Из прочитанного: The Knockoff Economy
Двa профессорa юриспруденции задались вопросом соблюдения авторских прав в отраслях, где строгое следование закону весьма проблематично. Это легче объяснить, если начать с области, где оно непроблематично. Фармацевтические продукты охраняются патентами (которые имеют срок годности), помимо этого название продукта чаще всего является торговой маркой (которая срока годности не имеет). Если кто-то начнет выпускать препарат, который находится под патентной защитой, то производитель через суд может добиться запрета продаж, да и копирование фармацевтических продуктов - не то чтобы очень точная наука, и продавать паленые медикаменты весьма проблематично в плане сбыта. Препараты, не охраняемые патентом, доступны для широкой продажи, однако должны продаваться под другим именем, либо (что случается чаще всего) под своим латинским названием. Отсутствие патентной защиты не мешает ибупрофену Advil (торговая марка компании Pfizer) уверенно лидировать на рынке ибупрофенов, несмотря на то, что магазинные безбрэндовые ибупрофены дешевле.
В фармацевтической индустрии тезис о связи защиты авторских прав и росте инновации наиболее очевиден - страны, где фармацевтическим компаниям предоставлены и патенты, и торговые марки, лидируют в плане изобретения новых лекарств. В странах же, где такой защиты нет, почему-то нет лихих предпринимателей, готовых вложить сотни миллионов долларов в
химические и медицинские исследования, которые еще неизвестно когда принесут результат. Но не все отрасли позволяют настолько же четко определить нарушения, отсюда и книжка Knockoff Economy, которая пытается отследить уровень инноваций и системы защиты оригиналов, которые самообразуются на фоне слабой юридической защиты.
Первая такая отрасль - это мода. И речь даже не идет о фальшивых Гуччи и Дольче-Габбанах, которые вы покупаете в подземном переходе у мужика, от которого несет перегаром. Американская сеть Forever 21 и шведы из H&M уже не в первый раз подмечены за скрупулезным копированием продуктов французских и итальянских модных домов, дабы нести haute couture в широкие массы. Чаще всего это касается одеяний, которые засвечены в телепрограммах модными дивами типа кинозвезд. И что же крупные модные дома? По словам одного из гендиректоров, у дизайнеров модной одежды есть две проблемы - когда их копируют и когда их не копируют. Вторая является более насущной. Почему так? Если проследить за ценой продукции модных домов за последние столетия, то даже с учетом инфляции становится заметным, что цены ползут вверх. Покупатели оригиналов Hermes, Louis Vuitton, Prada и т.д. платят не просто за качество и брэнд, а за свой социальный статус, который демонстрируют, когда надевают оригинал. Т.е. тот, кто заходит в магазин Hermes вряд ли долго думает насчет закупки "почти такого же" платья в H&M. Более того, копирование продукции модных домов общедоступными торговыми сетями и безымянными швейными фабриками (которые и представлены мужиками в подземных переходах) дополнительный раз подчеркивает, кто является законадателем мод, а кто находится в аръергарде. Копирование успешной продукции задает тренд, и когда владелица платья от Prada видит похожую продукцию с лейблом Forever 21 на девочках-тинейджерах, первой ее мыслью является не "вот гады, скопировали дизайн", а "Prada действительно является законодателем мод, на их дизайн равняется весь мир". Для модных домов статус трендо-строителя укрепляет ценовую политику и рекрутинг (хорошие дизайнеры при предложении о работе от Hermes и Forever 21 скорей всего примут оффер от Hermes).
Вторая отрасль, где наличие авторских прав легко доказать, но трудно юридически оформить - это кулинария. Рецепт по мнению американского законодательства не может быть предметом авторского права, так как является набором инструкций. Несомненно, что в некоторых случаях этот набор инструкций является весьма и весьма креативным (залог существования авторских прав для других отраслей), но даже в случае поддержки законодательством авторских прав на рецепты обойти их было бы весьма просто, сменив один-другой ингредиент, либо добавив две щепотки соли вместо одной. Известные шеф-повары, с одной стороны, не слишком замечены за публикацией рецептов и своих секретов, предпочитая в своих книгах раскрывать автобиографические моменты и свое отношение к приготовлению различных категорий продуктов. С другой стороны, рестораны чаще всего устраивают программу обмена, где как известные, так и начинающие мастера своего дела могут пройти стажировку в кулинарных мекках мира, и в процессе повар-ментор, скорей всего, раскроет секреты приготовления своих коронных блюд, так как готовят их все равно подопечные. Набор ожиданий здесь следующий:
- Ученик не станет раскрывать секрет мастера другому, разве что тот ему разрешит.
- Ученик не станет преподносить секрет как свой.
- В процессе своей работы ученик может всячески изменять свое блюдо, однако всегда обязан должным образом упомянуть своего наставника как изобретателя этого блюда.
Именно поэтому тусовка профессиональных шеф-поваров так накинулась на австралийского шефа, который воссоздал в своем ресторане лапшу из креветок, секрет (и технологию приготовления энзима) которой он узнал во время стажировки в нью-йоркском WD-50. Сам WD-50 в лице менеджера сказал, что даже если бы закон предполагал юридическое преследование за копирование рецептов, то ресторан вряд ли им воспользовался бы, их задело то, что австралийский повар не упомянул авторства WD-50 и теперь клиент, сперва отобедавший в австралийском ресторане, а потом посетивший Нью-Йорк и заглянувший в WD-50, подумал бы, что изобретение принадлежит австралийскому кухонному дизайнеру. В итоге без каких-либо авторских прав кулинарная отрасль разработала свои "понятия" и социальные нормы, нарушение которых не лишит "преступника" звания шеф-повара, но уж точно лишит уважения, приглашений перейти в новый ресторан, возможностей стажировки и других атрибутов мира haute cuisine.
