Русские захватчики и оккупанты. 1814-1818 годы. Часть IV. Дружба народов.
Этот пост завершает серию постов о статье Jean Breillard "Les Russes Envahisseurs et Occupants en France (1814-1818). Fantasmes et Réalités", посвященной оккупации Франции союзными войсками в 1814-1818 годах.
Предыдущие посты здесь - I, II, и III.
1. Бивуак казаков на Елисейских полях
Несмотря на все страхи перед ужасными варварами севера, внушаемые наполеоновской пропагандой, несмотря на душераздирающие истории о жестокостях учиняемых гуннами башкирами калмыками казаками, муниципальные власти предпочитали, чтобы у них располагались именно русские оккупационные войска.
2. Стр. 82
Постоянное желание городских советов принять русских, а не пруссаков недвусмысленно об этом свидетельствует.
3. Стр. 109
Интересно, что через несколько месяцев после ухода русских мэр Мобежа заносит в свой реестр следующую запись: «во время Прусской оккупации Мобеж находился под командованием подполковника пехотного померанского полка по имени Ловенфельд, ужасного человека, необычайно жестокого и вспыльчивого. Этот негодяй немало способствовал тому, чтобы навлечь ненависть на пруссаков ». Однако с приходом русских « для этого города, который слишком долго был несчастен, наступила пора покоя и спокойствия».
Российские оккупационные войска не раз выручали оккупированных французов, когда приходила беда.
4. Стр. 102
Благотворительных акций было много. Жители Живе были спасены Ловенштерном по крайней мере дважды от ужасной нехватки продовольствия в 1817 году. В первый раз он снял эмбарго на транспортировку зерна по реке Маас в Динан. Во второй раз он раздал жителям зерно гарнизона.
Не путать Ловенфельда с Ловенштерном.
Первый - прусский подполковник, персонаж крайне отрицательный, а второй - российский полковник, персонаж скорее положительный.
Российские войска проводили совместное патрулирование, офицеры совершали благотворительные взносы.
5. Стр. 103
Именно русским офицерам церковь в Ретеле обязана своим органом, кованой решеткой и литьем главного колокола. Помощь русских проявлялась также в участии в городских патрулях, что было немыслимо с саксами или пруссаками, и в борьбе с пожарами, преступными или случайными. Так капитан Артамонов спас от пожара деревню Сарс-Потери. Заместителю мэра не хватает слов, чтобы поблагодарить русских.
6.
Французская администрация не скупилась на благодарности русским.
7. Стр. 107
В 1840 году собственный сын мэра Ретеля заявил историографу Воронцова М. П. Щербинину, что он «полон благодарности ко всем русским», и напомнил ему « о любви и уважении, которые граф Воронцов завоевал у жителей Ретеля».
Русские солдаты помогали оккупированным французам собирать урожай.
8. Стр. 108
Казен даже осмеливается утверждать, что «русские не были тяжелым бременем для крестьян, которым они даже пригодились в сезон сбора урожая».
В отличие от прочих оккупантов, русские солдаты не устраивали мордобоев, а потому допускались на сельские танцульки.
9. Стр. 101
Возьмем случай с балами. Мы не можем найти ни одного примера таких драк, которые регулярно омрачали народные балы в оккупированных пруссаками районах Арденн.
10. Стр. 102
«наши солдаты танцевали вальс и казачок с местными жителями, к большому удовлетворению женщин» ... В северном департаменте балы не были запрещены нигде, где находились русские.
Российские офицеры были желанными гостями на балах.
11. Стр. 100
В Трелоне француз поет на торжественном ужине песню в честь "сподвижников Александра", прославляя «согласие наших народов» и повторяя припев: «пусть французы и русские всегда будут братьями,/ Мы клянемся в этом, мы клянемся в этом». То же самое наблюдается в Берлемоне, в Ландреси. Этот маленький городок заслуживает особого упоминания. Там живут Воронцов, Гурьев, другие русские офицеры, мэр и его заместители, а также многие горожане и горожане, откликнувшиеся на приглашение русского полковника. Стоя перед бюстами Людовика XVIII и Александра, Воронцов произнес несколько тостов за короля, за французскую нацию и даже - что было чрезвычайно смелым и значительным - «за американцев, наших друзей".
12.
Чиновники восхищались единением двух народов.
13. Стр. 101
Заместитель префекта пишет префекту по поводу праздника Живе: «такой союз между двумя народами, которые когда-то находились в состоянии войны, беспрецедентен».
Их приводило в восторг знание французского языка русскими офицерами.
14. Стр. 108
В целом русские офицеры - очень выдающиеся военные, полные преданности своему государю; они скромны, их образование хорошее, они говорят на нескольких языках, особенно на французском, который является языком хорошего общества и особенно двора; они вежливы, приветливы и не хвастливы».
Дальше - больше:
15. Стр. 112
русофильские настроения франко-русской Антанты в конце XIX века. Альбер Мейрак постоянно вторит: «если между французами и русскими могла быть кровь, то никогда не было бы ненависти».
И даже так:
16. Стр. 105
Следует также отметить, что Россия была единственной страной, в которой французские крестьяне хотели поселиться. Поток желающих эмигрировать был настолько сильным, что префект Арденн приказал мэрам своего департамента осудить «несбыточные надежды» тех, кто «намеревался покинуть королевство и поселиться в России».
Закончим этот обзор душещипательными воспоминаниями бабушки историографа:
17. Стр. 104
Эрнест Лависс, уроженец Ле-Нувиона, отмечает в своих воспоминаниях, что его бабушка «не жаловалась на поведение казаков в то время, когда они оставались. У нее был один, которого звали Антуан, или, скорее, Антон, и который был храбрым человеком» . Он добавляет тем не менее: «Правда, однажды пропал симпатичный галстук; мы принялись его искать; Антон, усерднее других, нагнулся, чтобы заглянуть под стол; тогда моя бабушка заметила между брюками и пиджаком казака кончик галстука; она его вытащила и сильно хлопнула Антоне по толстой заднице, который встал, извинился и умолял не сообщать о нем его начальникам. Моя бабушка простила и поступила правильно.
18.
В своем обзоре я старался не привнести ничего от себя, а максимально точно передать противоречивое содержание исследования.