(no subject)
Испокон веков в городе росли тополя. И год за годом, начиная с середины июня, сыпали на город пух, устраивая целые метели. Аллергики чихали и удваивали дозу антигистаминов; домохозяйки чертыхались и непрерывно мели швабрами, пытаясь очистить дом от пуховых валиков, собирающихся по углам. Но все это неудобство было привычно и традиционно, и четко ассоциировалось с городом, как белые ночи, мосты и наводнения. Но вот однажды чей-то бессонный ботанический ум, стремясь помочь горожанам, открыл, что пух дают только женские особи, в них корень зла.
И началась в городе широкомасштабная вырубка тополей (само собой, только женских особей). В одних районах вековые деревья рубили под корень, в других - оставляли двух-трехметровые обрубки, которые следующей весной живописно обдавались молодыми побегами…
Это был ужасный период жизни на лесоповале, оглушающий ревом бензопил, стуком топоров, треском ломающихся стволов и ветвей, матерком дровосеков…
Но, как и все на свете, тополиная ажиотация закончилась. В изрядно облысевшем городе и впрямь стало меньше пуха. Овдовевшие мужские тополя по весне одевались листвой, по осени ее сбрасывали, исключительно чисто и без намека на пух. Проплешины во дворах засадили неопасными деревьями и кустарниками.
… Прошло несколько лет и пух вернулся. Сначала робко, полупрозрачно, отдельными пушинками, с каждым циклом он становился все плотнее и увесистее. То ли ботаническая теория была неверна, то ли тополя научились менять пол, так или иначе, с середины июня город снова белый и метельный. Аллергики чихают, домохозяйки чертыхаются, жизнь продолжается!