(no subject)
Ангел услышал за спиной шарканье ног, скрип колеса и, повернув голову,
увидел человека в грязных бурых лохмотьях и, фетровой, серой от пыли
шляпе. Он стоял, слегка покачиваясь, и пристально смотрел Ангелу в спину.
Позади него другой, почти такой же грязный человек катил по мосту на тачке
точильный станок.
- Здрасс... - сказал первый, чуть улыбнувшись, - с добрым... ут-т... -
Он сдерживал вырывавшуюся икоту.
Ангел остановил на нем взгляд. Он еще никогда не видел такой совсем уж
бессмысленной улыбки.
- Кто вы? - сказал Ангел.
Бессмысленная улыбка исчезла.
- А к-какое вам дело, кто я? Ддобб... утро...
- Идем-идем! - сказал, поравнявшись с ним, человек с точильным станком.
- Й-я гговорю "ддоб-б... утро", - сказал оборванец с обидой в голосе. -
Не можете ответить?
- Идем-идем, дурак! - сказал, двинувшись дальше, человек со станком.
- Я не понимаю, - сказал Ангел.
- Нне понима... Да просто - ик! Я сказал: доб-б-б у-ут... Нне жжела...
ик! отвечать? Не жжела...? Дженмен... г-грит дженмену "с добрым у-ут..."
Положено отвечать. Вы не джентльмен. Придется поучить.
Ангел был озадачен. Минуту пьяный стоял, покачиваясь, потом неуверенно
снял с себя шляпу и швырнул ее Ангелу под ноги.
- Оч-чч хорошо! - сказал он таким тоном, точно принял важное решение.
- Идем-идем! - донесся голос человека со станком, откатившего свою
тачку на добрых двадцать ярдов.
- Не х-х-хочешь драться, эх ты... - Ангел не разобрал слова.
- И-йя те покажу, как не отвечать дж-мену на "добр... утро".
Он принялся стаскивать с себя куртку.
- Думаешь, я пьян? - сказал он. - Я те покажу!
Человек со станком присел на край тачки и приготовился наблюдать.
- Идем-иде-ом! - сказал он.
Куртка завернулась, и пьяный топтался на месте, пытаясь выпутаться из
нее и выкрикивая угрозы и ругань. Понемногу Ангел начал подозревать, пока
еще довольно смутно, что эти подготовления носят враждебный характер.
- Рродная ммать не уззнает тебя, так я тебя разделаю! - сказал пьяный,
закинув куртку чуть не на голову.
Наконец одежка оказалась на земле, и пьяный точильщик позволил
внимательному глазу Ангела разглядеть сквозь частые прорехи в останках
жилета прекрасное, волосатое и мускулистое, тело. Он с молодецким видом
выпятил грудь.
- Хочешь, сорву с тебя кочерыжку, а? - предложил пьяный и сделал шаг
вперед и шаг назад, подняв кулаки и оттопырив локти.
- Валяй, пошли, - донеслось с дороги.
Внимание Ангела сосредоточилось на паре огромных, волосатых черных
кулаков, которые раскачивались, то надвигаясь, то отступая.
- Валяй, говоришь? Йя ему покажу! - сказал джентльмен в лохмотьях и
затем с предельной свирепостью: - Голубчик ты мой. Я т-те покажу!
Он вдруг рванулся вперед, и Ангел, повинуясь новорожденному инстинкту,
отступил на шаг и, чтобы избежать удара, даже заслонил рукой лицо. Кулак
прошел на волосок от ангельского плеча, и точильщик грудой лохмотьев
повалился наземь, упершись лбом в перила моста. Ангел с полминуты стоял в
колебании над дергающейся в судороге грязной кучей богохульства, потом
повернулся к ждавшему на дороге товарищу своего противника.
- Ддай мне только встать, - сказал человек на мосту. - Дай мне встать,
и я те покажу, скотина! Я те покажу!
Странная неприязнь, судорога отвращения охватила Ангела. Он медленно
побрел прочь от пьяного к человеку с точильным станком.
- Но я не понимаю, - сказал Ангел, - почему он так шатается? Почему он
все старается поднять свою шляпу и никак не поднимет?
- Почему? - сказал точильщик. - Есть же еще на свете такие, черт их
возьми, невинные дитяти! Почему? Да потому, что нализался! А то с чего бы?
Идем же... чертов болван. Потому что пьян в дым. Вот почему!
