В Благовещенске под огнем врачи явили русское чудо часть 2 заключительная
...- Дым все равно был, как без него, - признается подполковник Рыбалко. - Потому что начиналось распространение огня на этажи. Мы за этим следили, буквально руками щупали стены. Где вдруг нагрев - вскрывали и проливали сразу. Стены-то внутри - пустотные.
Дней за десять до пожара главврач Коротких отдельно проверил резервный дизель. За две недели до событий подполковник Рыбалко проводил учения в областной детской больнице. Помимо прочего, отработали подключение внешнего генератора к операционным - кабелями, через воздухозаборник в окне. «Как чувствовали» и прочую лирику не воспроизводят ни тот, ни другой. Но как факт - упоминают, да.
- У нас есть две скорые, они тоже могут как генераторы работать, - говорит Коротких. - Я спасателям сказал: «Можем мы, можете вы». Спасатели сказали, что дадут электричество в операционную сами, чтобы нам скорые этим не занимать, на всякий случай. Спасибо им огромное.
А так кардиоцентр, конечно, обесточили - весь и сразу. И не только обесточили, но и перекрыли кислород для аппаратов, чтобы вся разводка не взорвалась.
- Специалист-кислородчик у нас выездной, в этот день был не с нами, - вспоминает главврач. - Я позвонил ему, попросил: «Скажите, какие перекрывать вентили на кислородной станции, в каком порядке» - и своими руками их перекрывал. Предварительно спросил коллег [в операционной]: «Вы подключили свой баллон?» - «Да, подключили, отключайте». Баллона хватает на всю операцию, это вот дизель только полчаса работает.
- Если бы главврач не отключил кислородную станцию, - размышляет подполковник Рыбалко, - и если бы огонь прорвался с крыши на второй этаж - был бы хлопок.
- То есть взрыв.
- Хлопок, - повторяет Рыбалко. - Хлопок, перерастающий в интенсивное горение. И все было бы много хуже.
- Как нас не залило? - переспрашивает доктор Филиппов. - Хороший вопрос. Мы сами по этому поводу беспокоились. Больше всего остального - если не считать пациента и его состояния, естественно.
- Когда выяснилось, что пожарные проливают крышу, мы ждали поступления воды в операционную, - признается Филатов.
Вода поступила рядом - в предоперационную комнату.
- Мы практически завершили основной этап, чуть полегче стало, - вспоминает Филиппов. - Тут из предоперационной слышится грохот. Заходит оттуда к нам коллега-анестезист, вся с головы до ног мокрая. Мощный сброс воды пошел, как ни старались этого избежать.
- Но до самой операционной же не дошло, - замечает завотделением.
- Это да. За это спасибо пожарным огромное, - согласен его ассистент. - У нас сверху даже не капало, только по стенам сочиться начинало.
Благодарность пожарным, которые приняли все меры, чтобы локализовать источник - раз, при этом не залить операционную - два, и не заполнить все дымом - три, хирурги Филатов и Филиппов произносят раз десять.
- Иначе все было бы очень серьезно, - признает заведующий кардиохирургией.
- А было не очень?
- По сравнению с тем, что могло быть - пожалуй, да, - поразмыслив, откликается его ассистент. - А так они сделали все для того, чтобы нам было комфортно работать.
Что такое «комфорт», каждый понимал по-своему. Например, специальные маски-СИЗОДы - средства индивидуальной защиты органов дыхания для работы при задымлении. Пожарные, зайдя в кардиоцентр, едва ли не первым делом переправили эти маски в предоперационную. На всякий случай, если задымится и вокруг бригады. Не пригодилось, но за маски врачи благодарны пожарным не меньше, чем за возможность обойтись без них.
- Все просто собрались, скооперировались и сосредоточились, - возвращается Филатов к работе коллег в операционной. - Никакой паники не было абсолютно. Несмотря на то, что везде сирены все это время гудели. И общая тревога, и каждый из аппаратов свою тревогу бьет: кислорода нет, электричества нет...
- Так есть же дизель. И баллоны с кислородом есть.
