Проблема церковнославянского языка
Есть и ещё одна проблема, порождающая превратное понимание. Она связана, во-первых, с тем, что чтецы наши порой невнятно читают (словно сами себе, а не для тех, кто предстоит в храме). Я не говорю уже об уморительных оговорках, вошедших в православные анекдоты, типа «рвань на дырище» (в 101-м псалме есть фраза «бых яко нощный вран на нырищи», что переводится «как филин на развалинах»). А во-вторых, с более печальным фактом: если в культурном диапазоне у человека нет какого-то слова, он его неправильно слышит, просто не узнаёт. Недавно преподавательница одного из филологических факультетов Якутского университета жаловалась на то, как резко снизился общий уровень студентов: «Представь, я читаю работу и глазам не верю: «Меткий замет». Сначала даже не поняла, потом по контексту догадалась - речь идёт о Ветхом Завете. Спрашиваю девушку: «Что это?» Отвечает: «Я так услышала!» Конечно, если она это словосочетание слышит впервые… немудрено!»
Стоит ли удивляться на этом фоне, что наши глуховатые и не всегда очень образованные бабушки в храме слышат то, что готово воспринять их сознание. Вот откуда все эти «аэро-» и «евромонахи» вместо «иеромонахов», «Мелкосидел» вместо «Мелхиседека», «микрофонный протоиерей» вместо «митрофорного», «от рукавицы Марии» вместо «отроковицы» и прочая. Говорят, в одной деревенской церкви бабульки во время Евхаристического канона собирали печенье в коробочку. Потому, дескать, что в Херувимской поётся «отложим по печению» (на самом деле - «всякое ныне отложим попечение»).
Ирина ДМИТРИЕВА
источник: Правмир