Ремарк "Три товарища". История одной продажи
Почему-то эта сцена одна из самых любимых. Сегодня вспомнила, потому что синий кобальт действительно идет блондинкам. Лишний раз убедилась на хорошем примере. А вообще сцена классная, и с психологизмом и с юмором. Так что, не имея никаких способностей к продажам, нахожу ее восхитительной. И про душевную отрасль магазина готового платья - тоже очень в тему.
"- Господин Блюменталь, вы должны согласиться, что машина идет идеально.
- Пусть идеально, а толку что, молодой человек? - возразил он мне с непонятной приветливостью. - Ведь налоги съедают всё. Налог на эту машину слишком высок. Это я вам говорю.
- Господин Блюменталь, - сказал я, стремясь не сбиться с тона, - вы деловой человек, с вами я могу говорить откровенно. Это не налог, а издержки. Скажите сами, что нужно сегодня для ведения дела? Вы это знаете: не капитал, как прежде, но кредит. Вот что нужно! А как добиться кредита? Надо уметь показать себя. Кадилляк - солидная и быстроходная машина, уютная, но не старомодная. Выражение здравого буржуазного начала, Живая реклама для фирмы.
Развеселившись, Блюменталь обратился к жене:
- У него еврейская голова, а?.. Молодой человек, - сказал он затем, - в наши дни лучший признак солидности - потрепанный костюм и поездки в автобусе, вот это реклама! Если бы у нас с вами были деньги, которые еще не уплачены за все эти элегантные машины, мчащиеся мимо нас, мы могли бы с легким сердцем уйти на покой. Это я вам говорю. Доверительно.
Я недоверчиво посмотрел на него. Почему он вдруг стал таким любезным? Может быть, присутствие жены умеряет его боевой пыл? Я решил выпустить главный заряд:
- Ведь такой кадилляк не чета какому-нибудь эссексу, не так ли, сударыня? Младший совладелец фирмы "Майер и сын", например, разъезжает в эссексе, а мне и даром не нужен этот ярко-красный драндулет, режущий глаза.
Блюменталь фыркнул, и я быстро добавил:
- Между прочим, сударыня, цвет обивки очень вам к лицу - приглушенный синий кобальт для блондинки…
Вдруг лицо Блюменталя расплылось в широкой улыбке. Смеялся целый лес обезьян.
- "Майер и сын" - здорово! Вот это здорово! - стонал он. - И вдобавок еще эта болтовня насчет кобальта и блондинки…
Я взглянул на него, не веря своим глазам: он смеялся от души! Не теряя ни секунды, я ударил по той же струне: - Господин Блюменталь, позвольте мне кое-что уточнить. Для женщины это не болтовня. Это комплименты, которые в наше жалкое время, к сожалению, слышатся всё реже. Женщина - это вам не металлическая мебель; она - цветок. Она не хочет деловитости. Ей нужны солнечные, милые слова. Лучше говорить ей каждый день что-нибудь приятное, чем всю жизнь с угрюмым остервенением работать на нее. Это я вам говорю. Тоже доверительно. И, кстати, я не делал никаких комплиментов, а лишь напомнил один из элементарных законов физики: синий цвет идет блондинкам.
- Хорошо рычишь, лев, - сказал Блюменталь. - Послушайте, господин Локамп! Я знаю, что могу запросто выторговать еще тысячу марок…
Я сделал шаг назад, "Коварный сатана, - подумал я, - вот удар, которого я ждал". Я уже представлял себе, что буду продолжать жизнь трезвенником, в посмотрел на фрау Блюменталь глазами истерзанного ягнёнка.
- Но отец… - сказала она.
- Оставь, мать, - ответил он. - Итак, я мог бы… Но я этого не сделаю. Мне, как деловому человеку, было просто забавно посмотреть, как вы работаете. Пожалуй, еще слишком много фантазии, но всё же… Насчет "Майера и сына" получилось недурно. Ваша мать - еврейка?
- Нет.
- Вы работали в магазине готового платья?
- Да.
- Вот видите, отсюда и стиль. В какой отрасли?
- В душевной, - сказал я. - Я должен был стать школьным учителем.
- Господин Локамп, - сказал Блюменталь, - почет вам и уважение! Если окажетесь без работы, позвоните мне.
Он выписал чек и дал его мне, Я не верил глазам своим! Задаток! Чудо.
- Господин Блюменталь, - сказал я подавленно, - позвольте мне бесплатно приложить к машине две хрустальные пепельницы и первоклассный резиновый коврик.
- Ладно, - согласился он, - вот и старому Блюменталю достался подарок.
Затем он пригласил меня на следующий день к ужину. Фрау Блюменталь по-матерински улыбнулась мне.
