Ирония судьбы: реквием
На экраны 1/6 части суши вышел фильм «Ирония судьбы-2». Но мало кто знает, минхерцы мои, что изначально для этого предполагался совсем другой сценарий, который был зарублен цензорами, так как в главных ролях должны были сниматься видные практикующие краеведы. Но я приоткрою завесу тайны и расскажу, как уж сумею, краткое содержание этой киноэпопеи, которая пока не увидела свет.
Значит так. В одном северном городе жил фелосов-рутопист один. Отличался от окружающих он тем, что у него, как человека высокообразованного, был не только герундий, но и три других инфинитива. Инфинитив - это как герундий, только поменьше. Нащупать его можно только при непосредственной близости. Собственно, герундий тоже когда-то был четвертым инфинитивом, но фелософ его долго поливал настоем из чая и водки с примесью чеснока, как это рекомендует известная в узких кругах книга «Эротическая кухня». Кто думает, что это брехня, пусть читает сюда:
http://aneta-spb.livejournal.com/567070.html#cutid1
Впрочем, мы не об этом. Так вот: когда герундий у фелософа-рутописта подрос, решил он жениться для продолжения рода. Но девушку ему было найти трудно, ибо ценил он в слабом поле (или полу?) их инговые формы. Бывало, подойдет к даме, потрогает ее, и скажет: «Нет, не те у вас, голубушка, инговые формы».
Впрочем, мы не об этом. Написала ему одна девушка из Москвы письмо - дескать, так мои и так, мои инговые формы вас удовлетворят-с, приезжайте ко мне в метрополию. И адрес у девицы был романтический: Осенний бульвар, дом имени Е.Б.Н. Фелософ-рутопист думать долго не стал, купил билет и собрался, было, в дорогу, НО! У ни ведь, у краеведов карельских, традиция есть: перед поездом в бане мыться: герундии там помыть, инфинитивы - у кого что есть. В общем, здесь вы уже догадываетесь, чем дело кончилось, перейдем к следующей части.
Pietari, Ладожский вокзал. В таксо садится крупных весельчак - фелософ-рутопист - и говорит: «Мне бы это… Улица у вас есть такая, весенняя. То ли Январская, то ли Декабрьская, да я не помню уже»
- Апрельская? - уточнил смуглый таксист. - У нас, в Ниенском районе.
Фелософ кивнул, и они помчались на север. Поднимается на указанный этаж, смотрит - дверь открыта. «Ждет, красавица», - подумал рутопист, зашел и упал на диван. Прикорнул, одним словом.
В квартире пока типа никого нет. Приятная полумгла, камера проходит по книжным полкам и фокусируется на двух святящихся глазах в углу. Это Отец Че тихо сидит на табуретке у дивана. Сквозь полумглу вырисовывается его чеканное лицо, скромный, по-мессионерски лаконичный костюм. Тихая, добродушная улыбка. Отец Че тихо вынимает из внутреннего кармана шведские спички для камина и вставляет их Фелософу между инфинитивами по 5 штук. После этого аккуратно зажигает спичку и подносит к временно усопшему гостю.
Яркий фейерверк, гром, шум-гам, Рутопист вскочил, заорал от ужаса, инфинитивы лопнули и замазали все вокруг.
- Здравствуй, ёлка, Новый Год! - радостно воскликнул Отец Че и хлопнул пару хлопушек с конфетти. В этот момент заходит Анета с чайником:
- Кто здесь? - крикнула она.
- А ты кто? - переспросил Рутопист, весь облепленный конфетти.
- Как кто? Я - хозяйка! Уже за водой к соседке не выйдешь: за пять минут - два маньяка! Все вон, пАдонки!
Фелософ, хоть и был в шоке, но проснулся еще не окончательно, поэтому, когда он хотел спросить, нет ли в округе кого-нибудь, кто постирает его костюм, у него вырвалось неожиданное: «Э… Мне бы женсчену!»
- Я те покажу женсчену, извращенец, - Анета схватила половую тряпку, да как даст ею по всем герундиям. Гостям не осталось ничего другого, как выйти на стужу.
Выйдя на волю, Фелософ хотел было придушить Отца Че, но на их пути возникла могучая фигура модельера Орлова - во всем спортивном, с лыжами в руках.
- Ну чё, краеведы-дармоеды! Пейсатели-бумагамараки! - скомандовал модельер. - А слабо вот так, сейчас, в поход на Кирьясало? Дней на пять-шесть?