- Вот потому и тревога, что только автономные источники есть, а не централизованные, - поясняет доктор Филиппов. - И отключить эти сигналы нельзя. Очень по эмоциям било.
- Аппарат как бы сообщает нам: «Что-то произошло. Я какое-то время еще поработаю, но вы разберитесь», - переводит заведующий кардиохирургией. - «Подключите меня к постоянным источникам, а до тех пор я буду орать». И за окном же видно, что все в белом дыму. И пожарные со шлангами к нам в окно заглядывают оттуда - сами на бегу. Но мы эмоциям не поддались и отработали до конца.
Доктор Филатов и доктор Филиппов попросили упомянуть в статье всю операционную бригаду, потому что «иначе несправедливо».
Ирина Хангану, санитарка. Елена Андриевская, медсестра-анестезист. Анжелика Хорсак, операционная медсестра. Станислав Фукс, анестезиолог. Георгий Кондратов, перфузиолог. Виктор Никитин, анестезиолог-реаниматолог, заведующий отделением. Ну и, разумеется, сердечно-сосудистые хирурги - Александр Филиппов и Валентин Филатов.
Операция заняла три с половиной часа. Потом бригада помогала эвакуировать своего пациента - в областную больницу, как и других. Потом - помогала выносить оборудование из операционной. В кардиоцентре куда ни глянь, все было новое и дорогое. «Только в одном помещении, - упоминают сотрудники центра, - на 220 миллионов рублей спасли».
Затем операционная бригада поняла, что произошло.
- Мы же не видели сам пожар. Только косвенные признаки. А как вышли, как увидели много людей, прежде всего пожарных, как у коллег в телефонах посмотрели, что ж это такое было... Ну шок, конечно. Мы же люди живые, - говорит Филатов.
- Масштабы всего события оценили не сразу. Оценив, немножко опешили: пламя такое, горящие и падающие обломки крыши, - вспоминает Филиппов.
- Вы бы тоже, наверное, впечатлились на нашем месте, - предполагает доктор Филатов.
- Меня жена уже тут ждала, за воротами, - говорит доктор Филиппов. - Обнялись сразу, счастье было. Потом по пропущенным отзвонились, сразу всем.
- Я подсчитал, - показывает главврач кардиоцентра Коротких на телефон. - Тысяча пропущенных. Нет, не тысяча человек. Кто-то по сорок раз звонил, кто-то по пятьдесят. Но много, много...
И только потом доктор Филатов и доктор Филиппов поехали - нет, не домой. А в областную больницу, куда отвезли пациентов кардиоцентра. Наблюдать, как положено.
кардиоцентром - ремонтировать ли старое здание, просить деньги на новое, сделать первое в надежде на второе? Все это - дело федерального Минздрава. Пока что Амурская область дает деньги на консервацию кардиоцентра - чтобы уберечь этажи, открытые непогоде.
Сколько будет стоить большой ремонт, выяснится позже. Молитвенный дом молокан - памятник архитектуры: требуются и особая комиссия, и уполномоченные специалисты по составлению сметы. Есть только одна цифра - около 120 миллионов рублей. Эти деньги Амурская область ранее планировала потратить на облагораживание фасада исторического здания.
Фасад кардиоцентра в процессе ремонта улицы Горького планировали покрасить и подсветить. Реконструкция улицы началась 1 апреля. За день до пожара. Участок, где расположен кардиоцентр, успели перекопать. Пожарным машинам пришлось идти в объезд; лишние минуты. Кроме того, в уличных стационарных гидрантах, к которым подключаются пожарные, упало давление. Соответственно, надеяться можно было только на собственные запасы воды - и гнать дополнительную технику. «Нам в этом плане капитально не повезло» и «хорошо, что не повлияло на ситуацию» - вспоминает это стечение обстоятельств подполковник Рыбалко.
- У нас есть опыт тушения старых зданий - например, торгового дома «Меркурий», где дважды горела кровля. Есть методические рекомендации по тушению памятников архитектуры. Не допускать излишне пролитой воды, - говорит Рыбалко. - А пролитую - по возможности убирать в гидроэлеваторы, что мы и сделали на первом этаже кардиоцентра. Применять компрессионную пену там, где еще не так сильно горело - по-русски говоря, она просто прилипает к деревянным стенкам и не дает огню идти дальше. Не нужно лишнего разбирать, ломать, лишнее крушить... Думать надо, прежде чем что-то сделать. Мы историю уважаем, город у нас не столь древний, но тем не менее.
