Неплохо о русской классике
" Луна и палец. Как читать классическую литературу?"
Школа выжгла у советских детей всё удовольствие от чтения классики. Вряд ли кто-то отнёсся к "Войне и миру" или "Преступлению и наказанию" лучше, чем безразлично - скорее, дебильные темы школьных сочинений прививали детям ненависть и нежелание читать.
"Та же проблема с «Шинелью». В школе вам расскажут про важнейшую идею «маленького человека», «социальную сатиру», «сострадание» и вообще «все мы вышли из гоголевской шинели» ©. Мозги детей так старательно фаршируют «историческими/социальными контекстами» и «литературным процессом», что в итоге от них ускользает самое главное: удовольствие."
Всем нравилась только "Мастер и Маргарита" - да и то, неясные главы о Понтии Пилате большинство школьников пролистывали. Но ирония и мракобесие кота Бегемота гораздо интереснее, чем бесконечное небо Аустерлица.
Про "Шинель" я, тем временем, не соглашусь - описания смертельных мук Башмачкина, на мой взгляд, ни капли не смешные, а выражение "беспрестанно чудилось" у Гоголя повторяется беспрестанно часто. Или мне почудилось?
Рассказ этот скучный и бессмысленный. Чувак накопил на шинель, её украли, и он от этого помер. Ну ахуеть теперь! О нет, постойте, это же проблема маленького человека в России! Мы все из неё выросли!
"На самом деле именно так в первый раз надо читать классическую литературу: так, словно книга только что из типографии, словно еще не существует огромного корпуса сопутствующих текстов, толкований, диссертаций, анекдотов, домыслов и прочих зеленых очков Филологического Изумрудного Города."
С этим соглашусь. Лучший способ отбить интерес к литературе - заставить писать о книгах сочинения на заданную тему. Почему книги нельзя просто читать? Для меня это загадка.
"Писатель и критик соотносятся так же, как астроном и астролог. Казалось бы, и то и другое про звезды, но - там где автор фиксирует сверхновую, толкователь часто видит нечто, напоминающее скорее гороскоп"
Совершенно верно. Не надо додумывать за писателя. Мы не знаем, что он пил, когда писал о лиловом платье Анны Карениной. Может, ему в тот день баклажаны к столу подали.
Школа выжгла у советских детей всё удовольствие от чтения классики. Вряд ли кто-то отнёсся к "Войне и миру" или "Преступлению и наказанию" лучше, чем безразлично - скорее, дебильные темы школьных сочинений прививали детям ненависть и нежелание читать.
"Та же проблема с «Шинелью». В школе вам расскажут про важнейшую идею «маленького человека», «социальную сатиру», «сострадание» и вообще «все мы вышли из гоголевской шинели» ©. Мозги детей так старательно фаршируют «историческими/социальными контекстами» и «литературным процессом», что в итоге от них ускользает самое главное: удовольствие."
Всем нравилась только "Мастер и Маргарита" - да и то, неясные главы о Понтии Пилате большинство школьников пролистывали. Но ирония и мракобесие кота Бегемота гораздо интереснее, чем бесконечное небо Аустерлица.
Про "Шинель" я, тем временем, не соглашусь - описания смертельных мук Башмачкина, на мой взгляд, ни капли не смешные, а выражение "беспрестанно чудилось" у Гоголя повторяется беспрестанно часто. Или мне почудилось?
Рассказ этот скучный и бессмысленный. Чувак накопил на шинель, её украли, и он от этого помер. Ну ахуеть теперь! О нет, постойте, это же проблема маленького человека в России! Мы все из неё выросли!
"На самом деле именно так в первый раз надо читать классическую литературу: так, словно книга только что из типографии, словно еще не существует огромного корпуса сопутствующих текстов, толкований, диссертаций, анекдотов, домыслов и прочих зеленых очков Филологического Изумрудного Города."
С этим соглашусь. Лучший способ отбить интерес к литературе - заставить писать о книгах сочинения на заданную тему. Почему книги нельзя просто читать? Для меня это загадка.
"Писатель и критик соотносятся так же, как астроном и астролог. Казалось бы, и то и другое про звезды, но - там где автор фиксирует сверхновую, толкователь часто видит нечто, напоминающее скорее гороскоп"
Совершенно верно. Не надо додумывать за писателя. Мы не знаем, что он пил, когда писал о лиловом платье Анны Карениной. Может, ему в тот день баклажаны к столу подали.