Жизнь в Розумивке (1923)
Взрыв снаряда и гибель мальчишек
Мартовским теплым вечером, возвращаясь домой с делянки лесом, на полпути до села мы услышали большой силы взрыв. Взрыв гранат мы слышали раньше, он нам казался слабее этого взрыва, и мы все определили, что это в деревне где-то у кого-то разорвался снаряд от артиллерийского орудия. Переглянулись мы и ускорили шаги, чтобы быстрее пройти оставшийся путь и узнать, что же произошло в нашем селе. Подойдя к нашей хате, я оставил мешок дома и побежал в глубь села, так как наши ничего не знали о случившемся. Пришлось пройти все село и только на той стороне узнали, где произошел взрыв.
Оказывается на самом краю села, на его южной стороне, в порядке новых усадеб, около хаты моей двоюродной сестры Анны Яковлевны Кулибаба, взорвался артиллерийский снаряд от трехдюймового орудия и убил двух ее сыновей - Николая 12 лет и Афанасия 10 лет. Куски тел мальчиков разбросало во все стороны. Люди видели, что они что-то затевают и никто не поинтересовался и не отобрал у них эту убийственную, страшную, смертельную игрушку. С группой соседних ребятишек Колька нашел на леваде артеллерийский снаряд и решил его взорвать.
Разожгли на леваде костер, положили снаряд. Костер прогорел, а снаряд не разорвался. Взяли снаряд и принесли его домой. Колька растопил печку. Матери дома не было и отобрать снаряд было некому. Вот он и засунул снаряд в печку. Печка прогорела, а снаряд опять не взорвался. Тогда вытащили они снаряд из печки и вынесли на улицу.
Взрыватель у снаряда был удален и в снаряде зияло отверстие. Колька нашел зуб от железной бороны и засунул его в отверстие от взрывателя. Принес топор. Все ребята со всего кутка - человек двенадцать, стоят и смотрят, что будет делать Микола.
- А ну разойдись на сто метров в сторону, а то сейчас снаряд взорвется!!! -крикнул Колька на пацанов.
Те как горох рассыпались, кто куда. Попадали в канаву и высунув из канавы головы, стали наблюдать, что же будет дальше. А дальше произошло вот что: Колька размахнулся топором и изо всей силы-мочи стукнул по зубу от бороны, засунутому в отверстие от взрывателя. Афанасик стоял рядом и Колька говорил ему:
- Ты брат, отойди в канаву сховайся! - то есть спрячься.
Тот покачал головой:
- Та нет, я не пойду!
Тогда Колька поплевал на. руки, размахнулся, и вторично стукнул топором по зубу… Ухнул взрыв, все окуталось дымом, пылью… И когда дым рассеялся, то ребята не увидели ни Кольки ни Афанасика.
Их взрывом разнесло на мелкие части, разбросало по огородам, в хате выбило стекла, вынесло двери, и на белой, глинянной стене осталось кровавое пятно в виде кровавого креста, от кого-то из братьев.
Я сел не пороге хаты без стекол, без дверей и стал поджидать хозяйку Кулибаба Анну Яковлевну. Пришла сестра уже потемну и заголосила не своим голосом:
- Сыночки мои, соколики, да что-ж вы меня бедную осиротили! Куда ж мне сиротиночке теперь без вас деваться! Как же я теперь без вас жить-то буду!
Причитала Анна, ползая на коленях вокруг собранных тел сыновей. Походили мы по огородам, пособирали что могли от ребячьих тел - где ногу, где руку. Головы и внутренности братьев мы так и не обнаружили. Положили в гробики и понесли на кладбище, похоронили со слезами.
Надо же было случиться такому нелепому делу.
Анна от горя завербовалась на Донбасс. Через несколько лет приехала из Донбасса, продала свою хату и все хозяйство и завербовалась на остров Шпицберген работать в шахтах. Через три года вернулась на большую землю.
Прожив в селе у отца одну неделю уехала в Грузию в город Батуми, и прожила там до глубокой старости, вдали от родного села всю оставшуюся жизнь. Заработав пенсию, приехала в Розумивку помирать на закате своих дней.
Бычок
Осенью были частые дожди, размесили все дорожки, тропинки. Ходить по грязи было очень трудно, засосет в грязь ногу и ее еле-еле вытащишь. Вот в такую погоду, взвалил я мешок пшеницы на плечи и пошел на ближайшую ветряную мельницу.
Ветер был сильный, крылья ветряка вертелись быстро, жернов вращался вкруговую и пшеница размалывалась быстро - мешок за мешком. Я смолол, набил туго горячей мукой свой мешок, завязал покрепче и пошел домой с мешком муки на загорбке. Выбирая травянистые тропинки, я огородами за селом весело вышагивал, напевая что-то себе под нос и не чувствуя никакой опасности. Вдруг кто-то как стукнет меня в спину.
От неожиданности я выпустил мешок из рук и он свалился со спины, но я не услышал, чтобы он упал на землю. Быстро оглянулся и увидел как мешок хлопнулся на шею двухгодовалому быку. Тот ошалел от такого удара мягким мешком и стоял с нагнутой головой и обнюхивал мешок.
Я на него крикнул:
- Гей, бисова скотина!
А он вместо того, чтобы бежать, снова нагнув голову стал ко мне подступаться, чтобы снова боднуть, но уж не лбом, а метил пырнуть куда-нибудь рогом. Ухватив его за рога, я с силой повернул ему голову и мой забияка брякнулся на бок. Воткнув ему рога в землю, я увидел поблизости обломок палки. Держа одной рукой бычка за рог, другой достал палку и торцом палки ткнул бычку в глаз.
Из глаза брызнула вода, бычок завертел хвостом, забил об землю ногами, замычал, и вырвался - ускакал прочь задрав хвост. Чей это был бычок я не имел представления, но, вероятно, после этого случая бычок уже никого не бодал.
Взвалив мешок на плечи пошел потихоньку домой время от времени оглядываясь назад. Больше никаких происшествий со мной не случилось и я благополучно пришел домой. Мама меня спрашивает:
- Где это ты сынок так мешок в грязи вывалял?
- Да, вот шел за огородами домой и какой-то бычок меня пырнул в спину рогами, ну мешок и свалился бычку на голову. Пришлось мне с бычком побороться.
На своем веку, живя в деревне, мне приходилось не раз сталкиваться с бодливыми животными, с бешеными собаками, агрессивными свиньями, драчливыми птицами.
Петушок
Мама очень любила водить кур и у нее куры были особенные - породистые.
Они неслись начиная с февраля до самого декабря. Были такие несушки, которые в два дня сносили три яйца. Причем два в скорлупе, а одно мягкое. Или несли двух-желтковые яички.
Как-то раз я кормил цыплят зерном и мне очень понравился молодой петушок - очень бойкий, красивого оперения. Красная шейка, коричневая грудка, зеленые крылышки и синий хвост. Он смело подходил ко мне и с ладони клевал зерно, залезал ко мне на колени и из миски склевывал зерно. Я ему специально припасал корочку хлеба.
Петушок мой подрастал и в росте перегнал намного своих сверстников. Мама любовалась этим петушком и говорила:
- Мы его оставим на племя!
Как-то раз я решил этому петушку показать его в зеркале. Вынес зеркало и позвав петуха к себе, присел и поставил зеркало перед ним. Петушок, увидев в зеркале свое отражение, принял боевую позу, нахохлился, нагнул голову книзу, стал клевать мусор по бокам. В это время я из-за зеркала ткнул его в грудь выставленным указательным пальцем.
Петушок взмахнул крыльями, подскочил выставив вперед ноги для удара. Эти сеансы повторялись несколько дней подряд. Пете эти занятия понравились и он ходил за мной, когда я занимался чем-нибудь во дворе. И каждый раз, когда я уходил, он вскакивал на ворота, и похлопав крыло об крыло издавал свое неизменное громкое "ку-ка-ре-ку".
За работой я забыл про эти занятия и Петя начал встречать маминых заказчиц и провожать, наскакивая на них и клюя за ноги и за юбки. Они голосили:
- Шо це у вас за злючий пивень, не дае пройты до вас. Як собака кидаеця та ще-й клюе!
Время шло, подошла осень, всех петушков по очереди мы отправили в суп, а этого мама оставила на племя, так как он был настоящим производителем породы "шантеклер".
Выправился петушок и ходил между курочек с большим красным гребнем, воинственно выхаживал в шпорах, как кавалерийский гвардейский офицер. Весной отбил у ястреба цыпленка.
А было так - клушка заорала благим матом, когда ястреб только что ухватил цыпленка. Петух ринулся на выручку - поднялся на крыло и стукнул сверху ястреба клювом, тот и выпустил из лап цыпленка. Наш Петя неусыпно следил за своим стадом. Мама радовалась, что у нас завелся такой воинственный и заботливый петух, даже ястреба не боится - не то что другие трусы.
