Разбившаяся тишина
Очень люблю приход в уссурийскую тайгу весны. Где ты буквально вчера переходил реку по льду, сегодня несется радостный поток воды.
Птицы разбивают тишину леса своими звонкими отдохнувшими голосами. В воздухе разливается аромат просыпающейся зелени. Даже ночью слышны шорохи весеннего леса: мыши шелестят прошлогодней листвой, выразительно ухают совы. И только тигр обходит свои владения совершенно бесшумно.
К радости отощавших за зиму оленей на южных склонах пробивается первая травка, в то время как на северных еще лежит снег. Появляются клещи: красные, темные, пятнистые, полосатые, большие и маленькие. От одного их названия «иксодовые», становится как-то не по себе. Снова каждые два часа необходимо осматриваться, чтобы успеть снять с одежды маленьких кровопийц.
У воды появляются первые кулики, приметить некоторых бывает очень сложно, как этого дупеля, притаившегося на фоне прошлогодней травы. Перезимовавшие лягушки оглашают округу своими концертами, и в появившихся лужах можно уже встретить лягушачью икру - скопление слипшихся шариков с черными точками, покрытое слизью. Недели через две черные точки превратятся в головастиков, постепенно у них исчезнут жабры и хвост, зато появятся легкие и лапы. Но головастикам предстоит еще немало важных изменений, прежде чем они станут похожими на своих взрослых родителей.
Со всех восьми видов кленов и пяти видов берез начинает идти сладкий сок. Ивовые ветки обрастают набухшими «котиками». Сопки и прибрежные скалы пестрят нарядными темно-розовыми кустами рододендрона.
Некогда страстный охотник, я неравнодушно слушаю весенний посвист рябчика. Присев, достаю из кармашка рюкзака старый пищик, сделанный другом из заячьей косточки, и высвистываю заученную с детства песню, подражая голосу самца.
Петушок сейчас совсем не такой как осенью. Хоть наряд у него и тот же, ведет себя птица иначе. На мой свист не просто прилетает или приходит, а выбегает на поляну, словно боксер на ринг. Наверное, в этот момент он ощущает себя никак не меньше, чем глухарем на току. По крайней мере, так же веером растопыривает хвост, приопускает крылья и важно надувшись, приподняв красные брови, бегает по земле в поисках противника. Я сижу, затаившись, с трудом сдерживая смех. Боевое настроение рябчика, выискивающего у моих ног врага, постепенно сменяется недоумением и даже обидой на трусливого соперника. Презрительно свистнув напоследок, петушок шумно взлетает, коснувшись крылом моего сапога.
