27
Она смотрит мне прямо куда-то глубоко в глазное дно. Она смотрит так, что мне хочется броситься к ее ногам и о чем-нибудь умолять. Она говорит.
- Я прохожу мимо нужного места, я теряю нить разговора, забываю, что я делаю и зачем...
- Что с тобой происходит?
- Мне 27.
Она говорит, что 27 лет - это самый трудный переходный возраст. Это время, когда происходит кардинальная переоценка ценностей, когда человеку приходится научиться жить тем существом, которым он стал, дойдя до этого этапа и одновременно принять себя нового. И делать это каждому представляется в одиночку, а не при поддержке родных и любимых людей, которая была доступна раньше и вернется в будущем.
Она говорит.
- Я не знаю, почему это так. Я не знаю, почему именно 27. Но, кстати, совершенно понятно всё становится про клуб 27. Уж насколько я не сторонник суицидальных наклонностей, а сейчас не отказалась бы от убойной порции яда. И собираю вон все возможные потенциальные опасности поэтому, наверное.
Я вспоминаю, как мне то же самое когда-то давно говорила Кристина. На момент нашего разговора у нее только начиналась новая жизнь: она развелась с первым непутёвым мужем, стала сама вести бизнес, отправила сына в школу, встретила свою любовь, вышла замуж, родила второго сына, пошла получать учёную степень. Она стала счастливой.
Мысленно перебираю в голове всех, кого я знала в их 27 и воссоздаю их истории. Что называется, обнять и плакать.
Просто делать что-нибудь.
Любое.
Желательно всё время.
Желательно что-нибудь трудное.
Желательно что-нибудь хорошее. Но, в принципе, можно любое.
«Просто садись в сторонке.
Посчитай на своих пальчиках.
Моя печальная
Моя несчастливая
невезучая
малышка». (с)