А Петя обходил обходом свои владения и немедленно вступал в бой с нарушителями, соседскими петухами. Бил их нещадно и возвещая победу орал каждый раз свое неизменное "Ку-ка-ре-ку-у-у!"
Лисы
Как только мы перебрались в свою хату и обосновались основательно, я стал просить у мамы чтобы она купила мне ружье. Отец был против, он говорил:
- Рыба да зайци, выведут у старци! - то есть в нищие.
Мимо нашего дома, часто зимой ходил в лес охотник по прозвищу дед Лысый. Туда - в лес уходил только с ружьем, а из лесу нес обязательно зайца через плечо, привязанного ремешком за лалки.
С ним я быстро познакомился и ходил к нему смотреть, как он обрабатывает убитые тушки зайцев, лисиц, куниц и других зверушек.
После снятия - освежевки тушек, шкурки он растягивал на рогульки - правилки, и высушив сдавал их в охотсоюз. Там ему за сданные шкурки платили деньги и отпускали порох, дробь, пистоны, пыжи.
Дед Лысый жил вдвоем со своей женой и они коротали зиму и лето вместе, делили пополам радости и горе. Летом они копались на своем огородном участке, а зимой дед промышлял то охотой, то плел корзины на продажу, возил свои изделия на базар, вот так и жил человек.
Ездил он на жительство в Сибирь, аж в Тургайские степи и рассказывал какое там житье-бытье. Зверя, птицы много. На озерах птица так кишмя кишит, утка как поднимется на крыло,так собираются такие стаи, что солнце закрывают. В озерах много рыбы карася. В камышах водится дикий гусь. Много гуся. Когда он рассказывал, я слушал его повествования, не сводя с него глаз и раскрыв рот.
Однажды показал он мне лёгонькую двухстволку шомполку, показал как надо ее заряжать. Зарядил и мы вышли с ним во двор, он повесил на сарай лист белой бумаги, отмерял сорок шагов и велел мне выстрелить в цель.
Я выстрелил и мы посмотрели пробоины, оказалось, что ружье имеет очень хорошую кучность и убойность. Дробины глубоко засели в доску и очень часто пробили белую бумагу. Дед и говорит мне:
- Вот если бы найти какого-нибудь покупателя, я бы его продал!
- А сколько вы возьмете за это ружье? - спросил я деда Лысого.
Он говорит:
- Та если бы кто дал за него мешок пшеницы, то я бы его и отдал.
Намотал это я себе на память и рассказал маме. Она мне еще давно обещала, что когда мне будет 15 лет, она мне поможет купить ружье. И вот, после всего, что произошло в нашей жизни, она мне не отказала. Дала мешок пшеницы говоря:
- Вот и отнеси деду!
Я не долго думая, мигом насыпал мешок, завязал покрепче, взвалил на плечо и овражком пошагал к деду Лысому. Принес мешок, поставил в сенцах, зашел в хату весь потный, красный.
- Уф! Вот принес вам мешок пшеницы! Давайте ружье!
Дед вышел в сенцы, осмотрел плату:
- Ничего, добрая пшеница! Теперь нам с бабою будет из чего пироги да вареники варить!
Достает ружье и отдает мне в руки.
- Ружье без припасу не ружье! Давайте мне на первое время припасу!
- 3а припас нужна особая плата! Вот если отдашь мне свою шапку, то я дам и припасу! - говорит дед.
А шапка у меня действительно была очень красивая и теплая папаха. Верх был из какого-то красного зверька, а подкладка ватная на саржевой материи и прострочена как покупная.
Дома у меня была старенькая шапчонка типа финки с козырьком и откидными ушами, верх из коричневой кожи, в ней тоже еще можно было ходить. Снял я шапку и сунул в руки деду:
- Нате шапку, давайте пороху и пистонов и дроби!
Тут дед засуетился, достал сундучок из под кровати, открыл его, вынул банку пороху, отсыпал пистонов и дроби в отдельные тряпочки и дал еще мерочку, сделанную из латунного патрона.
- Вот тебе мерка под порох и дробь, пыжи делай из пакли, из ваты, бумаги или из старых валенок!
На дворе зима, снегу навалило по колено, но морозец не большой. Взял я свою фузею, рассовал по карманам припас и двинул той же дорогой домой, что-б никто не видел, как я несу домой ружье от деда Лысого.
Пришел домой, сделал шомпол, зарядил оба ствола и отправился на охоту на опушку леса. Проходя мимо тернового куста увидел черную точку, ну думаю, это же заяц выглядывает из снега. Навел ружье по направлению этой точки, нажал на гашетку, прозвучал выстрел и действительно заяц выскочил и поскакал в лес. Я пошел по следам. А по следу капельки крови, значит заяц ранен и далеко не убежит. Прошел метров триста - вот он голубчик!
Бабахнул еще раз в зайца, вскочившего с лежки, а он дальше поковылял и задняя нога у него болтается. Очевидно вторым выстрелом перебило дробиной ему ногу. Зарядов я с собой не взял, пошел домой заряжать ружье. Зарядил и взял в запас еще четыре заряда. Ходил я за этим зайцем до самого вечера и добил его уже последним зарядом. Принес домой, снял шкурку, а она вся как решето избита дробью и никуда не годится - брак. Дробь сидит под шкурой, задняя нога перебита, держится на сухожилке, глаз выбит от первого выстрела. Загнал я в этого зайца восемь зарядов.
Мама тушку разделала, сварила суп с зайчатиной, а задние ножки решила поджарить на завтрашний день. Суп оказался вкусный, а жаркое с картошкой еще вкуснее.
И решил я убить лисицу маме на воротник. Сдохла у нас курица, эту курицу я обжарил на костре, привязал к длинной палке. И на лыжах обволок ее по лесу и по полю три километра вокруг нашей хаты и привязал ее на суку дуба за нашей хатой.
Прорыл в соломенной стрехе дырку, обвязал лату мягкой тряпкой, зарядил ружье крупной дробью и положил ружье у бойницы.
Ночью залез на чердак, заглянул в бойницу - никого нет. Ночь лунная, звездная, тишина такая, что даже слышно, как бьется у меня сердце в груди. Я не успел сообразить, как-будто мне показалось, я даже своим глазам не поверил, что на снегу под горой промелькнула какая-то тень. Взял ружье в руки и взвел один курок и жду.
Опять тень промелькнула, только уже в другую сторону. Приглядывался, приглядывался - никого не вижу, что за наваждение. И опять меня взяло сомнение, что мне наверное показалось. Вдруг из-за дубка выплыла лиса! Постояла, повертела головой в разные стороны и как прыгнет за курицей! Ухватила. зубами за голову и оторвала - только голова захрустела и вмиг она ее проглотила.
Приготовилась она еще раз прыгнуть, тут я ее и подстрелил. Скатилась она в канаву и замолкла.
Слез я с чердака и занес ее в сенцы. Оказался здоровенный лис самец крестовник с черными ушами.
Ободрал я шкурку с этого лиса, натянул на правилку, получилась здоровенная шкура из которой маме вышел отличный воротник - богатейшая вещь на долгие годы.
За эту зиму мы с отцом таким способом добыли двадцать две лисы и одного волка. Вместо курицы на это место клали дохлых телят, ягнят и даже один раз я приволок со скотомогильника половину туши лошади.
Лисы шли на приваду, как мухи на мед. Даже драки устраивали из-за лакомого куска.
В этом году я съездил в Каменку, вступил в члены общества охотников, получил билет, сдал шкуры зайцев и лис.
Набрал пороху, дроби, пистонов, пыжей, так что припасом был обеспечен на весь сезон. Один раз попалась лиса темной-темной окраски и оценили эту шкурку на приемном пункте в три раза дороже обычных рыжих лисиц.
Попадались огневки, крестовки, сивопушки, рыжие и красные лисицы. Один раз подраненная лисица ушла километров за восемь и спряталась в норе. Мы ее нашли по кровавому следу. Прокопали траншею и достали.
Волчок
Этого щенка мы взяли у Поликарпа Голынского в двухмесячном возрасте.
Принес я домой этого карапуза, сделал ему будку, подостлал ему подстилку из сухой соломы и кормил его супом, кашей, которую сдабривал молоком, подмешивал в корм сырое яйцо.
И мой щенок рос не по дням, а по часам. Назвал я этого щенка - Волчок - за серую окраску шерсти и пушистый хвост. Волчок оказался очень смышленым щенком, отзывался на имя, давал лапу, по команде "служи", стоял как столбик на задних лапах с согнутыми передними лапками, приносил и отдавал брошенную палку исполнял команду "сидеть".
