Кижингинский заказник
Конец бабьего лета - это конец золотой осени, наступает обычно внезапно неожиданно. Это когда резко под вечер осознаешь, что летняя кепка и кроссовки больше не работают, а твои руки просят перчаток. Скажу больше - конец золотой осени, это в принципе конец осени, дальше только хмарь, грусть и плоский свет, примерно до снега, а там, хоть календарно и осень, но уже зима.
В этом году такое время пришло ко мне во время рейда по Кижингинскому заказнику. Прохладно и зябко, подумалось мне, но лезть за тёплой курткой я не спешил, хотелось всё же продлить для себя тёплое время.
Ровно о том же думал и заяц, греясь в лучах уже почти не греющего здесь солнца. Ему было теплее чем мне, страх и холод сковал его несколько позже, когда наши глаза встретились.
- Вот те на! - сказал заяц.
- Ага, - подумал я.
Снимать косого было интересно, он вроде и замер, но в то же время медленно поворачивал голову, рисуя там план к побегу. Но минуты две на общение взглядами у нас было. В кратце, ему холодно и страшно, в лесу волки и лисицы, а тут ещё я нарисовался.
По верхушкам заказника уже во всю била зима, берёзы и осины скинули золото покрова, тучи свинцовой тяжестью нависли над сопками, где то кричали улетающие лебеди, а над головой кувыркались куропатки.
Этим не куда было спешить, рожденные здесь они не улетают в дальние края на зиму, а живут на родине, часто закапываясь в снег от холода. Стайка выглядела совсем взгрустнувшей, они смотрели на горизонт и закатное солнце.
А солнце, будто почувствовав наше настроение устроило представление, ярко вспыхнуло отряхнув тучи, позолотило редкие не скинувшие ещё иголки лиственницы, подожгло собой облака.
На этот короткий миг наступила тишина, не мычали коровы далеко в деревне, затих ветер, замерли в воздухе одинокие твёрдые и секущие лицо снежинки.
Стало слышно тишину.
А на утро выпал снег.
До встречи! Береги себя.