ПТИЦЫ ЛЕТЯТ УМИРАТЬ В ПЕРУ (1968)
Райские птицы поют, не нуждаясь в упругой ветке.
"За сорок лет никто из тех, кто воздавал долг памяти Джин Сиберг (13.11.1938-30.08.1979), не избежал ловушки эффектных параллелей между ослепительным дебютом девочки из Айовы в роли Жанны д’Арк («Святая Иоанна», Отто Преминджер, 1957) и страшным финалом. Завернутое в одеяло обнаженное тело актрисы, десять дней как пропавшей без вести, нашли на заднем сиденье белого «рено», припаркованного в 16-м округе Парижа: адская доза алкоголя в крови, прощальная записка. Дескать, взойдя в 17 лет на костер, она в конце концов сгорела на костре, хворост в который подбрасывали как ее ненавистники, так и она сама. Метафора тем более убедительная и ничтожная, что на съемках «Иоанны» - этот момент сохранился на пленке - Сиберг получила ожоги, оставившие на теле шрамы на всю ее короткую вечность.
...Обвинять сценаристов в банальной и пошлой эффектности язык не повернется: как еще говорить о Сиберг? Нет в мире актрисы с более ирреальной судьбой, раскачивавшейся между волшебным сном и ледяным кошмаром. Провал «Иоанны» в США - и тут же триумф во Франции. В Сиберг буквально влюбляется поколение новой волны. Сняв ее в роли любовницы-предательницы героя Бельмондо («На последнем дыхании», 1960), Жан-Люк Годар превращает ее сразу в икону молодого кино, современного «гения чистой красоты» и символ смертельной опасности, которую несут в себе молодость и красота.
С тех пор ее карьера металась между быстро забытыми голливудскими постановками и фильмами на грани и за гранью «подпольного кино». Творческую нереализованность компенсировала огнеопасная личная жизнь. Четыре брака, включая страстный союз с удивительным писателем и рыцарем Роменом Гари. Множество связей - и с великими людьми вроде мексиканского романиста Карлоса Фуэнтеса, и с революционными мальчишками, и черт знает с кем.
Прилетев в 1968-ом в Калифорнию на съемки вестерна «Раскрась свой вагон», она спутывается с Джемалем. Именно роман девушки-янки из образцовой протестантской семьи с «ниггером» - а вовсе не то, что Сиберг финансировала «Черных пантер», - вызвал лютую ненависть у «американского Берии» Джона Эдгара Гувера. Никто не подвергался такой грязной и неотступной - даже после смерти Гувера - травле, как Сиберг. Гари, остававшийся ее лучшим другом после развода, был прав, обвинив ФБР в ее убийстве. Возможно, даже не «косвенном», но буквальном, исполненном руками ее последнего мужа, юного подонка Ахмеда Хасни, бесследно исчезнувшего после гибели Сиберг. ФБР методично доводит Сиберг до первой из многих попыток самоубийства: агенты проникают к ней в дом, убивают любимую собачку, прослушивают всю ее жизнь, вплоть до постельного трепа. И - главное - полощут в продажной прессе, сообщают о ее «позорной» беременности от Джемаля (на самом деле от какого-то юного мексиканца) - доводят до выкидыша и страшных похорон ребенка в стеклянном гробу.
...На теле и сердце Ромена Гари, героя «Свободной Франции», летчика-орденоносца и дипломата-разведчика, еще в начале 1960-х ввязывавшегося в рисковые проделки спецслужб, шрамов было побольше, чем у Сиберг. Даже их свадьба на Корсике была спецоперацией: лучшие головорезы де Голля обеспечивали ее секретность. И в Калифорнию в 1969-м он прилетел не затем, чтобы нянчить Джин, а с намерением вызвать на дуэль - конечно же, из-за Джин - не кого иного, как Клинта Иствуда. Странно, кстати, что никто не задавался вопросом: почему Гари не использовал свои связи, чтобы защитить жену от травли. Впрочем, вскоре после ее гибели он сам застрелился. Джин вообще несла смерть: Джемаля в 1973-м убьют при не вполне невыясненных обстоятельствах.
...Джин Сиберг, о которой будущий великий режиссер Жак Риветт благоговейно говорил: «Она - чистая благодать». Чьи «короткие светлые волосы, пеплом осыпающие головку фараона, широко распахнутые голубые глаза и молнии мальчишеского лукавства» воспевал Трюффо. Чье измученное лицо по-прежнему буквально светилось с экрана не столько в фильмах, сколько в объяснениях в любви, которые посвящал ей уже в 1970-х Филипп Гаррель...."
***
...Они шли, и вокруг пахло осенью.
- Вот придём домой, - сказал Медвежонок, - затопим печь, сядем, будем глядеть на огонь.
- Заварим чайку, - сказал Ёжик.
- Ага! С мятой и брусничным листочком, - подхватил Медвежонок. - Знаешь, какой брусничный листик…
- Погоди! - сказал Ёжик.
И тут они увидели птицу.
Она, как живая, лежала, раскинув крылья, и будто всё ещё летела, летела и не знала, что лежит на земле.
- Замёрзла, - сказал Медвежонок.
Ёжик ничего не сказал.
- Надо её похоронить, - сказал Медвежонок.
Сбегал за лопатой, и они вырыли ямку на самой верхушке холма, и Медвежонок осторожно принёс птицу.
- Здесь ей будет хорошо, - сказал Медвежонок.
И засыпал птицу землёй.
- Нужен камень, - сказал Ёжик.
Прикатили от реки большой голый валун.
Ёжик сбегал за угольком и нацарапал:
ЗДЕСЬ ЛЕЖИТ ПТИЦА
ОНА ВМЕСТЕ С ЗЕМЛЁЙ ЛЕТИТ ВО ТЬМЕ
А ночью пошёл дождь, и к утру от надписи ничего не осталось.
***