За лето Волчок здорово подрос и к осени превратился в большущего пса с острыми белыми зубами и густой, длинной шерстью.
На ночь я его отпускал с цепи и он свободно бегал по двору, выбегал в лес и возвращался во двор.
Всегда подавал голос, если кто приходил к нам. Однажды на рассвете майского дня он поднял такой лай, что я проснувшись выглянул в окно, желая знать - на кого это он так остервенело лает. Лай был необыкновенный. Волчек никогда еще так не лаял. Казалось, что за ним кто-то гоняется, а затем, что он кого-то выгоняет со двора и бежит огромными прыжками, вот-вот кого-то хочет ухватить и разорвать.
Время было летнее, на огороде картошка уже выросла по колено и зеленела от утренней росы. И вижу я, что из под мостика выскочила лисица и гонится за Волчком, а тот убежал во двор и лает так, как-будто кричит: "выручайте, выручайте!"
Я выскочил во двор, схватил толстую, длинную палку и встал возле ворот, готовый в любую минуту ударить лису, если она проскочит во двор между жердями ворот.
Вот она опять бросилась на Волчка, он от нее, пролез через жерди ворот во двор, лиса за ним тоже проскочила, тут я ее поперек хребта и припечатал, перебил ей позвоночник. Лиса упала, потом хотела вскочить, но только взопнулась на передние ноги, а задние волокутся без движения.
Раскрыла красную пасть на меня и залаяла по лисьи хрипло: "Ха-ха-ха!"
Я второй раз стукнул ее по голове, она окачурилась, затихла.
Посмотрел я на нее - это оказался лис с облезлым хвостом и на 80% кожа без волосяного покрова в струпьях серого цвета. Этот лис заболел скорбутом и от страшного зуда не знал куда деваться и намеренно прибежал в село искать своей смерти.
Подхватил я его на вилы, отнес к мостику , вырыл лопатой яму, сбросил несчастную тварину в яму и забросал землей.
Сельских бродячих собак Волчок трепал как сусликов и они боялись его, обходили наш двор стороной.
На нашем кутке жил Артем Биденко. Он тоже занимался охотой и часто вечерами уходил в лес на засидку и возвращался домой поздно и всегда пустой.
То ли ему в охоте не везло, то ли он охотник бал аховый, но тем не менее Волчок его не любил и каждый раз провожал его громким лаем через всю долину до самого села. И вот один раз, осенью, по заморозку этот Артем со злости выстрелил в Волчка, очевидно, чтобы его попугать.
Волчок завизжал благим криком, ринулся домой и затих. Утром я вышел, а Волчка что-то не слышно. Стал его искать, а он лежит в будке и не двигается. Откинул лапы и стонет. Вытащил я его из будки, стал осматривать и нашел три дырки.
Две в задней ноге и одна в боку в районе легких. Взял я ножницы, обстриг шерсть кругом и вытащил дробины нарубленные из гвоздей. У Волчка шерсть и подшерсток были такие густые, что дробины с шерстью воткнулись под кожу как клепки. Помазал я раны йодом и через три недели раны заросли и Волчок по прежнему стал нести сторожевую службу и из двора на дорогу выходить не стал.
Из будки я его переселил в сенцы, устроив ему ложе из мешка набитого сеном. У этого пса был удивительно тонкий слух - он слышал из сеней все, что происходило на улице и оповещал меня, царапая в комнату в дверь, что на приваду пришла лисица.
Я вставал, одевался, тихонько залезал на чердак, выглядывал в бойницу и действительно на приваде стояла лиса и грызла мерзлое мясо, с хрустом отрывая куски от тушки.
И все-так Волчка не обошла болезнь водобоязни - бешенство. Весной Волчек стал какой то грустный, ходил с опущенным хвостом и взгляд у него был очень мутный. Пришлось хорошего пса убить и закопать.
Неудачный выстрел
Весной, зарядив свою двухстволку и взяв в запас несколько зарядов, я с Поликарпом пошел на бондарский став - пруд, посмотреть не прилетают ли перелетные птицы.
Оказалось, что посреди озера, сидит стайка диких перелетных уток с белыми бочками из породы гоголей. Раз утки сидят, нужно к ним подползти так, чтобы они не заметили охотника.
Поликарп пошел лесной стороной, скрываясь за кустами, а я стал ползком пробираться к деревьям, которыми был обсажен бондарский пруд. Подползал я по талому снегу, который еще не успел окончательно растаять и ни к чему мне, что в стволы может попасть снег, грязь. Могут они образовать пробку и заткнуть конец ствола. Вот этого я не знал, но так оно и получилось.
Это очень опасно для охотника и может обернуться большой бедой. Ружье у меня было ветхое, в стволах от ржавчины были маленькие отверстия и центральная планка, соединяющая оба ствола была запаяна оловом вместо латунного припоя.
Не имея достаточной охотничьей практики, я не очень обращал на эти недостатки внимания и чуть не поплатился за это своей жизнью.
Поликарп выстрелил, утки поднялись на крыло и стали кругом летать над водой вдоль пруда, туда и обратно. Выждал я момент, когда утки пролетят ближе к моему берегу, встал и, наведя стволы на стайку, нажал гашетку правого ствола.
Громыхнул выстрел, перед глазами у меня одновременно сверкнул огонь и я наверное свалился, но как это произошло я ничего не почувствовал. Как будто провалился в кромешную мглу-черноту. Сколько я пролежал не помню и когда очнулся, то надо мной стоял Поликарп и еще несколько парней, прибежавших из поселка.
Поднимают меня, что-то говорят, а я вижу как они раскрывают рты, но абсолютно ничего не слышу. В голове стоит звон и боль ужасная. Пощупал я голову, а шапки на голове нет и на голове наливается шишка, величиной с гусиное яйцо. Правая рука вся в занозах и кровоточит. У ружья правый ствол развернут, как рваный коржик, планка скручена в спираль, от ложа остались одни щепки, хвостовика совсем нет.
Сел я, вытащил занозы из руки, оторвал подол от рубашки и перевязал руку. Шапку мне принесли ребята - она лежала в стороне, шагах в десяти от происшествия и в ней лежал хвостовик. Собрал я эти щепки, остатки от ружья, связал бечевкой, которая была в кармане полушубка и пошел шатаясь к себе домой.
Дома отец с матерью осмотрели меня, поохали, поахали, руку йодом смазали, что-то говорили, на пальцах показывали, а я только головой мотал из стороны в сторону, так как абсолютно ничего не слышал.
Две недели я был глухой, как пробка и очень сокрушался, что эта глухота останется на всю жизнь. Но потом звуки начали постепенно пробиваться, и к концу второй недели слух ко мне вернулся окончательно.
Ружья нет, ну и черт с ним, плевал я на эту охоту. Без нее человеку можно обойтись, ведь живут же люди без этого занятия.
Динка и новое ружье
Поликарп подарил мне щенка от своей охотничьей собаки породы польской выжловки.
Щенок был рыжий с белыми и черными крапинами, вислоухий, с любопытным взглядом.
Это была самочка двухмесячного возраста. Жила она у меня в хате на подстилке из разного тряпья, собранного в мягкий коврик. Щенка мы назвали Динкой.
Сделал я ей игрушку из липовой чурочки и обшил куском старой овчины, это чтобы она не грызла обувь и другие вещи, а то ведь щенки, когда у них начинают расти зубы, десны у них чешутся и в это время береги кожаные вещи, а то обязательно погрызут.
К шести-месячному возрасту Динка превратилась в умную, понятливую собачонку, и я принялся ее натаскивать на заячью лапу. Уж очень мне хотелось чтобы Динка, оформилась в хорошую, гончую собаку, помощницу охотника. Брал я ее с собой в лес на прогулки, искал лежки зайцев и смотрел как Динка реагировала на запахи. Первое время Динка вертелась у меня под ногами и не отходила от меня, делала вокруг меня пробежки, обнюхивала старый, прелый лист, и всегда возвращалась к моим ногам. Вот так собака росла, росла и превратилась в красивую, умную и послушную охотничью гончую, с хорошим тонким слухом и нюхом.
Помощник есть, а у хозяина ружья то и нет.
И тут подвернулся случай - прослышал я, что в соседнем селе Николаевке, которая находилась от Розумивки в двух километрах, один дед продает ружье центрального боя. То есть оно заряжается патронами.
Пошел я в Николаевку, взяв с собой 40 рублей, нашел этого деда Гаркушу. Он оказался однорукий инвалид. Захожу к нему в хату и спрашиваю:
- Слышал, что вы ружье продаете. Можно посмотреть, что за ружье?
- Да,продаю! -отвечает дед и достает ружье, двухстволку 14 калибра, бельгийской работы, стволы витые, замок открывается снизу рычагом, курки на месте, бойки видать самодельные и нет экстратора для съема патронов.
