во всех аптеках Германии еще в 1920 году. Ученые медики и профессора знаменитых университетов расхваливали на страницах научных журналов «необычное действие» героина как «безопасного средства от кашля, разного рода болей и других мучительных недомоганий». Производитель героина, ссылаясь на нерушимый авторитет титулованных мудрецов, помещал разноцветную рекламу «чудодейственного средства» в большинстве германских журналов того времени. Героин в качестве незаменимого средства от кашля. В том числе и для младенцев. Vivat, academia, vivant, professores…
Менее чем через год после того, как химик фирмы Bayer AG Феликс Гофман 21 августа 1897 года получил в пробирке вещество пол названием диацетилморфин, боссы этого фармацевтического концерна при поддержке восхищенной научной элиты, отказавшись от тщательных дорогостоящих клинических испытаний, выпустили на рынок новое «сенсационное средство о кашля». Рыбки, хомяки и кошки от него не дохли. Кашлявшие дети работников концерна в ходе эпизодических исследований чувствовали себя после его приема превосходно. Регистрируя в патентном бюро название своею вещества, производители нарекли его «героином». Героин. Oт геройского нового открытия фирмы Bayer AG в городе Леверкузен. Новое «средство от кашля» заполнило шкафчики аптек и поступало в продажу бесперебойно. Его принимали школьники, беременные женщины, полицейские, рабочие и служащие. Старые и молодые. В виде таблеток, в виде сиропа, в виде суппозиториев. Продумано было все. Для женщин выпускались тампоны с героиновой пропиткой. Вскоре оказалось, что героин помогает не только от кашля. В психиатрических лечебницах Италии его стали использовать в самых разных случаях: при параличе, делирии, галлюцинациях, эпилепсии. В Польше некоторые врачи прописывали его страдающим онанизмом. А один врач из Дюссельдорфа лечил героином пациентов, испытывавших болезненную эрекцию. Далее выяснилось, что героин помогает не только больным. Членам популярных в Германии альпинистских клубов перед восхождением героин назначался внутрь, что якобы должно было облегчить дыхание на большой высоте. Под кайфом можно покорить высоту еще большую. Легальное производство героина в конце двадцатых годов прошлого века достигало примерно девяти тонн в год.
Тогдашние подданные кайзера Вильгельма II не превратились в поколение «торчков» главным образом благодаря присущей им прусской дисциплинированности: если прописано принимать внутрь, они будут принимать внутрь (через пищеварительную систему диацетилморфин очень медленно проникает в мозг): если прописано несколько миллиграммов, они будут принимать по несколько миллиграммов. Немногие додумались героин курить, нюхать, то есть усваивать через слизистую оболочку носа, или просто колоть внутривенно. Со всем этим столкнулась Америка, куда (и еще в двадцать стран) фирма Bayer AG с немалой выгодой для себя экспортировала героин. Впрочем, в те времена Америка и без того уже «сидела на игле». Почти десять процентов врачей страдали зависимостью от опиатов, сотни тысяч людей регулярно вводили себе морфий, массово мигрировавшие в Соединенные Штаты китайцы курили опиум. Около 1910 года многие, причем легально, перешли на героин. Больницы моментально оказались заполнены. Были введены ограничения. Появился черный рынок. И только в 1931 году героин объявили вне закона.
Тот же самый Феликс Гофман за десять дней до получения в пробирке героина синтезировал и другое вещество - ацетилсалициловую кислоту. Однако его начальство сочло эту кислоту «слишком ядовитой» и поначалу задержало ее поступление в аптеки. Сегодня «ядовитая» микстура Гофмана общедоступна как совершенно легальное средство. Ее другое название - аспирин. Vivat, academia…