В самой коллизии «современная медицина в приспособленном здании начала прошлого века» Василий Орлов, губернатор Амурской области, проблемы как таковой не видит:
- Смотря какое здание, смотря насколько приспособленное к основной деятельности. С этим проблем [у кардиоцентра] никогда не было. А вот все, что связано с безопасностью - противопожарной, антитеррористической - надо бы посмотреть внимательно. И не только в случае с кардиоцентром. Областному управлению по чрезвычайным ситуациям такая задача поставлена. Любой пожар - ЧП, а пожар в здании с лежачими больными, подключенными к аппаратам для выживания... Сами понимаете. К таким объектам надо присмотреться. Если будут проблемы, то мы их обязательно и оперативно решим.
Врачи благовещенского кардиоцентра, если что, в целом настроены вернуться к себе на улицу Горького. И традиции профессора Кулика, и новейшее оборудование, и старые полутораметровые стены: ни холода зимой, ни жары летом...
- В любом случае, - вновь возвращается к чисто медицинским нуждам Амурской области Василий Орлов, - нам необходимы оба кардиологических объекта. И наш, и федеральный, в любом виде.
Желание Орлова можно понять. Сердечно-сосудистая смертность в регионе и так высока. Повышать ее - совсем не хотелось бы.
* * *
- Мы понимали, что под нами операционная, - суммирует подполковник МЧС Рыбалко. - Все без исключения переживали за жизнь того, кто лежал на столе. И за тех врачей, которые боролись за его жизнь. Очень мужественные врачи, и главврач хороший, толково руководил процессом эвакуации людей и медоборудования.
- Скорее всего, короткое замыкание, - предполагает Рыбалко, отдельно оговаривая, что это его частное мнение. - Не думаю, что кто-то курил наверху. Точную причину установят дознаватели.
Частным порядком подполковник МЧС просит также обратить внимание на то, что «индивидуальный профиль объекта» довольно сложен. Прежде всего - по уровню его приспособленности. Не столько к нормативам, сколько к реалиям. В бывшем молельном доме молокан нет дополнительных запасных выходов, которые есть в современных больницах. И распределения напора воздуха, который сегодня предполагается уже на уровне проектов лечебных учреждений (с теми же противопожарными целями) - тут тоже нет.
- Ни этого, ни многого другого, - констатирует Рыбалко. - Коридорная система, палаты слева-справа, внизу операционные и лаборатории. Рухни бы кровля, распространился бы огонь - был бы... гораздо хуже было бы.
- И не знаю, назвать ли это плюсом, - говорит Денис Долинин, официальный представитель ГУ МЧС по Амурской области. - Но если бы все это произошло не днем, а ночью - последствия были бы непредсказуемыми. Неизвестно, когда бы пожар обнаружили. Неизвестно, как бы прошла эвакуация.
- Мы знаем, что в домах с деревянными перегородками огонь может уйти вниз, в колодцы столетней давности, - говорит Рыбалко. - Начаться может с крыши, а закончиться в подвале.
- И что делать?
- Подавать пену средней кратности по вентиляционным шахтам, - говорит подполковник МЧС. - Чтобы искры гасились.
А теперь - то, чего не скажет ни один пожарный в самом частном разговоре.
Сколько ни проводи учений, сколько ни напиши верных методик обращения с памятниками архитектуры, как ни поливай горящую крышу наиболее щадящим образом - никто не даст гарантии, что потолки в операционной приспособленного под современную медицину памятника архитектуры не треснут. И что туда не свалится штукатурка либо что потяжелее и погорячее. На головы врачам и сестрам. И - простите за натурализм - в раскрытую грудную клетку их пациента.
Зато можно понять вот что. Самую малость: слагаемые чуда. Русского чуда, если так угодно.