Посмотрел я на него, открыл, заглянул внутрь, стволы грязные, не чищеные, видать хозяин не охотник. Спрашиваю:
- Сколько стоит это старье?
- Да если дашь тридцать рублей, я и отдам со всем припасом.
Достает патронташ с патронами - 12 штук, калибровку и еще банку пороху бездымного и картечи в мешочке с полкило.
Достаю ему 30 рублей, вручил деньги, взял этот старинный «Лефаш» и пошагал прямиком домой. Принес я ружье, почистил стволы, зарядил два патрона четвертым номером дроби и пошел проверять кучность боя. Повесил на стволах дубов две мишени из газеты, отмерил 50 шагов и выстрелил. Посмотрел кучность - она оказалась можно сказать прямо-таки хорошая.
Охотничий сезон еще не начинался, и я, почистив стволы, положил ружье до начала охоты. Охота обычно разрешалась в начале августа, и я пошел утречком на пруд в верхнюю его часть заросшую камышами.
Присев за ракитовым кустом, стал прислушиваться, что творится в камышах. Слышно покрякивание дикой утки. Ага, тут есть выводок дикарей. Раннее утро, еще солнце не вставало, в селе еще нигде ни скрипа, ни стука, а я уже притаился за кустиком и жду, когда выплывут на прогалину в камышах утки.
Вот старуха, серая широко-носка максун, выплыла на проталину, оглянулась и покрякав стала перебирать ряску и за ней следом сюда же выплыло двенадцать молодых, здоровых утят и рассыпались по всей проталине. Выждав,когда сплывутся несколько штук, выстрелил из правого ствола.
Утки вспорхнули и улетели, а на воде осталось четыре штуки. Пришлось раздеваться и искупаться.
Достал из теплой воды, заросшей камышом и куширом этих утят, весом по килограмму.
Ополоснувшись от приставших водорослей, я оделся и пошел через гору домой.
Вкусный обед мама сварила со свежей утятиной, отец тоже нахваливал это блюдо, обгладывая утиное мясо на косточках от ножек.
Из этого ружья на засидке я убил косулю - козла. В сентябре месяце еще до свету я пошел в лес на засидку, на выбранное заранее место у тропы, по которой проходили дикие козы косули. Место было выбрано очень удачное. С одной стороны стоял столетний лес, а с другой стороны делянки вырубленного леса трехлетнего возраста.
Со стороны старого леса росли три дуба - брата от одного корня, и я удобно разместился с хорошим обзором вокруг. Если козы пойдут, то мне с любой стороны будет видно. Наступила такая темная ночь, что ничего не видно, хоть глаза выколи. А я, устроившись поудобнее, жду затаив дыхание.
Патроны у меня в обоих стволах заряжены картечью и курки взведены. Просидел я не более часа, и слышу как ко мне подходит кто-то. На небосклоне кто-то нарисовался.
Разглядел - рогатая голова косули самца. Прицелился я пониже головы на полметра и нажал гашетку.
Грянул выстрел и все стихло. Подбежал я к предполагаемому месту, а там никого нет. Неужели промазал! Не может быть! 3атих я и прислушиваюсь...
Вот в метрах десяти послышался шорох, я туда - лежит мой козел за кустами, он их перемахнул в последнем прыжке, затих и не шевелится.
Спустил я второй курок, одел ружье через плечо, рванул козла за спину, поправил поудобнее и потащил по направлению к дому. А он чертяка еще теплый и греет мне шею. Выправился на прямую просеку и топаю с такой ношей.
Половину пути прошел, вспотел, весь мокрый и ноги уже стали подгибаться. Дотащился до горелого дуба, надо думаю отдохнуть. Сбросил я тушу с плеч и присел отдохнуть. Просидел минут двадцать, хотел нести козла дальше, да не тут-то было.
Не могу поднять на плечи всё. Я его и так и сяк, нет ничего не получается, выдохся видать, и все тут. Оттащил козла волоком от просеки метров на десять, засыпал его сухим листом и подался домой. Рассказал отцу, что мясо спрятал в лесу.
Отец собрался, взяли жердинку и веревку. Пошли в лес вдвоем, связали козлу ноги, продели жердинку, и вдвоем понесли домой. Освежевали, шкуру повесили на чердак, тушу разделали на части, внутренности закопали в яму. Мясо оказалось довольно-таки упитанное, даже на внутренней части было жира на палец толщины. Мясо это ели до Нового Года.
Небо из колодца
Осенью женился Иван Сметаненко и пригласил меня на свадьбу в качестве шафера.
Была такая должность при женихе /нынче это свидетель/. Свадьба была шумная, народ вообще в селах на Украине на свадьбы собирается со всего села. И у Ивана народу было полон двор.
Музыка играла, пелись свадебные песни, гости кричали:
- Горько, горь-ко-о!
И жених с невестой целовались. В окна со двора глазели на жениха с невестой дети во все глаза.
Пили самогонку, закусывали жареной свининой, пампушками с чесноком, пампушками с маком и другими деликатесами из украинской кухни - сало, колбасы и все такое прочее.
Потом под музыку танцевали, выйдя во двор. От выпитой самогонки я захмелел и пошел домой плохо ориентируясь в направлении.
Через леваду я перешел благополучно, забрался на гору возле ветряка уже кое-как, а после ветряка, вместо сельской улицы меня понесло куда-то в сторону, в поле.
Помню, что я продирался через какие-то кусты, перебирался через какие-то канавы, перелезал через какие-то колоды. Проснулся я под утро, но еще кругом была кромешная тьма.
Взопнулся на ноги и тут же стукнулся об какую-то стенку, повернулся, шагнул и опять стена. Начал припоминать где это я, куда попал.
Со всех четырех сторон стены, посмотрел вверх, а вверху сияют звезды большие, да ясные такие, что еще и подмигивают мне.
Пощупал пол на котором стоял, а под ногами трещит какой то мусор, то-ли бурьян, то-ли сучья какие-то, сразу не разобрал, но понял, что это не земля.
И тут только до моего хмельного сознания дошло, что я каким-то образом оказался в старом колодце.
Что же делать? Как отсюда выбираться? Вот это история!
Такие дела в селе на проходят бесследно.
Это судов, пересудов, да насмешек не обобраться. Засмеют, это точно, если узнают.
Аж в пот меня бросило, вспотел, весь мокрый от пота, несмотря, что на дворе заморозок.
Хватаясь за сруб, попробовал я выбраться из этой темницы, но сорвавшись раза два, сел отдохнуть. И тут мне под руку попался какой-то толстый обломок дерева.
Подергал я этот дрын - он шатается, не очень-то твердо лежит. Стал я его тянуть, он из мусора подается. И смутно представив, что это мне поможет освободиться, я удвоил свои усилия. Вытащил я эту слегу, поднял над головой и вижу, что он достал края этой ямы.
Ну, думаю, я сейчас выберусь из плена! Поставил я кусок деревяшки концами между одной и другой стенками колодца и по нему стал забираться. Сорвавшись раза два с этого дрына, я уселся на мусор под ногами. Кричать или не кричать о помощи, - думал я, устав от бесплодных усилий выбраться из заточения.
И вдруг на голову мне упало что-то такое непонятное. Оно обволокло всю голову и полезло по плечам. Ну, думаю, еще не хватало, чтобы меня укусил какой то гад, свалившийся, как и я в эту глубокую яму.
- Сынок,ты живой? - слышу голос отца.
Какими судьбами он узнал, что я очутился в беде, для меня это казалось непостижимо.
- Да живой я! - отвечаю
- Да только выбраться никак не могу!
- Давай вылезай по веревке, я на ней узлы навязал, ты, как по лестнице, по узлам постарайся выбраться, а веревку я удержу.
Выбрался я по веревке на свежий воздух, вздохнул и аж голова пошла, кругом. Пошли мы домой, оказалось совсем не далеко от дома, каких-нибудь метров 300-400.
Оказывается, соседская девушка Василинка пошла за мной следом и увидела, как я упал в колодец.
Зашла к нам и сообщила отцу где я, вот он и пришел с канатом на выручку.
Все очень просто объяснилось и никаких чудес тут не было и нет. Но если бы не Василинка, черт его знает, как бы я сумел выбраться из колодца.
Шли мы с батей, а уже на дворе почти совсем рассвело и на востоке алела утренняя розовая заря, предвещавшая хороший, солнечный день бабьего лета.
Костюмчик после того, как я отоспался, еле-еле отчистил. Так я его извозил, что смотреть на него было просто жалко. На следующий день на мне стали вырисовываться синяки разной окраски и я был совсем разноцветный. Под левым глазом выплыл огромный фонарь, на спине, на. ногах тоже вылезли синяки, как будто я где-то участвовал в жестокой драке и меня лупили кольями от забора..