© Герберт Уэллс "Чудесное посещение"
увидел человека в грязных бурых лохмотьях и, фетровой, серой от пыли
шляпе. Он стоял, слегка покачиваясь, и пристально смотрел Ангелу в спину.
Позади него другой, почти такой же грязный человек катил по мосту на тачке
точильный станок.
- Здрасс... - сказал первый, чуть улыбнувшись, - с добрым... ут-т... -
Он сдерживал вырывавшуюся икоту.
Ангел остановил на нем взгляд. Он еще никогда не видел такой совсем уж
бессмысленной улыбки.
- Кто вы? - сказал Ангел.
Бессмысленная улыбка исчезла.
- А к-какое вам дело, кто я? Ддобб... утро...
- Идем-идем! - сказал, поравнявшись с ним, человек с точильным станком.
- Й-я гговорю "ддоб-б... утро", - сказал оборванец с обидой в голосе. -
Не можете ответить?
- Идем-идем, дурак! - сказал, двинувшись дальше, человек со станком.
- Я не понимаю, - сказал Ангел.
- Нне понима... Да просто - ик! Я сказал: доб-б-б у-ут... Нне жжела...
ик! отвечать? Не жжела...? Дженмен... г-грит дженмену "с добрым у-ут..."
Положено отвечать. Вы не джентльмен. Придется поучить.
Ангел был озадачен. Минуту пьяный стоял, покачиваясь, потом неуверенно
снял с себя шляпу и швырнул ее Ангелу под ноги.
- Оч-чч хорошо! - сказал он таким тоном, точно принял важное решение.
- Идем-идем! - донесся голос человека со станком, откатившего свою
тачку на добрых двадцать ярдов.
- Не х-х-хочешь драться, эх ты... - Ангел не разобрал слова.
- И-йя те покажу, как не отвечать дж-мену на "добр... утро".
Он принялся стаскивать с себя куртку.
- Думаешь, я пьян? - сказал он. - Я те покажу!
Человек со станком присел на край тачки и приготовился наблюдать.
- Идем-иде-ом! - сказал он.
Куртка завернулась, и пьяный топтался на месте, пытаясь выпутаться из
нее и выкрикивая угрозы и ругань. Понемногу Ангел начал подозревать, пока
еще довольно смутно, что эти подготовления носят враждебный характер.
- Рродная ммать не уззнает тебя, так я тебя разделаю! - сказал пьяный,
закинув куртку чуть не на голову.
Наконец одежка оказалась на земле, и пьяный точильщик позволил
внимательному глазу Ангела разглядеть сквозь частые прорехи в останках
жилета прекрасное, волосатое и мускулистое, тело. Он с молодецким видом
выпятил грудь.
- Хочешь, сорву с тебя кочерыжку, а? - предложил пьяный и сделал шаг
вперед и шаг назад, подняв кулаки и оттопырив локти.
- Валяй, пошли, - донеслось с дороги.
Внимание Ангела сосредоточилось на паре огромных, волосатых черных
кулаков, которые раскачивались, то надвигаясь, то отступая.
- Валяй, говоришь? Йя ему покажу! - сказал джентльмен в лохмотьях и
затем с предельной свирепостью: - Голубчик ты мой. Я т-те покажу!
Он вдруг рванулся вперед, и Ангел, повинуясь новорожденному инстинкту,
отступил на шаг и, чтобы избежать удара, даже заслонил рукой лицо. Кулак
прошел на волосок от ангельского плеча, и точильщик грудой лохмотьев
повалился наземь, упершись лбом в перила моста. Ангел с полминуты стоял в
колебании над дергающейся в судороге грязной кучей богохульства, потом
повернулся к ждавшему на дороге товарищу своего противника.
- Ддай мне только встать, - сказал человек на мосту. - Дай мне встать,
и я те покажу, скотина! Я те покажу!
Странная неприязнь, судорога отвращения охватила Ангела. Он медленно
побрел прочь от пьяного к человеку с точильным станком.
- Но я не понимаю, - сказал Ангел, - почему он так шатается? Почему он
все старается поднять свою шляпу и никак не поднимет?
- Почему? - сказал точильщик. - Есть же еще на свете такие, черт их
возьми, невинные дитяти! Почему? Да потому, что нализался! А то с чего бы?
Идем же... чертов болван. Потому что пьян в дым. Вот почему!
© Герберт Уэллс "Чудесное посещение"