Героизм операционной бригады. Профессионализм коллег-врачей из кардиоцентра, благовещенских пожарных и спасателей. Интуиция главврача Коротких и подполковника Рыбалко - с проверкой резервного дизеля и отработкой подачи электричества. Плюс знаменитый «русский авось» в амурском его изводе. Ехали на пожар дольше, зато горело не ночью. Не оказалось напора в гидрантах, зато вовремя перекрыли кислородную станцию. Старое здание с наполнителем из опилок и глины, с деревянными перекрытиями, с непредсказуемыми пустотами, которые могут вывести огонь бог знает куда? Зато полное взаимодействие спасателей, пожарных и медиков.
А все вместе - чудо. Благодаря которому сто с лишним человек - пациенты и доктора - без потерь прошли по краю огромной трагедии. Или, как принято говорить, по тонкому льду. Вроде того, что сейчас на Амуре и Зее, которые собираются тронуться в ледоход.
- Кстати, - говорит Денис Долинин. - Кстати. Ветра в день пожара тоже не было. Только на следующий день подуло. Тоже плюс не плюс, но точно не минус, с таким-то пламенем.
В общем, не стоит удивляться, почему это главврач кардиоцентра Александр Коротких на следующий день всерьез спрашивает, который у нас нынче год. Хороший пока что у него год, тьфу-тьфу-тьфу. Всем нам бы такой, если, не дай бог, что.
* * *
Валентин Филатов и Александр Филиппов прощаются. Суббота субботой, но у них - теперь уже в областной больнице, в отделении кардиологии - лежат двое, требующих постоянного внимания. В минувший вторник они в том же составе - только наоборот: Филиппов командовал процессом, заведующий Филатов ему ассистировал - прооперировали еще одного пациента. И довольно тяжелого: 74 года, осложнения, в эвакуацию из кардиоцентра увезли вместе с аппаратом ИВЛ.
- Сейчас получше, - говорит доктор Филатов. - Состояние стабильное, угрозы жизни нет. И у нашего пятничного героя - тоже. Удивился только очень, что проснулся после наркоза... ну, маленько в другом учреждении.
https://m.vz.ru/society/2021/4/4/1092873.html?fbclid=IwAR2x_JyOgc2FCkiD_3BcUsscTFEws-1_Hb2Hv9cgEybQeXaGfEkz43MgdY0
Дней за десять до пожара главврач Коротких отдельно проверил резервный дизель. За две недели до событий подполковник Рыбалко проводил учения в областной детской больнице. Помимо прочего, отработали подключение внешнего генератора к операционным - кабелями, через воздухозаборник в окне. «Как чувствовали» и прочую лирику не воспроизводят ни тот, ни другой. Но как факт - упоминают, да.
- У нас есть две скорые, они тоже могут как генераторы работать, - говорит Коротких. - Я спасателям сказал: «Можем мы, можете вы». Спасатели сказали, что дадут электричество в операционную сами, чтобы нам скорые этим не занимать, на всякий случай. Спасибо им огромное.
А так кардиоцентр, конечно, обесточили - весь и сразу. И не только обесточили, но и перекрыли кислород для аппаратов, чтобы вся разводка не взорвалась.
- Специалист-кислородчик у нас выездной, в этот день был не с нами, - вспоминает главврач. - Я позвонил ему, попросил: «Скажите, какие перекрывать вентили на кислородной станции, в каком порядке» - и своими руками их перекрывал. Предварительно спросил коллег [в операционной]: «Вы подключили свой баллон?» - «Да, подключили, отключайте». Баллона хватает на всю операцию, это вот дизель только полчаса работает.
- Если бы главврач не отключил кислородную станцию, - размышляет подполковник Рыбалко, - и если бы огонь прорвался с крыши на второй этаж - был бы хлопок.
- То есть взрыв.
- Хлопок, - повторяет Рыбалко. - Хлопок, перерастающий в интенсивное горение. И все было бы много хуже.
- Как нас не залило? - переспрашивает доктор Филиппов. - Хороший вопрос. Мы сами по этому поводу беспокоились. Больше всего остального - если не считать пациента и его состояния, естественно.
- Когда выяснилось, что пожарные проливают крышу, мы ждали поступления воды в операционную, - признается Филатов.