Мартовским теплым вечером, возвращаясь домой с делянки лесом, на полпути до села мы услышали большой силы взрыв. Взрыв гранат мы слышали раньше, он нам казался слабее этого взрыва, и мы все определили, что это в деревне где-то у кого-то разорвался снаряд от артиллерийского орудия. Переглянулись мы и ускорили шаги, чтобы быстрее пройти оставшийся путь и узнать, что же произошло в нашем селе. Подойдя к нашей хате, я оставил мешок дома и побежал в глубь села, так как наши ничего не знали о случившемся. Пришлось пройти все село и только на той стороне узнали, где произошел взрыв.
Оказывается на самом краю села, на его южной стороне, в порядке новых усадеб, около хаты моей двоюродной сестры Анны Яковлевны Кулибаба, взорвался артиллерийский снаряд от трехдюймового орудия и убил двух ее сыновей - Николая 12 лет и Афанасия 10 лет. Куски тел мальчиков разбросало во все стороны. Люди видели, что они что-то затевают и никто не поинтересовался и не отобрал у них эту убийственную, страшную, смертельную игрушку. С группой соседних ребятишек Колька нашел на леваде артеллерийский снаряд и решил его взорвать.
Разожгли на леваде костер, положили снаряд. Костер прогорел, а снаряд не разорвался. Взяли снаряд и принесли его домой. Колька растопил печку. Матери дома не было и отобрать снаряд было некому. Вот он и засунул снаряд в печку. Печка прогорела, а снаряд опять не взорвался. Тогда вытащили они снаряд из печки и вынесли на улицу.
Взрыватель у снаряда был удален и в снаряде зияло отверстие. Колька нашел зуб от железной бороны и засунул его в отверстие от взрывателя. Принес топор. Все ребята со всего кутка - человек двенадцать, стоят и смотрят, что будет делать Микола.
- А ну разойдись на сто метров в сторону, а то сейчас снаряд взорвется!!! -крикнул Колька на пацанов.
Те как горох рассыпались, кто куда. Попадали в канаву и высунув из канавы головы, стали наблюдать, что же будет дальше. А дальше произошло вот что: Колька размахнулся топором и изо всей силы-мочи стукнул по зубу от бороны, засунутому в отверстие от взрывателя. Афанасик стоял рядом и Колька говорил ему:
- Ты брат, отойди в канаву сховайся! - то есть спрячься.
Тот покачал головой:
- Та нет, я не пойду!
Тогда Колька поплевал на. руки, размахнулся, и вторично стукнул топором по зубу… Ухнул взрыв, все окуталось дымом, пылью… И когда дым рассеялся, то ребята не увидели ни Кольки ни Афанасика.
Их взрывом разнесло на мелкие части, разбросало по огородам, в хате выбило стекла, вынесло двери, и на белой, глинянной стене осталось кровавое пятно в виде кровавого креста, от кого-то из братьев.
Я сел не пороге хаты без стекол, без дверей и стал поджидать хозяйку Кулибаба Анну Яковлевну. Пришла сестра уже потемну и заголосила не своим голосом:
- Сыночки мои, соколики, да что-ж вы меня бедную осиротили! Куда ж мне сиротиночке теперь без вас деваться! Как же я теперь без вас жить-то буду!
Причитала Анна, ползая на коленях вокруг собранных тел сыновей. Походили мы по огородам, пособирали что могли от ребячьих тел - где ногу, где руку. Головы и внутренности братьев мы так и не обнаружили. Положили в гробики и понесли на кладбище, похоронили со слезами.
Надо же было случиться такому нелепому делу.
Анна от горя завербовалась на Донбасс. Через несколько лет приехала из Донбасса, продала свою хату и все хозяйство и завербовалась на остров Шпицберген работать в шахтах. Через три года вернулась на большую землю.
Прожив в селе у отца одну неделю уехала в Грузию в город Батуми, и прожила там до глубокой старости, вдали от родного села всю оставшуюся жизнь. Заработав пенсию, приехала в Розумивку помирать на закате своих дней.
Бычок
Осенью были частые дожди, размесили все дорожки, тропинки. Ходить по грязи было очень трудно, засосет в грязь ногу и ее еле-еле вытащишь. Вот в такую погоду, взвалил я мешок пшеницы на плечи и пошел на ближайшую ветряную мельницу.
Ветер был сильный, крылья ветряка вертелись быстро, жернов вращался вкруговую и пшеница размалывалась быстро - мешок за мешком. Я смолол, набил туго горячей мукой свой мешок, завязал покрепче и пошел домой с мешком муки на загорбке. Выбирая травянистые тропинки, я огородами за селом весело вышагивал, напевая что-то себе под нос и не чувствуя никакой опасности. Вдруг кто-то как стукнет меня в спину.
От неожиданности я выпустил мешок из рук и он свалился со спины, но я не услышал, чтобы он упал на землю. Быстро оглянулся и увидел как мешок хлопнулся на шею двухгодовалому быку. Тот ошалел от такого удара мягким мешком и стоял с нагнутой головой и обнюхивал мешок.
Я на него крикнул:
- Гей, бисова скотина!
А он вместо того, чтобы бежать, снова нагнув голову стал ко мне подступаться, чтобы снова боднуть, но уж не лбом, а метил пырнуть куда-нибудь рогом. Ухватив его за рога, я с силой повернул ему голову и мой забияка брякнулся на бок. Воткнув ему рога в землю, я увидел поблизости обломок палки. Держа одной рукой бычка за рог, другой достал палку и торцом палки ткнул бычку в глаз.
Из глаза брызнула вода, бычок завертел хвостом, забил об землю ногами, замычал, и вырвался - ускакал прочь задрав хвост. Чей это был бычок я не имел представления, но, вероятно, после этого случая бычок уже никого не бодал.
Взвалив мешок на плечи пошел потихоньку домой время от времени оглядываясь назад. Больше никаких происшествий со мной не случилось и я благополучно пришел домой. Мама меня спрашивает:
- Где это ты сынок так мешок в грязи вывалял?
- Да, вот шел за огородами домой и какой-то бычок меня пырнул в спину рогами, ну мешок и свалился бычку на голову. Пришлось мне с бычком побороться.
На своем веку, живя в деревне, мне приходилось не раз сталкиваться с бодливыми животными, с бешеными собаками, агрессивными свиньями, драчливыми птицами.
Петушок
Мама очень любила водить кур и у нее куры были особенные - породистые.
Они неслись начиная с февраля до самого декабря. Были такие несушки, которые в два дня сносили три яйца. Причем два в скорлупе, а одно мягкое. Или несли двух-желтковые яички.
Как-то раз я кормил цыплят зерном и мне очень понравился молодой петушок - очень бойкий, красивого оперения. Красная шейка, коричневая грудка, зеленые крылышки и синий хвост. Он смело подходил ко мне и с ладони клевал зерно, залезал ко мне на колени и из миски склевывал зерно. Я ему специально припасал корочку хлеба.
Петушок мой подрастал и в росте перегнал намного своих сверстников. Мама любовалась этим петушком и говорила:
- Мы его оставим на племя!
Как-то раз я решил этому петушку показать его в зеркале. Вынес зеркало и позвав петуха к себе, присел и поставил зеркало перед ним. Петушок, увидев в зеркале свое отражение, принял боевую позу, нахохлился, нагнул голову книзу, стал клевать мусор по бокам. В это время я из-за зеркала ткнул его в грудь выставленным указательным пальцем.
Петушок взмахнул крыльями, подскочил выставив вперед ноги для удара. Эти сеансы повторялись несколько дней подряд. Пете эти занятия понравились и он ходил за мной, когда я занимался чем-нибудь во дворе. И каждый раз, когда я уходил, он вскакивал на ворота, и похлопав крыло об крыло издавал свое неизменное громкое "ку-ка-ре-ку".
За работой я забыл про эти занятия и Петя начал встречать маминых заказчиц и провожать, наскакивая на них и клюя за ноги и за юбки. Они голосили:
- Шо це у вас за злючий пивень, не дае пройты до вас. Як собака кидаеця та ще-й клюе!
Время шло, подошла осень, всех петушков по очереди мы отправили в суп, а этого мама оставила на племя, так как он был настоящим производителем породы "шантеклер".
Выправился петушок и ходил между курочек с большим красным гребнем, воинственно выхаживал в шпорах, как кавалерийский гвардейский офицер. Весной отбил у ястреба цыпленка.
А было так - клушка заорала благим матом, когда ястреб только что ухватил цыпленка. Петух ринулся на выручку - поднялся на крыло и стукнул сверху ястреба клювом, тот и выпустил из лап цыпленка. Наш Петя неусыпно следил за своим стадом. Мама радовалась, что у нас завелся такой воинственный и заботливый петух, даже ястреба не боится - не то что другие трусы.