- Будет фаршированная щука, - сказала она мягко. - Это деликатес, - заявил я. - Тогда я завтра же пригоню вам машину. С утра мы ее зарегистрируем."
"- Господин Блюменталь, вы должны согласиться, что машина идет идеально.
- Пусть идеально, а толку что, молодой человек? - возразил он мне с непонятной приветливостью. - Ведь налоги съедают всё. Налог на эту машину слишком высок. Это я вам говорю.
- Господин Блюменталь, - сказал я, стремясь не сбиться с тона, - вы деловой человек, с вами я могу говорить откровенно. Это не налог, а издержки. Скажите сами, что нужно сегодня для ведения дела? Вы это знаете: не капитал, как прежде, но кредит. Вот что нужно! А как добиться кредита? Надо уметь показать себя. Кадилляк - солидная и быстроходная машина, уютная, но не старомодная. Выражение здравого буржуазного начала, Живая реклама для фирмы.
Развеселившись, Блюменталь обратился к жене:
- У него еврейская голова, а?.. Молодой человек, - сказал он затем, - в наши дни лучший признак солидности - потрепанный костюм и поездки в автобусе, вот это реклама! Если бы у нас с вами были деньги, которые еще не уплачены за все эти элегантные машины, мчащиеся мимо нас, мы могли бы с легким сердцем уйти на покой. Это я вам говорю. Доверительно.
Я недоверчиво посмотрел на него. Почему он вдруг стал таким любезным? Может быть, присутствие жены умеряет его боевой пыл? Я решил выпустить главный заряд:
- Ведь такой кадилляк не чета какому-нибудь эссексу, не так ли, сударыня? Младший совладелец фирмы "Майер и сын", например, разъезжает в эссексе, а мне и даром не нужен этот ярко-красный драндулет, режущий глаза.
Блюменталь фыркнул, и я быстро добавил:
- Между прочим, сударыня, цвет обивки очень вам к лицу - приглушенный синий кобальт для блондинки…
Вдруг лицо Блюменталя расплылось в широкой улыбке. Смеялся целый лес обезьян.
- "Майер и сын" - здорово! Вот это здорово! - стонал он. - И вдобавок еще эта болтовня насчет кобальта и блондинки…
Я взглянул на него, не веря своим глазам: он смеялся от души! Не теряя ни секунды, я ударил по той же струне: - Господин Блюменталь, позвольте мне кое-что уточнить. Для женщины это не болтовня. Это комплименты, которые в наше жалкое время, к сожалению, слышатся всё реже. Женщина - это вам не металлическая мебель; она - цветок. Она не хочет деловитости. Ей нужны солнечные, милые слова. Лучше говорить ей каждый день что-нибудь приятное, чем всю жизнь с угрюмым остервенением работать на нее. Это я вам говорю. Тоже доверительно. И, кстати, я не делал никаких комплиментов, а лишь напомнил один из элементарных законов физики: синий цвет идет блондинкам.
- Хорошо рычишь, лев, - сказал Блюменталь. - Послушайте, господин Локамп! Я знаю, что могу запросто выторговать еще тысячу марок…
Я сделал шаг назад, "Коварный сатана, - подумал я, - вот удар, которого я ждал". Я уже представлял себе, что буду продолжать жизнь трезвенником, в посмотрел на фрау Блюменталь глазами истерзанного ягнёнка.
- Но отец… - сказала она.
- Оставь, мать, - ответил он. - Итак, я мог бы… Но я этого не сделаю. Мне, как деловому человеку, было просто забавно посмотреть, как вы работаете. Пожалуй, еще слишком много фантазии, но всё же… Насчет "Майера и сына" получилось недурно. Ваша мать - еврейка?
- Нет.
- Вы работали в магазине готового платья?
- Да.
- Вот видите, отсюда и стиль. В какой отрасли?
- В душевной, - сказал я. - Я должен был стать школьным учителем.
- Господин Локамп, - сказал Блюменталь, - почет вам и уважение! Если окажетесь без работы, позвоните мне.
Он выписал чек и дал его мне, Я не верил глазам своим! Задаток! Чудо.
- Господин Блюменталь, - сказал я подавленно, - позвольте мне бесплатно приложить к машине две хрустальные пепельницы и первоклассный резиновый коврик.
- Ладно, - согласился он, - вот и старому Блюменталю достался подарок.
Затем он пригласил меня на следующий день к ужину. Фрау Блюменталь по-матерински улыбнулась мне.
- Будет фаршированная щука, - сказала она мягко. - Это деликатес, - заявил я. - Тогда я завтра же пригоню вам машину. С утра мы ее зарегистрируем."