Вода поступила рядом - в предоперационную комнату.
- Мы практически завершили основной этап, чуть полегче стало, - вспоминает Филиппов. - Тут из предоперационной слышится грохот. Заходит оттуда к нам коллега-анестезист, вся с головы до ног мокрая. Мощный сброс воды пошел, как ни старались этого избежать.
- Но до самой операционной же не дошло, - замечает завотделением.
- Это да. За это спасибо пожарным огромное, - согласен его ассистент. - У нас сверху даже не капало, только по стенам сочиться начинало.
Благодарность пожарным, которые приняли все меры, чтобы локализовать источник - раз, при этом не залить операционную - два, и не заполнить все дымом - три, хирурги Филатов и Филиппов произносят раз десять.
- Иначе все было бы очень серьезно, - признает заведующий кардиохирургией.
- А было не очень?
- По сравнению с тем, что могло быть - пожалуй, да, - поразмыслив, откликается его ассистент. - А так они сделали все для того, чтобы нам было комфортно работать.
Что такое «комфорт», каждый понимал по-своему. Например, специальные маски-СИЗОДы - средства индивидуальной защиты органов дыхания для работы при задымлении. Пожарные, зайдя в кардиоцентр, едва ли не первым делом переправили эти маски в предоперационную. На всякий случай, если задымится и вокруг бригады. Не пригодилось, но за маски врачи благодарны пожарным не меньше, чем за возможность обойтись без них.
- Все просто собрались, скооперировались и сосредоточились, - возвращается Филатов к работе коллег в операционной. - Никакой паники не было абсолютно. Несмотря на то, что везде сирены все это время гудели. И общая тревога, и каждый из аппаратов свою тревогу бьет: кислорода нет, электричества нет...
- Так есть же дизель. И баллоны с кислородом есть.
- Вот потому и тревога, что только автономные источники есть, а не централизованные, - поясняет доктор Филиппов. - И отключить эти сигналы нельзя. Очень по эмоциям било.
- Аппарат как бы сообщает нам: «Что-то произошло. Я какое-то время еще поработаю, но вы разберитесь», - переводит заведующий кардиохирургией. - «Подключите меня к постоянным источникам, а до тех пор я буду орать». И за окном же видно, что все в белом дыму. И пожарные со шлангами к нам в окно заглядывают оттуда - сами на бегу. Но мы эмоциям не поддались и отработали до конца.
Доктор Филатов и доктор Филиппов попросили упомянуть в статье всю операционную бригаду, потому что «иначе несправедливо».
Ирина Хангану, санитарка. Елена Андриевская, медсестра-анестезист. Анжелика Хорсак, операционная медсестра. Станислав Фукс, анестезиолог. Георгий Кондратов, перфузиолог. Виктор Никитин, анестезиолог-реаниматолог, заведующий отделением. Ну и, разумеется, сердечно-сосудистые хирурги - Александр Филиппов и Валентин Филатов.
Операция заняла три с половиной часа. Потом бригада помогала эвакуировать своего пациента - в областную больницу, как и других. Потом - помогала выносить оборудование из операционной. В кардиоцентре куда ни глянь, все было новое и дорогое. «Только в одном помещении, - упоминают сотрудники центра, - на 220 миллионов рублей спасли».
Затем операционная бригада поняла, что произошло.
- Мы же не видели сам пожар. Только косвенные признаки. А как вышли, как увидели много людей, прежде всего пожарных, как у коллег в телефонах посмотрели, что ж это такое было... Ну шок, конечно. Мы же люди живые, - говорит Филатов.
- Масштабы всего события оценили не сразу. Оценив, немножко опешили: пламя такое, горящие и падающие обломки крыши, - вспоминает Филиппов.
- Вы бы тоже, наверное, впечатлились на нашем месте, - предполагает доктор Филатов.
- Меня жена уже тут ждала, за воротами, - говорит доктор Филиппов. - Обнялись сразу, счастье было. Потом по пропущенным отзвонились, сразу всем.
- Я подсчитал, - показывает главврач кардиоцентра Коротких на телефон. - Тысяча пропущенных. Нет, не тысяча человек. Кто-то по сорок раз звонил, кто-то по пятьдесят. Но много, много...