А Петя обходил обходом свои владения и немедленно вступал в бой с нарушителями, соседскими петухами. Бил их нещадно и возвещая победу орал каждый раз свое неизменное "Ку-ка-ре-ку-у-у!"
Лисы
Как только мы перебрались в свою хату и обосновались основательно, я стал просить у мамы чтобы она купила мне ружье. Отец был против, он говорил:
- Рыба да зайци, выведут у старци! - то есть в нищие.
Мимо нашего дома, часто зимой ходил в лес охотник по прозвищу дед Лысый. Туда - в лес уходил только с ружьем, а из лесу нес обязательно зайца через плечо, привязанного ремешком за лалки.
С ним я быстро познакомился и ходил к нему смотреть, как он обрабатывает убитые тушки зайцев, лисиц, куниц и других зверушек.
После снятия - освежевки тушек, шкурки он растягивал на рогульки - правилки, и высушив сдавал их в охотсоюз. Там ему за сданные шкурки платили деньги и отпускали порох, дробь, пистоны, пыжи.
Дед Лысый жил вдвоем со своей женой и они коротали зиму и лето вместе, делили пополам радости и горе. Летом они копались на своем огородном участке, а зимой дед промышлял то охотой, то плел корзины на продажу, возил свои изделия на базар, вот так и жил человек.
Ездил он на жительство в Сибирь, аж в Тургайские степи и рассказывал какое там житье-бытье. Зверя, птицы много. На озерах птица так кишмя кишит, утка как поднимется на крыло,так собираются такие стаи, что солнце закрывают. В озерах много рыбы карася. В камышах водится дикий гусь. Много гуся. Когда он рассказывал, я слушал его повествования, не сводя с него глаз и раскрыв рот.
Однажды показал он мне лёгонькую двухстволку шомполку, показал как надо ее заряжать. Зарядил и мы вышли с ним во двор, он повесил на сарай лист белой бумаги, отмерял сорок шагов и велел мне выстрелить в цель.
Я выстрелил и мы посмотрели пробоины, оказалось, что ружье имеет очень хорошую кучность и убойность. Дробины глубоко засели в доску и очень часто пробили белую бумагу. Дед и говорит мне:
- Вот если бы найти какого-нибудь покупателя, я бы его продал!
- А сколько вы возьмете за это ружье? - спросил я деда Лысого.
Он говорит:
- Та если бы кто дал за него мешок пшеницы, то я бы его и отдал.
Намотал это я себе на память и рассказал маме. Она мне еще давно обещала, что когда мне будет 15 лет, она мне поможет купить ружье. И вот, после всего, что произошло в нашей жизни, она мне не отказала. Дала мешок пшеницы говоря:
- Вот и отнеси деду!
Я не долго думая, мигом насыпал мешок, завязал покрепче, взвалил на плечо и овражком пошагал к деду Лысому. Принес мешок, поставил в сенцах, зашел в хату весь потный, красный.
- Уф! Вот принес вам мешок пшеницы! Давайте ружье!
Дед вышел в сенцы, осмотрел плату:
- Ничего, добрая пшеница! Теперь нам с бабою будет из чего пироги да вареники варить!
Достает ружье и отдает мне в руки.
- Ружье без припасу не ружье! Давайте мне на первое время припасу!
- 3а припас нужна особая плата! Вот если отдашь мне свою шапку, то я дам и припасу! - говорит дед.
А шапка у меня действительно была очень красивая и теплая папаха. Верх был из какого-то красного зверька, а подкладка ватная на саржевой материи и прострочена как покупная.
Дома у меня была старенькая шапчонка типа финки с козырьком и откидными ушами, верх из коричневой кожи, в ней тоже еще можно было ходить. Снял я шапку и сунул в руки деду:
- Нате шапку, давайте пороху и пистонов и дроби!
Тут дед засуетился, достал сундучок из под кровати, открыл его, вынул банку пороху, отсыпал пистонов и дроби в отдельные тряпочки и дал еще мерочку, сделанную из латунного патрона.
- Вот тебе мерка под порох и дробь, пыжи делай из пакли, из ваты, бумаги или из старых валенок!
На дворе зима, снегу навалило по колено, но морозец не большой. Взял я свою фузею, рассовал по карманам припас и двинул той же дорогой домой, что-б никто не видел, как я несу домой ружье от деда Лысого.
Пришел домой, сделал шомпол, зарядил оба ствола и отправился на охоту на опушку леса. Проходя мимо тернового куста увидел черную точку, ну думаю, это же заяц выглядывает из снега. Навел ружье по направлению этой точки, нажал на гашетку, прозвучал выстрел и действительно заяц выскочил и поскакал в лес. Я пошел по следам. А по следу капельки крови, значит заяц ранен и далеко не убежит. Прошел метров триста - вот он голубчик!
Бабахнул еще раз в зайца, вскочившего с лежки, а он дальше поковылял и задняя нога у него болтается. Очевидно вторым выстрелом перебило дробиной ему ногу. Зарядов я с собой не взял, пошел домой заряжать ружье. Зарядил и взял в запас еще четыре заряда. Ходил я за этим зайцем до самого вечера и добил его уже последним зарядом. Принес домой, снял шкурку, а она вся как решето избита дробью и никуда не годится - брак. Дробь сидит под шкурой, задняя нога перебита, держится на сухожилке, глаз выбит от первого выстрела. Загнал я в этого зайца восемь зарядов.
Мама тушку разделала, сварила суп с зайчатиной, а задние ножки решила поджарить на завтрашний день. Суп оказался вкусный, а жаркое с картошкой еще вкуснее.
И решил я убить лисицу маме на воротник. Сдохла у нас курица, эту курицу я обжарил на костре, привязал к длинной палке. И на лыжах обволок ее по лесу и по полю три километра вокруг нашей хаты и привязал ее на суку дуба за нашей хатой.
Прорыл в соломенной стрехе дырку, обвязал лату мягкой тряпкой, зарядил ружье крупной дробью и положил ружье у бойницы.
Ночью залез на чердак, заглянул в бойницу - никого нет. Ночь лунная, звездная, тишина такая, что даже слышно, как бьется у меня сердце в груди. Я не успел сообразить, как-будто мне показалось, я даже своим глазам не поверил, что на снегу под горой промелькнула какая-то тень. Взял ружье в руки и взвел один курок и жду.
Опять тень промелькнула, только уже в другую сторону. Приглядывался, приглядывался - никого не вижу, что за наваждение. И опять меня взяло сомнение, что мне наверное показалось. Вдруг из-за дубка выплыла лиса! Постояла, повертела головой в разные стороны и как прыгнет за курицей! Ухватила. зубами за голову и оторвала - только голова захрустела и вмиг она ее проглотила.
Приготовилась она еще раз прыгнуть, тут я ее и подстрелил. Скатилась она в канаву и замолкла.
Слез я с чердака и занес ее в сенцы. Оказался здоровенный лис самец крестовник с черными ушами.
Ободрал я шкурку с этого лиса, натянул на правилку, получилась здоровенная шкура из которой маме вышел отличный воротник - богатейшая вещь на долгие годы.
За эту зиму мы с отцом таким способом добыли двадцать две лисы и одного волка. Вместо курицы на это место клали дохлых телят, ягнят и даже один раз я приволок со скотомогильника половину туши лошади.
Лисы шли на приваду, как мухи на мед. Даже драки устраивали из-за лакомого куска.
В этом году я съездил в Каменку, вступил в члены общества охотников, получил билет, сдал шкуры зайцев и лис.
Набрал пороху, дроби, пистонов, пыжей, так что припасом был обеспечен на весь сезон. Один раз попалась лиса темной-темной окраски и оценили эту шкурку на приемном пункте в три раза дороже обычных рыжих лисиц.
Попадались огневки, крестовки, сивопушки, рыжие и красные лисицы. Один раз подраненная лисица ушла километров за восемь и спряталась в норе. Мы ее нашли по кровавому следу. Прокопали траншею и достали.
Волчок
Этого щенка мы взяли у Поликарпа Голынского в двухмесячном возрасте.
Принес я домой этого карапуза, сделал ему будку, подостлал ему подстилку из сухой соломы и кормил его супом, кашей, которую сдабривал молоком, подмешивал в корм сырое яйцо.
И мой щенок рос не по дням, а по часам. Назвал я этого щенка - Волчок - за серую окраску шерсти и пушистый хвост. Волчок оказался очень смышленым щенком, отзывался на имя, давал лапу, по команде "служи", стоял как столбик на задних лапах с согнутыми передними лапками, приносил и отдавал брошенную палку исполнял команду "сидеть".
За лето Волчок здорово подрос и к осени превратился в большущего пса с острыми белыми зубами и густой, длинной шерстью.
