Петь спиричуэлсы мне гораздо приятнее, чем песни Боба Дилана или Битлз. Когда мы раскладываем их по голосам и выстраиваем эту сочную звучную гармонию, я получаю несказанное удовольствие, очень близкое к экстазу.
Спиричуэлсы, рабочие песни в жизни африканских американских рабов играли значительнейшую роль. Предприимчивые и жестокие белые дядьки-рабовладельцы пришли в мирные африканские дома, собрали жителей, погрузили всех на свой большой корабль с красивыми романтичными парусами и увезли. И даже не разрешили брать с собой любимые музыкальные инструменты.
Приехали африканцы на западный континент, а тут тебе ни жаркого солнышка, ни родной перкуссии. Приходилось как-то выкручиваться. Хорошо, что самый совершенный музыкальный инструмент всегда можно привезти с собой. Прекрасные глубокие густые голоса, которые шли в комплекте с африканскими рабами, наполнили Америку и вскоре, смешавшись с ее культурой, запели джаз. Но перед тем как ассимилировать с белой западной культурой, чернокожие рабы развлекались чистым, не разбавленным чернокожим музицированием.
Мы вдохновенно выводим «Let us break bread together on our knees…», я прикрываю глаза от наслаждения. Мне нравится в спиричуэлсах петь какую-нибудь нижнюю середину - она такая насыщенная, плотная, как сметана 40%-й жирности. Нет, не сметана (сметана холодная, нижний голос - всегда теплый). Хочется спеть какой-нибудь «Cotton needs a pickin’» вместе с настоящим седобородым афроамериканским рабом в засаленном комбинезоне с неподражаемо низким басом. Лучше, конечно, с группой рабов. А потом забрать их с собой, всех. Выкупить не получится - мне не на что. Да и фиг ему, предприимчивому белому дядьке. Я их так, бесплатно заберу. Увезу обратно в Африку, обниму всех кучкой, и отпущу гулять (только сначала спою и станцую с ними под настоящую национальную перкуссию, которую они дома оставили). А сама поеду дальше. Петь новые старые песни с какими-нибудь удмуртскими шаманами. Я мультинациональна.
Боже, благодарю тебя за способность слышать звуки!
Использована картинка
отсюда