И только потом доктор Филатов и доктор Филиппов поехали - нет, не домой. А в областную больницу, куда отвезли пациентов кардиоцентра. Наблюдать, как положено.
кардиоцентром - ремонтировать ли старое здание, просить деньги на новое, сделать первое в надежде на второе? Все это - дело федерального Минздрава. Пока что Амурская область дает деньги на консервацию кардиоцентра - чтобы уберечь этажи, открытые непогоде.
Сколько будет стоить большой ремонт, выяснится позже. Молитвенный дом молокан - памятник архитектуры: требуются и особая комиссия, и уполномоченные специалисты по составлению сметы. Есть только одна цифра - около 120 миллионов рублей. Эти деньги Амурская область ранее планировала потратить на облагораживание фасада исторического здания.
Фасад кардиоцентра в процессе ремонта улицы Горького планировали покрасить и подсветить. Реконструкция улицы началась 1 апреля. За день до пожара. Участок, где расположен кардиоцентр, успели перекопать. Пожарным машинам пришлось идти в объезд; лишние минуты. Кроме того, в уличных стационарных гидрантах, к которым подключаются пожарные, упало давление. Соответственно, надеяться можно было только на собственные запасы воды - и гнать дополнительную технику. «Нам в этом плане капитально не повезло» и «хорошо, что не повлияло на ситуацию» - вспоминает это стечение обстоятельств подполковник Рыбалко.
- У нас есть опыт тушения старых зданий - например, торгового дома «Меркурий», где дважды горела кровля. Есть методические рекомендации по тушению памятников архитектуры. Не допускать излишне пролитой воды, - говорит Рыбалко. - А пролитую - по возможности убирать в гидроэлеваторы, что мы и сделали на первом этаже кардиоцентра. Применять компрессионную пену там, где еще не так сильно горело - по-русски говоря, она просто прилипает к деревянным стенкам и не дает огню идти дальше. Не нужно лишнего разбирать, ломать, лишнее крушить... Думать надо, прежде чем что-то сделать. Мы историю уважаем, город у нас не столь древний, но тем не менее.
В самой коллизии «современная медицина в приспособленном здании начала прошлого века» Василий Орлов, губернатор Амурской области, проблемы как таковой не видит:
- Смотря какое здание, смотря насколько приспособленное к основной деятельности. С этим проблем [у кардиоцентра] никогда не было. А вот все, что связано с безопасностью - противопожарной, антитеррористической - надо бы посмотреть внимательно. И не только в случае с кардиоцентром. Областному управлению по чрезвычайным ситуациям такая задача поставлена. Любой пожар - ЧП, а пожар в здании с лежачими больными, подключенными к аппаратам для выживания... Сами понимаете. К таким объектам надо присмотреться. Если будут проблемы, то мы их обязательно и оперативно решим.
Врачи благовещенского кардиоцентра, если что, в целом настроены вернуться к себе на улицу Горького. И традиции профессора Кулика, и новейшее оборудование, и старые полутораметровые стены: ни холода зимой, ни жары летом...
- В любом случае, - вновь возвращается к чисто медицинским нуждам Амурской области Василий Орлов, - нам необходимы оба кардиологических объекта. И наш, и федеральный, в любом виде.
Желание Орлова можно понять. Сердечно-сосудистая смертность в регионе и так высока. Повышать ее - совсем не хотелось бы.
* * *
- Мы понимали, что под нами операционная, - суммирует подполковник МЧС Рыбалко. - Все без исключения переживали за жизнь того, кто лежал на столе. И за тех врачей, которые боролись за его жизнь. Очень мужественные врачи, и главврач хороший, толково руководил процессом эвакуации людей и медоборудования.
- Скорее всего, короткое замыкание, - предполагает Рыбалко, отдельно оговаривая, что это его частное мнение. - Не думаю, что кто-то курил наверху. Точную причину установят дознаватели.