На ночь я его отпускал с цепи и он свободно бегал по двору, выбегал в лес и возвращался во двор.
Всегда подавал голос, если кто приходил к нам. Однажды на рассвете майского дня он поднял такой лай, что я проснувшись выглянул в окно, желая знать - на кого это он так остервенело лает. Лай был необыкновенный. Волчек никогда еще так не лаял. Казалось, что за ним кто-то гоняется, а затем, что он кого-то выгоняет со двора и бежит огромными прыжками, вот-вот кого-то хочет ухватить и разорвать.
Время было летнее, на огороде картошка уже выросла по колено и зеленела от утренней росы. И вижу я, что из под мостика выскочила лисица и гонится за Волчком, а тот убежал во двор и лает так, как-будто кричит: "выручайте, выручайте!"
Я выскочил во двор, схватил толстую, длинную палку и встал возле ворот, готовый в любую минуту ударить лису, если она проскочит во двор между жердями ворот.
Вот она опять бросилась на Волчка, он от нее, пролез через жерди ворот во двор, лиса за ним тоже проскочила, тут я ее поперек хребта и припечатал, перебил ей позвоночник. Лиса упала, потом хотела вскочить, но только взопнулась на передние ноги, а задние волокутся без движения.
Раскрыла красную пасть на меня и залаяла по лисьи хрипло: "Ха-ха-ха!"
Я второй раз стукнул ее по голове, она окачурилась, затихла.
Посмотрел я на нее - это оказался лис с облезлым хвостом и на 80% кожа без волосяного покрова в струпьях серого цвета. Этот лис заболел скорбутом и от страшного зуда не знал куда деваться и намеренно прибежал в село искать своей смерти.
Подхватил я его на вилы, отнес к мостику , вырыл лопатой яму, сбросил несчастную тварину в яму и забросал землей.
Сельских бродячих собак Волчок трепал как сусликов и они боялись его, обходили наш двор стороной.
На нашем кутке жил Артем Биденко. Он тоже занимался охотой и часто вечерами уходил в лес на засидку и возвращался домой поздно и всегда пустой.
То ли ему в охоте не везло, то ли он охотник бал аховый, но тем не менее Волчок его не любил и каждый раз провожал его громким лаем через всю долину до самого села. И вот один раз, осенью, по заморозку этот Артем со злости выстрелил в Волчка, очевидно, чтобы его попугать.
Волчок завизжал благим криком, ринулся домой и затих. Утром я вышел, а Волчка что-то не слышно. Стал его искать, а он лежит в будке и не двигается. Откинул лапы и стонет. Вытащил я его из будки, стал осматривать и нашел три дырки.
Две в задней ноге и одна в боку в районе легких. Взял я ножницы, обстриг шерсть кругом и вытащил дробины нарубленные из гвоздей. У Волчка шерсть и подшерсток были такие густые, что дробины с шерстью воткнулись под кожу как клепки. Помазал я раны йодом и через три недели раны заросли и Волчок по прежнему стал нести сторожевую службу и из двора на дорогу выходить не стал.
Из будки я его переселил в сенцы, устроив ему ложе из мешка набитого сеном. У этого пса был удивительно тонкий слух - он слышал из сеней все, что происходило на улице и оповещал меня, царапая в комнату в дверь, что на приваду пришла лисица.
Я вставал, одевался, тихонько залезал на чердак, выглядывал в бойницу и действительно на приваде стояла лиса и грызла мерзлое мясо, с хрустом отрывая куски от тушки.
И все-так Волчка не обошла болезнь водобоязни - бешенство. Весной Волчек стал какой то грустный, ходил с опущенным хвостом и взгляд у него был очень мутный. Пришлось хорошего пса убить и закопать.
Неудачный выстрел
Весной, зарядив свою двухстволку и взяв в запас несколько зарядов, я с Поликарпом пошел на бондарский став - пруд, посмотреть не прилетают ли перелетные птицы.
Оказалось, что посреди озера, сидит стайка диких перелетных уток с белыми бочками из породы гоголей. Раз утки сидят, нужно к ним подползти так, чтобы они не заметили охотника.
Поликарп пошел лесной стороной, скрываясь за кустами, а я стал ползком пробираться к деревьям, которыми был обсажен бондарский пруд. Подползал я по талому снегу, который еще не успел окончательно растаять и ни к чему мне, что в стволы может попасть снег, грязь. Могут они образовать пробку и заткнуть конец ствола. Вот этого я не знал, но так оно и получилось.
Это очень опасно для охотника и может обернуться большой бедой. Ружье у меня было ветхое, в стволах от ржавчины были маленькие отверстия и центральная планка, соединяющая оба ствола была запаяна оловом вместо латунного припоя.
Не имея достаточной охотничьей практики, я не очень обращал на эти недостатки внимания и чуть не поплатился за это своей жизнью.
Поликарп выстрелил, утки поднялись на крыло и стали кругом летать над водой вдоль пруда, туда и обратно. Выждал я момент, когда утки пролетят ближе к моему берегу, встал и, наведя стволы на стайку, нажал гашетку правого ствола.
Громыхнул выстрел, перед глазами у меня одновременно сверкнул огонь и я наверное свалился, но как это произошло я ничего не почувствовал. Как будто провалился в кромешную мглу-черноту. Сколько я пролежал не помню и когда очнулся, то надо мной стоял Поликарп и еще несколько парней, прибежавших из поселка.
Поднимают меня, что-то говорят, а я вижу как они раскрывают рты, но абсолютно ничего не слышу. В голове стоит звон и боль ужасная. Пощупал я голову, а шапки на голове нет и на голове наливается шишка, величиной с гусиное яйцо. Правая рука вся в занозах и кровоточит. У ружья правый ствол развернут, как рваный коржик, планка скручена в спираль, от ложа остались одни щепки, хвостовика совсем нет.
Сел я, вытащил занозы из руки, оторвал подол от рубашки и перевязал руку. Шапку мне принесли ребята - она лежала в стороне, шагах в десяти от происшествия и в ней лежал хвостовик. Собрал я эти щепки, остатки от ружья, связал бечевкой, которая была в кармане полушубка и пошел шатаясь к себе домой.
Дома отец с матерью осмотрели меня, поохали, поахали, руку йодом смазали, что-то говорили, на пальцах показывали, а я только головой мотал из стороны в сторону, так как абсолютно ничего не слышал.
Две недели я был глухой, как пробка и очень сокрушался, что эта глухота останется на всю жизнь. Но потом звуки начали постепенно пробиваться, и к концу второй недели слух ко мне вернулся окончательно.
Ружья нет, ну и черт с ним, плевал я на эту охоту. Без нее человеку можно обойтись, ведь живут же люди без этого занятия.
Динка и новое ружье
Поликарп подарил мне щенка от своей охотничьей собаки породы польской выжловки.
Щенок был рыжий с белыми и черными крапинами, вислоухий, с любопытным взглядом.
Это была самочка двухмесячного возраста. Жила она у меня в хате на подстилке из разного тряпья, собранного в мягкий коврик. Щенка мы назвали Динкой.
Сделал я ей игрушку из липовой чурочки и обшил куском старой овчины, это чтобы она не грызла обувь и другие вещи, а то ведь щенки, когда у них начинают расти зубы, десны у них чешутся и в это время береги кожаные вещи, а то обязательно погрызут.
К шести-месячному возрасту Динка превратилась в умную, понятливую собачонку, и я принялся ее натаскивать на заячью лапу. Уж очень мне хотелось чтобы Динка, оформилась в хорошую, гончую собаку, помощницу охотника. Брал я ее с собой в лес на прогулки, искал лежки зайцев и смотрел как Динка реагировала на запахи. Первое время Динка вертелась у меня под ногами и не отходила от меня, делала вокруг меня пробежки, обнюхивала старый, прелый лист, и всегда возвращалась к моим ногам. Вот так собака росла, росла и превратилась в красивую, умную и послушную охотничью гончую, с хорошим тонким слухом и нюхом.
Помощник есть, а у хозяина ружья то и нет.
И тут подвернулся случай - прослышал я, что в соседнем селе Николаевке, которая находилась от Розумивки в двух километрах, один дед продает ружье центрального боя. То есть оно заряжается патронами.
Пошел я в Николаевку, взяв с собой 40 рублей, нашел этого деда Гаркушу. Он оказался однорукий инвалид. Захожу к нему в хату и спрашиваю:
- Слышал, что вы ружье продаете. Можно посмотреть, что за ружье?
- Да,продаю! -отвечает дед и достает ружье, двухстволку 14 калибра, бельгийской работы, стволы витые, замок открывается снизу рычагом, курки на месте, бойки видать самодельные и нет экстратора для съема патронов.