- Мне в таком виде нельзя, - сказал Отец Че, а Фелософ опять перепутал слова:
- Мне бы это… Женсчену. Где у вас в городе женсчены?
- Бабы - зло! - урезонил модельер Орлов. - От них у краеведов только головная боль и всяческие проблемы, включая кожные. Краеведам нужно держаться вместе!
- А мне бы все-таки…
- Может, человеку без этого не выжить, - взволновался Отец Че. - Мы должны проявить к нему милосердие и таки найти особь женского полу. Не знаете ли вы таких мест?
- Я по таким местам не хожу! - рявкнул модельер. - Я хожу по гораздо худшим местам. Нужно найти какую-нибудь даму, она, наверняка знает.
Далее несколько сцен с безуспешными поисками дамы, после чего решено было найти каких-ниудь районных краеведов, которые все знают.
- Есть один такой, - вспомнил модельер Орлов. - Поэт-калевалист Виктор Шаву как раз живет поблизости.
А в это время в доме на Апрельской - тихая картина семейной идиллии, поэт-калевалист празднует Новый Год с супругой Анетой, кушает салат Оливье и пьет шампанское петербургской выделки. Звонок в дверь.
- Ты кого-нибудь ждешь? - удивленно спросил Шаву супругу. - Ты же знаешь, как я ревнив! Если за дверью окажется штуки три мужиков!..
И они-таки оказались! Представьте картину: Отец Че во всем миссионерском, Фелософ рутопист в конфетти и модельер Орлов с лыжами.
- Мне бы… Того… Женсчену, - с порога воскликнул Рутопист, потряхивая инфинитивами.
- Че-е-его! - вскричал поэт-калевалист, вынимая из кладовки ружье, подаренное Стариком Абрамычем на Хануку.
- Да не поднимется рука краеведа на другого краеведа! - взмолился Отец Че. - Нам бы на пять минут, помыться-побриться да успокоиться. Налейте уже вина, что ли?
- И правда, чего волноваться? - успокоила супруга Анета. - Это ж странники - в смысле, странные люди, им помогать надо. Один раз я уже их выгнала, но Бог любит троицу, поэтому их надо принять, напоить, накормить, и только потом выгнать. А через неделю повторить.
На этой радостной ноте в фильме должны были пойти титры под старую добрую рождественскую песенку в исполнении всех персонажей:
Koska meillä on Joulu,
Juhla armas lapsien.
Eikä rasita koulu,
Syyt on olla iloinen!
С Новым Годом, минхерцы мои! И до новых встреч!
Значит так. В одном северном городе жил фелосов-рутопист один. Отличался от окружающих он тем, что у него, как человека высокообразованного, был не только герундий, но и три других инфинитива. Инфинитив - это как герундий, только поменьше. Нащупать его можно только при непосредственной близости. Собственно, герундий тоже когда-то был четвертым инфинитивом, но фелософ его долго поливал настоем из чая и водки с примесью чеснока, как это рекомендует известная в узких кругах книга «Эротическая кухня». Кто думает, что это брехня, пусть читает сюда:
http://aneta-spb.livejournal.com/567070.html#cutid1
Впрочем, мы не об этом. Так вот: когда герундий у фелософа-рутописта подрос, решил он жениться для продолжения рода. Но девушку ему было найти трудно, ибо ценил он в слабом поле (или полу?) их инговые формы. Бывало, подойдет к даме, потрогает ее, и скажет: «Нет, не те у вас, голубушка, инговые формы».
Впрочем, мы не об этом. Написала ему одна девушка из Москвы письмо - дескать, так мои и так, мои инговые формы вас удовлетворят-с, приезжайте ко мне в метрополию. И адрес у девицы был романтический: Осенний бульвар, дом имени Е.Б.Н. Фелософ-рутопист думать долго не стал, купил билет и собрался, было, в дорогу, НО! У ни ведь, у краеведов карельских, традиция есть: перед поездом в бане мыться: герундии там помыть, инфинитивы - у кого что есть. В общем, здесь вы уже догадываетесь, чем дело кончилось, перейдем к следующей части.
Pietari, Ладожский вокзал. В таксо садится крупных весельчак - фелософ-рутопист - и говорит: «Мне бы это… Улица у вас есть такая, весенняя. То ли Январская, то ли Декабрьская, да я не помню уже»
- Апрельская? - уточнил смуглый таксист. - У нас, в Ниенском районе.
Фелософ кивнул, и они помчались на север. Поднимается на указанный этаж, смотрит - дверь открыта. «Ждет, красавица», - подумал рутопист, зашел и упал на диван. Прикорнул, одним словом.