Аналогичные "понятия" и набор социальных норм присутствуют в мире комиков и авторов юмористических текстов. Закон об авторском праве не особо защищает создателей шуток - из-за их относительной краткости смена героя либо ситуации с точки зрения закона является новым креативным произведением. Между тем, этот коммерческий рынок работает по своим законам защиты авторских прав, в чем убедился известный американский комик Карлос Менсиа, будучи вытащенным на сцену и осмеянным коллегами за кражу шутки у малоизвестного автора Ари Шейфера, или Карлос Менсиа (тенденция, однако), схлопотав по морде от комика Джорджа Лопеза, у которого он взял ни много ни мало, а 13 минут текста. Среди юмористов в последнее время существует разделение на авторов и актеров, читающих материал. Даже те, кто совмещают обе роли, иногда пользуются шутками своих коллег, в итоге эта отрасль разработала свой набор правил, за нарушение которых можно получить бойкот от коллег (а с ними и приглашения на концерты, контракты на телевизионные выступления, участие в фильмах, работу над сценариями и т.д.), а то и схлопотать в прямом смысле:
- Шутку у ее автора можно либо купить, либо попросить. Во втором случае устная договоренность дает право "покупателю" использовать шутку неограниченное количество раз без упоминания автора. "Покупатель", впрочем, не может перепродавать или передаривать шутку - для этого комик должен обратиться к первоначальному автору.
- Если шутка куплена у автора, который не практикует выступления, за деньги, то это предусматривает эксклюзив - автор не может ее продать другим.
- Авторы, работающие на зарплату (а есть и такие) могут говорить о своем месте работы, типа я пишу шутки для Джея Лено или Дэна Кука, но не могут упоминать, какие конкретно шутки они написали - авторские права остаются на 100% за работодателями.
Кроме правил, комики адаптируют свое ремесло для создания сценического образа, который трудно незаметно скопировать. Добавьте к любой шутке фразу "Да они же ту-у-у-п-ы-ы-е", и скорей всего станет понятно, у кого она взята. Аналогично шутка может обрастать уникальными героями либо каким-то невероятным сюжетом, что из произведения в одно предложение делает ее полноценным креативным текстом.
Пятая главы книги посвящена сразу нескольким отраслям, по которым пробежались авторы. Финансы (копирование индексов, портфелей, продуктов и моделей), шрифты и американский футбол (копирование схем атаки и защиты). Выводы, как и в предыдущих главах, примерно те же - при относительно небольшом количестве игроков на рынке, отрасль сама рано или поздно приходит к перечню общепринятых правил поведения, нещадно карая тех, кто их нарушает, но в целом извлекая от копирования больше пользу, чем вред. Пострадавший от кризиса американской недвижимости в 2008 г. вряд ли погладит по голове инвестиционные банки, однако секьюритизация ипотек усилила конкуренцию на этом рынке, что вылилось в весьма низкие проценты для тех, кто продает ипотечный долг и в распределение риска для тех, кто его покупает в виде облигаций, подкрепленных пулом ипотечных обязательств.
Отдельная глава посвящена музыке. Она не особо вписывается в формат книги, и логичнее ее делать прологом, вот только обсуждает она некоторые идеи, предподнесенные в книге. Что касается музыкального рынка, то авторы спешат заметить следующее:
- Все сверхприбыли на музыкальном рынке делались за счет смены формата - с пластинки на кассету, с кассеты на компакт-диск. Поэтому бурные прибыли, которые сегодня музыкальная индустрия использует в качестве фоновой картинки, не являются естественными, если шкалу времени откатить на несколько десятилетий назад - куча народу просто купила компакт-диски исполнителей, которые у них дома уже лежали на кассетах, пластинках, боббинах и т.д. Музыкальной индустрии в этом плане вторит синематограф - выкиньте свой кассетный видик, покупайте DVD. У вас дома DVD-плейер? В 2012 г. это делает вас отстающим - вот вам трейлер про прелести Blu-Ray.
- Из общего объема музыки довольно малая ее часть является продаваемой. Первое - это классика и вся музыка, на которую не распространен копирайт из-за ее старости. Моцартов и Вивальди можно загрузить в неограниченном количестве на легальных сайтах, либо купить за копейки. Второй сектор - это все начинающие группы, для которых проблема - это не продажа музыки, а обретение известности. В былые времена наиболее очевидным представителем этого сектора был MySpace, сегодня это больше YouTube и SoundCloud. Третий сектор - это известные музыканты, которым все равно. Свою музыку в онлайн выкладывали Radiohead, свой новый компакт-диск в качестве вкладки в газету распространял Принц. И только последний, четвертый, сектор - это музыканты, чья деятельность регламентируется лейблами, и чья музыка является продаваемой.
- Причем даже здесь зверства лейблов обоснованы экономическими факторами. Традиционные контракты между лейблом и музыкантом (сейчас-то уже наверняка все образумились) требовали львиной доли за продажу компакт-дисков, и кволых процентов за продажу в онлайне, проигрывание на Пандоре, с концертных заработков и атрибутики. Именно это и побудило лейблы защищать свой денежный канал агрессивнее остальных. Если бы музыкальные компании делали основные деньги на концертной деятельности и атрибутике, то музыканты отыгрывали бы по три концерта на день, футболки с символикой группы продавались бы через каждые два метра, а компакт-диски и коды для загрузки в iTunes раздавались в качестве поощрительных призов тем, кто купил две и больше футболок.