Посмотрел я на него, открыл, заглянул внутрь, стволы грязные, не чищеные, видать хозяин не охотник. Спрашиваю:
- Сколько стоит это старье?
- Да если дашь тридцать рублей, я и отдам со всем припасом.
Достает патронташ с патронами - 12 штук, калибровку и еще банку пороху бездымного и картечи в мешочке с полкило.
Достаю ему 30 рублей, вручил деньги, взял этот старинный «Лефаш» и пошагал прямиком домой. Принес я ружье, почистил стволы, зарядил два патрона четвертым номером дроби и пошел проверять кучность боя. Повесил на стволах дубов две мишени из газеты, отмерил 50 шагов и выстрелил. Посмотрел кучность - она оказалась можно сказать прямо-таки хорошая.
Охотничий сезон еще не начинался, и я, почистив стволы, положил ружье до начала охоты. Охота обычно разрешалась в начале августа, и я пошел утречком на пруд в верхнюю его часть заросшую камышами.
Присев за ракитовым кустом, стал прислушиваться, что творится в камышах. Слышно покрякивание дикой утки. Ага, тут есть выводок дикарей. Раннее утро, еще солнце не вставало, в селе еще нигде ни скрипа, ни стука, а я уже притаился за кустиком и жду, когда выплывут на прогалину в камышах утки.
Вот старуха, серая широко-носка максун, выплыла на проталину, оглянулась и покрякав стала перебирать ряску и за ней следом сюда же выплыло двенадцать молодых, здоровых утят и рассыпались по всей проталине. Выждав,когда сплывутся несколько штук, выстрелил из правого ствола.
Утки вспорхнули и улетели, а на воде осталось четыре штуки. Пришлось раздеваться и искупаться.
Достал из теплой воды, заросшей камышом и куширом этих утят, весом по килограмму.
Ополоснувшись от приставших водорослей, я оделся и пошел через гору домой.
Вкусный обед мама сварила со свежей утятиной, отец тоже нахваливал это блюдо, обгладывая утиное мясо на косточках от ножек.
Из этого ружья на засидке я убил косулю - козла. В сентябре месяце еще до свету я пошел в лес на засидку, на выбранное заранее место у тропы, по которой проходили дикие козы косули. Место было выбрано очень удачное. С одной стороны стоял столетний лес, а с другой стороны делянки вырубленного леса трехлетнего возраста.
Со стороны старого леса росли три дуба - брата от одного корня, и я удобно разместился с хорошим обзором вокруг. Если козы пойдут, то мне с любой стороны будет видно. Наступила такая темная ночь, что ничего не видно, хоть глаза выколи. А я, устроившись поудобнее, жду затаив дыхание.
Патроны у меня в обоих стволах заряжены картечью и курки взведены. Просидел я не более часа, и слышу как ко мне подходит кто-то. На небосклоне кто-то нарисовался.
Разглядел - рогатая голова косули самца. Прицелился я пониже головы на полметра и нажал гашетку.
Грянул выстрел и все стихло. Подбежал я к предполагаемому месту, а там никого нет. Неужели промазал! Не может быть! 3атих я и прислушиваюсь...
Вот в метрах десяти послышался шорох, я туда - лежит мой козел за кустами, он их перемахнул в последнем прыжке, затих и не шевелится.
Спустил я второй курок, одел ружье через плечо, рванул козла за спину, поправил поудобнее и потащил по направлению к дому. А он чертяка еще теплый и греет мне шею. Выправился на прямую просеку и топаю с такой ношей.
Половину пути прошел, вспотел, весь мокрый и ноги уже стали подгибаться. Дотащился до горелого дуба, надо думаю отдохнуть. Сбросил я тушу с плеч и присел отдохнуть. Просидел минут двадцать, хотел нести козла дальше, да не тут-то было.
Не могу поднять на плечи всё. Я его и так и сяк, нет ничего не получается, выдохся видать, и все тут. Оттащил козла волоком от просеки метров на десять, засыпал его сухим листом и подался домой. Рассказал отцу, что мясо спрятал в лесу.
Отец собрался, взяли жердинку и веревку. Пошли в лес вдвоем, связали козлу ноги, продели жердинку, и вдвоем понесли домой. Освежевали, шкуру повесили на чердак, тушу разделали на части, внутренности закопали в яму. Мясо оказалось довольно-таки упитанное, даже на внутренней части было жира на палец толщины. Мясо это ели до Нового Года.
Небо из колодца
Осенью женился Иван Сметаненко и пригласил меня на свадьбу в качестве шафера.
Была такая должность при женихе /нынче это свидетель/. Свадьба была шумная, народ вообще в селах на Украине на свадьбы собирается со всего села. И у Ивана народу было полон двор.
Музыка играла, пелись свадебные песни, гости кричали:
- Горько, горь-ко-о!
И жених с невестой целовались. В окна со двора глазели на жениха с невестой дети во все глаза.
Пили самогонку, закусывали жареной свининой, пампушками с чесноком, пампушками с маком и другими деликатесами из украинской кухни - сало, колбасы и все такое прочее.
Потом под музыку танцевали, выйдя во двор. От выпитой самогонки я захмелел и пошел домой плохо ориентируясь в направлении.
Через леваду я перешел благополучно, забрался на гору возле ветряка уже кое-как, а после ветряка, вместо сельской улицы меня понесло куда-то в сторону, в поле.
Помню, что я продирался через какие-то кусты, перебирался через какие-то канавы, перелезал через какие-то колоды. Проснулся я под утро, но еще кругом была кромешная тьма.
Взопнулся на ноги и тут же стукнулся об какую-то стенку, повернулся, шагнул и опять стена. Начал припоминать где это я, куда попал.
Со всех четырех сторон стены, посмотрел вверх, а вверху сияют звезды большие, да ясные такие, что еще и подмигивают мне.
Пощупал пол на котором стоял, а под ногами трещит какой то мусор, то-ли бурьян, то-ли сучья какие-то, сразу не разобрал, но понял, что это не земля.
И тут только до моего хмельного сознания дошло, что я каким-то образом оказался в старом колодце.
Что же делать? Как отсюда выбираться? Вот это история!
Такие дела в селе на проходят бесследно.
Это судов, пересудов, да насмешек не обобраться. Засмеют, это точно, если узнают.
Аж в пот меня бросило, вспотел, весь мокрый от пота, несмотря, что на дворе заморозок.
Хватаясь за сруб, попробовал я выбраться из этой темницы, но сорвавшись раза два, сел отдохнуть. И тут мне под руку попался какой-то толстый обломок дерева.
Подергал я этот дрын - он шатается, не очень-то твердо лежит. Стал я его тянуть, он из мусора подается. И смутно представив, что это мне поможет освободиться, я удвоил свои усилия. Вытащил я эту слегу, поднял над головой и вижу, что он достал края этой ямы.
Ну, думаю, я сейчас выберусь из плена! Поставил я кусок деревяшки концами между одной и другой стенками колодца и по нему стал забираться. Сорвавшись раза два с этого дрына, я уселся на мусор под ногами. Кричать или не кричать о помощи, - думал я, устав от бесплодных усилий выбраться из заточения.
И вдруг на голову мне упало что-то такое непонятное. Оно обволокло всю голову и полезло по плечам. Ну, думаю, еще не хватало, чтобы меня укусил какой то гад, свалившийся, как и я в эту глубокую яму.
- Сынок,ты живой? - слышу голос отца.
Какими судьбами он узнал, что я очутился в беде, для меня это казалось непостижимо.
- Да живой я! - отвечаю
- Да только выбраться никак не могу!
- Давай вылезай по веревке, я на ней узлы навязал, ты, как по лестнице, по узлам постарайся выбраться, а веревку я удержу.
Выбрался я по веревке на свежий воздух, вздохнул и аж голова пошла, кругом. Пошли мы домой, оказалось совсем не далеко от дома, каких-нибудь метров 300-400.
Оказывается, соседская девушка Василинка пошла за мной следом и увидела, как я упал в колодец.
Зашла к нам и сообщила отцу где я, вот он и пришел с канатом на выручку.
Все очень просто объяснилось и никаких чудес тут не было и нет. Но если бы не Василинка, черт его знает, как бы я сумел выбраться из колодца.
Шли мы с батей, а уже на дворе почти совсем рассвело и на востоке алела утренняя розовая заря, предвещавшая хороший, солнечный день бабьего лета.
Костюмчик после того, как я отоспался, еле-еле отчистил. Так я его извозил, что смотреть на него было просто жалко. На следующий день на мне стали вырисовываться синяки разной окраски и я был совсем разноцветный. Под левым глазом выплыл огромный фонарь, на спине, на. ногах тоже вылезли синяки, как будто я где-то участвовал в жестокой драке и меня лупили кольями от забора..