В квартире пока типа никого нет. Приятная полумгла, камера проходит по книжным полкам и фокусируется на двух святящихся глазах в углу. Это Отец Че тихо сидит на табуретке у дивана. Сквозь полумглу вырисовывается его чеканное лицо, скромный, по-мессионерски лаконичный костюм. Тихая, добродушная улыбка. Отец Че тихо вынимает из внутреннего кармана шведские спички для камина и вставляет их Фелософу между инфинитивами по 5 штук. После этого аккуратно зажигает спичку и подносит к временно усопшему гостю.
Яркий фейерверк, гром, шум-гам, Рутопист вскочил, заорал от ужаса, инфинитивы лопнули и замазали все вокруг.
- Здравствуй, ёлка, Новый Год! - радостно воскликнул Отец Че и хлопнул пару хлопушек с конфетти. В этот момент заходит Анета с чайником:
- Кто здесь? - крикнула она.
- А ты кто? - переспросил Рутопист, весь облепленный конфетти.
- Как кто? Я - хозяйка! Уже за водой к соседке не выйдешь: за пять минут - два маньяка! Все вон, пАдонки!
Фелософ, хоть и был в шоке, но проснулся еще не окончательно, поэтому, когда он хотел спросить, нет ли в округе кого-нибудь, кто постирает его костюм, у него вырвалось неожиданное: «Э… Мне бы женсчену!»
- Я те покажу женсчену, извращенец, - Анета схватила половую тряпку, да как даст ею по всем герундиям. Гостям не осталось ничего другого, как выйти на стужу.
Выйдя на волю, Фелософ хотел было придушить Отца Че, но на их пути возникла могучая фигура модельера Орлова - во всем спортивном, с лыжами в руках.
- Ну чё, краеведы-дармоеды! Пейсатели-бумагамараки! - скомандовал модельер. - А слабо вот так, сейчас, в поход на Кирьясало? Дней на пять-шесть?
- Мне в таком виде нельзя, - сказал Отец Че, а Фелософ опять перепутал слова:
- Мне бы это… Женсчену. Где у вас в городе женсчены?
- Бабы - зло! - урезонил модельер Орлов. - От них у краеведов только головная боль и всяческие проблемы, включая кожные. Краеведам нужно держаться вместе!
- А мне бы все-таки…
- Может, человеку без этого не выжить, - взволновался Отец Че. - Мы должны проявить к нему милосердие и таки найти особь женского полу. Не знаете ли вы таких мест?
- Я по таким местам не хожу! - рявкнул модельер. - Я хожу по гораздо худшим местам. Нужно найти какую-нибудь даму, она, наверняка знает.
Далее несколько сцен с безуспешными поисками дамы, после чего решено было найти каких-ниудь районных краеведов, которые все знают.
- Есть один такой, - вспомнил модельер Орлов. - Поэт-калевалист Виктор Шаву как раз живет поблизости.
А в это время в доме на Апрельской - тихая картина семейной идиллии, поэт-калевалист празднует Новый Год с супругой Анетой, кушает салат Оливье и пьет шампанское петербургской выделки. Звонок в дверь.
- Ты кого-нибудь ждешь? - удивленно спросил Шаву супругу. - Ты же знаешь, как я ревнив! Если за дверью окажется штуки три мужиков!..
И они-таки оказались! Представьте картину: Отец Че во всем миссионерском, Фелософ рутопист в конфетти и модельер Орлов с лыжами.
- Мне бы… Того… Женсчену, - с порога воскликнул Рутопист, потряхивая инфинитивами.
- Че-е-его! - вскричал поэт-калевалист, вынимая из кладовки ружье, подаренное Стариком Абрамычем на Хануку.
- Да не поднимется рука краеведа на другого краеведа! - взмолился Отец Че. - Нам бы на пять минут, помыться-побриться да успокоиться. Налейте уже вина, что ли?
- И правда, чего волноваться? - успокоила супруга Анета. - Это ж странники - в смысле, странные люди, им помогать надо. Один раз я уже их выгнала, но Бог любит троицу, поэтому их надо принять, напоить, накормить, и только потом выгнать. А через неделю повторить.
На этой радостной ноте в фильме должны были пойти титры под старую добрую рождественскую песенку в исполнении всех персонажей:
Koska meillä on Joulu,
Juhla armas lapsien.
Eikä rasita koulu,
Syyt on olla iloinen!
С Новым Годом, минхерцы мои! И до новых встреч!