ППКС
Юрий Михайлович - это такой позднесоветский завбазой.
А у Владимира Владимировича представления о прекрасном больше связаны с офицерской увольнительной.
Ну а Дмитрий Анатольевич - он вообще менеджер.
Собянин - человек, которому не свойственно чувство прекрасного.
Надо понимать, что Юрий Михайлович был фигурой совершенно исключительной, он искренне любил архитектуру, он был фанат. Если в начале у него была какая-то идеологическая программа, то потом это перешло на уровень личных пристрастий.
По структуре общения это была клиентелла: вот мой друг, я даю ему работу. Он относился к друзьям ак же, как и Владимир Владимирович, разницы особой нет. Тем друзьям, которые способны к коммерции, он дает возможность развивать коммерцию, тем, которые не способны, дает в правление менеджеров, которые им помогают, просто в списке друзей Юрия Михайловича много художников и архитекторов, а у Владимира Владимировича все какие-то дзюдоисты, гебисты, аферисты, юристы. Художников нет. Как и у Медведева, собственно.
- У Медведева есть рок-музыканты.
Это связано с поколенческими делами, Юрий Михайлович - это такой позднесоветский завбазой.
- Которому приносили билеты в театр - иногда даже на Таганке - а он за это отпускал без очереди машину рубероида.
Он любил театр, это часть московского престижа тогда была - попасть в театр. Опять же, убожество советской среды провоцировало внимание к искусству. На кухне - чеканка грузинская. В спальне - картина, изображающая прекрасную девушку. Чеканка разрослась до Церетели, прекрасная девушка - до Шилова, Глазунова. А у Владимира Владимировича представления о прекрасном больше связаны с офицерской увольнительной. Оттяг, друзья, тачки, природа.Искусство с собой в поход не берут, туда можно взять магнитофон, там «Машина Времени» поет, новый поворот, все такое. Кобзона с собой в поход ведь не возьмешь, если он там запоет - ну, он же не так поет, как все другие, он всем только испортит песню, дурак, ему же нельзя подпевать. Другое дело - рок, чтобы все орали, отлично, чувство единения. Ну а Дмитрий Анатольевич - он вообще менеджер. Как у Пруткова: «Камергер редко любуется природой» - топ-менеджер редко наслаждается искусством. У нас только Сурков один такой, у которого интересы в этом направлении почему-то образовались. А топ-менеджер должен любить вещи, которые повышают производительность его труда в глазах начальства. Новый компьютер, новый телефон - интенсивнее работаем, стараемся. И вот с уходом Юрия Михайловича это горячее, может быть, сокрушающее чувство любви к архитектуре, оно просто уйдет. Собянин - человек, которому не свойственно чувство прекрасного. Все решения, которые он принимает - технологические, характерно его заявление о том, что давайте мы не будем делать красивое метро. Юрий Михайлович просто не мог себе этого позволить: как, а красота-то где? А этому лишь бы поезда ездили. Что дальше будет происходить, более-менее понятно, если это соединить с экологической доктриной, с тем, что здание должно быть незаметным и не выделяться. На уровне основного строительства архитектура будет совсем нехудожественная. Есть государственные стройки, которые представляют собой большие понты про великую страну, но они не касаются Москвы.
В Москве программа в основном связана с тем, чтобы оздоровить среду в транспортном и экологическом отношении.
Какой-то эстетический критерий должен образоваться уже в чисто коммерческой области.
Ревзин прав, да via ar_chitect
А у Владимира Владимировича представления о прекрасном больше связаны с офицерской увольнительной.
Ну а Дмитрий Анатольевич - он вообще менеджер.
Собянин - человек, которому не свойственно чувство прекрасного.
Надо понимать, что Юрий Михайлович был фигурой совершенно исключительной, он искренне любил архитектуру, он был фанат. Если в начале у него была какая-то идеологическая программа, то потом это перешло на уровень личных пристрастий.
По структуре общения это была клиентелла: вот мой друг, я даю ему работу. Он относился к друзьям ак же, как и Владимир Владимирович, разницы особой нет. Тем друзьям, которые способны к коммерции, он дает возможность развивать коммерцию, тем, которые не способны, дает в правление менеджеров, которые им помогают, просто в списке друзей Юрия Михайловича много художников и архитекторов, а у Владимира Владимировича все какие-то дзюдоисты, гебисты, аферисты, юристы. Художников нет. Как и у Медведева, собственно.
- У Медведева есть рок-музыканты.
Это связано с поколенческими делами, Юрий Михайлович - это такой позднесоветский завбазой.
- Которому приносили билеты в театр - иногда даже на Таганке - а он за это отпускал без очереди машину рубероида.
Он любил театр, это часть московского престижа тогда была - попасть в театр. Опять же, убожество советской среды провоцировало внимание к искусству. На кухне - чеканка грузинская. В спальне - картина, изображающая прекрасную девушку. Чеканка разрослась до Церетели, прекрасная девушка - до Шилова, Глазунова. А у Владимира Владимировича представления о прекрасном больше связаны с офицерской увольнительной. Оттяг, друзья, тачки, природа.Искусство с собой в поход не берут, туда можно взять магнитофон, там «Машина Времени» поет, новый поворот, все такое. Кобзона с собой в поход ведь не возьмешь, если он там запоет - ну, он же не так поет, как все другие, он всем только испортит песню, дурак, ему же нельзя подпевать. Другое дело - рок, чтобы все орали, отлично, чувство единения. Ну а Дмитрий Анатольевич - он вообще менеджер. Как у Пруткова: «Камергер редко любуется природой» - топ-менеджер редко наслаждается искусством. У нас только Сурков один такой, у которого интересы в этом направлении почему-то образовались. А топ-менеджер должен любить вещи, которые повышают производительность его труда в глазах начальства. Новый компьютер, новый телефон - интенсивнее работаем, стараемся. И вот с уходом Юрия Михайловича это горячее, может быть, сокрушающее чувство любви к архитектуре, оно просто уйдет. Собянин - человек, которому не свойственно чувство прекрасного. Все решения, которые он принимает - технологические, характерно его заявление о том, что давайте мы не будем делать красивое метро. Юрий Михайлович просто не мог себе этого позволить: как, а красота-то где? А этому лишь бы поезда ездили. Что дальше будет происходить, более-менее понятно, если это соединить с экологической доктриной, с тем, что здание должно быть незаметным и не выделяться. На уровне основного строительства архитектура будет совсем нехудожественная. Есть государственные стройки, которые представляют собой большие понты про великую страну, но они не касаются Москвы.
В Москве программа в основном связана с тем, чтобы оздоровить среду в транспортном и экологическом отношении.
Какой-то эстетический критерий должен образоваться уже в чисто коммерческой области.
Ревзин прав, да via ar_chitect