Частным порядком подполковник МЧС просит также обратить внимание на то, что «индивидуальный профиль объекта» довольно сложен. Прежде всего - по уровню его приспособленности. Не столько к нормативам, сколько к реалиям. В бывшем молельном доме молокан нет дополнительных запасных выходов, которые есть в современных больницах. И распределения напора воздуха, который сегодня предполагается уже на уровне проектов лечебных учреждений (с теми же противопожарными целями) - тут тоже нет.
- Ни этого, ни многого другого, - констатирует Рыбалко. - Коридорная система, палаты слева-справа, внизу операционные и лаборатории. Рухни бы кровля, распространился бы огонь - был бы... гораздо хуже было бы.
- И не знаю, назвать ли это плюсом, - говорит Денис Долинин, официальный представитель ГУ МЧС по Амурской области. - Но если бы все это произошло не днем, а ночью - последствия были бы непредсказуемыми. Неизвестно, когда бы пожар обнаружили. Неизвестно, как бы прошла эвакуация.
- Мы знаем, что в домах с деревянными перегородками огонь может уйти вниз, в колодцы столетней давности, - говорит Рыбалко. - Начаться может с крыши, а закончиться в подвале.
- И что делать?
- Подавать пену средней кратности по вентиляционным шахтам, - говорит подполковник МЧС. - Чтобы искры гасились.
А теперь - то, чего не скажет ни один пожарный в самом частном разговоре.
Сколько ни проводи учений, сколько ни напиши верных методик обращения с памятниками архитектуры, как ни поливай горящую крышу наиболее щадящим образом - никто не даст гарантии, что потолки в операционной приспособленного под современную медицину памятника архитектуры не треснут. И что туда не свалится штукатурка либо что потяжелее и погорячее. На головы врачам и сестрам. И - простите за натурализм - в раскрытую грудную клетку их пациента.
Зато можно понять вот что. Самую малость: слагаемые чуда. Русского чуда, если так угодно.
Героизм операционной бригады. Профессионализм коллег-врачей из кардиоцентра, благовещенских пожарных и спасателей. Интуиция главврача Коротких и подполковника Рыбалко - с проверкой резервного дизеля и отработкой подачи электричества. Плюс знаменитый «русский авось» в амурском его изводе. Ехали на пожар дольше, зато горело не ночью. Не оказалось напора в гидрантах, зато вовремя перекрыли кислородную станцию. Старое здание с наполнителем из опилок и глины, с деревянными перекрытиями, с непредсказуемыми пустотами, которые могут вывести огонь бог знает куда? Зато полное взаимодействие спасателей, пожарных и медиков.
А все вместе - чудо. Благодаря которому сто с лишним человек - пациенты и доктора - без потерь прошли по краю огромной трагедии. Или, как принято говорить, по тонкому льду. Вроде того, что сейчас на Амуре и Зее, которые собираются тронуться в ледоход.
- Кстати, - говорит Денис Долинин. - Кстати. Ветра в день пожара тоже не было. Только на следующий день подуло. Тоже плюс не плюс, но точно не минус, с таким-то пламенем.
В общем, не стоит удивляться, почему это главврач кардиоцентра Александр Коротких на следующий день всерьез спрашивает, который у нас нынче год. Хороший пока что у него год, тьфу-тьфу-тьфу. Всем нам бы такой, если, не дай бог, что.
* * *
Валентин Филатов и Александр Филиппов прощаются. Суббота субботой, но у них - теперь уже в областной больнице, в отделении кардиологии - лежат двое, требующих постоянного внимания. В минувший вторник они в том же составе - только наоборот: Филиппов командовал процессом, заведующий Филатов ему ассистировал - прооперировали еще одного пациента. И довольно тяжелого: 74 года, осложнения, в эвакуацию из кардиоцентра увезли вместе с аппаратом ИВЛ.
- Сейчас получше, - говорит доктор Филатов. - Состояние стабильное, угрозы жизни нет. И у нашего пятничного героя - тоже. Удивился только очень, что проснулся после наркоза... ну, маленько в другом учреждении.
https://m.vz.ru/society/2021/4/4/1092873.html?fbclid=IwAR2x_JyOgc2FCkiD_3BcUsscTFEws-1_Hb2Hv9cgEybQeXaGfEkz43MgdY0