Подростку о духовной жизни
Подростковый возраст - это самый проблемный возраст для родителей. Очень непросто в этот период напоминать ему о духовной жизни, например, о необходимости покаяния в своих грехах. Некоторым это удается. Например, герой рассказа Вильгельма Хюнерманна смог не только объяснить на словах, но еще и наглядно все показал. Не буду многословить, лучше прочтите сам рассказ.
Голос совести- Отец настоятель, так больше продолжаться не может! - причитала госпожа Мюрнер из маленькой горной деревушки Сент-Жорж. - Мой сын Флориан ко всему относится легкомысленно. В субботу он был на исповеди, а назавтра всё началось с начала. Ведёт себя несносно, ссорится с братьями и сестрами, а вчера открыл и съел целую банку земляничного варенья.
- Ну и дела! - вздохнул священник. - Подумать только, этот сорванец съел банку варенья! Что вы говорите? Флориан вовсе не плохой мальчишка, только немного несерьёзный. Он забывает о своих решениях. Послушайте, госпожа Мюрнер, завтра я буду совершать Мессу в старой горной часовне. Можно он будет мне прислуживать? А по дороге я с ним поговорю.
- Только не щадите его, отец, пожалуйста.
На следующий день, на рассвете, который предвещал прекрасный, солнечный день, под пение птиц священник и министрант поднимались по горной тропе к часовне.
- Ты знаешь, - немного погодя начал священник, - что твоя мама очень за тебя беспокоится?
- Она что, жаловалась на меня? - спросил Флориан.
- Конечно. Она рассказала мне эту историю с земляничным ва-реньем.
- Ах, да? И из-за этого тоже? Но оно такое вкусное! - оправдывался министрант.
- Ева тоже так сказала, когда увидела запретный плод. Кроме того, ты непослушный и ссоришься со своими домашними.
- Ой, не так это всё страшно.
- Возможно. Но хорошего в этом тоже ничего нет. Твою маму это очень огорчает. Учитель тоже жаловался на тебя.
- Знаю, это из-за ружейного пороха, который я насыпал в чернильницу. Здорово получилось!
- Сомневаюсь. Это было очень некрасиво.
- Да, но ведь грехом это не было! В катехизисе ничего нет на тему ружейного пороха, а тем более в вопросах для испытания совести в молитвеннике.
- Это лишь доказывает, что автор, который написал эти вопросы для испытания совести, не был таким сорванцом, как ты; иначе он наверняка упомянул бы о порохе.
- Я не виноват, что мне в голову постоянно лезут мысли о разных хороших шутках, - защищался министрант.
- Очень сомневаюсь, что их можно назвать «хорошими шутками».
- Но, отец настоятель, вы не считаете, что Господь Бог любит шутки? - наивно спросил Флориан.
- Возможно! Но в некоторых вещах Он вовсе не шутит, например, когда какой-то плохой поступок становится грехом.
- Конечно, грех - это дело серьёзное, - согласился мальчик. - Ведь Господь Иисус за грехи был прибит к кресту.
- Случай с вареньем несомненно был грехом. Во-первых, потому что ты ослушался маму и съел его, а во-вторых, потому что лакомка - близкий приятель вора.
- Но ведь я ничего не украл! - энергично запротестовал Флориан.
- А ты говоришь правду?
- Только немножко обманываю.
- «Только немножко обманываю». Вы только послушайте! Звучит совсем невинно. Но обман - это омерзительный грех, и десятилетний мальчик, такой как ты, прекрасно об этом знает. И что же он тогда
делает? Он просто даёт этому обману невинное название, будто бы одевает его в новую красивую одежду. И тогда грех уже не кажется таким отвратительным. Впрочем, ты уже крал. Крал яблоки из моего сада. Я же видел тебя.
- Ох, ведь я же не украл, - прошептал воришка, заливаясь краской.
- А что же ты тогда делал? - Стащил.
- Ах, так! Значит, ещё одно красивое слово для определения чего-то очень нехорошего. Знаешь ли ты, что святой настоятель из Арса велел срубить все фруктовые деревья у себя в саду только потому, что мальчишки у него «таскали» яблоки?
- Не может быть! - ужаснулся Флориан.
- Увы, так оно и было, потому что именно так относятся ко греху святые. И Бог тоже так думает. Ева также сделала не что иное, как всего лишь «стащила» плод, а Бог изгнал её из рая, и все люди по сей день вместе с ней несут на себе последствия этого греха.
- В раю дело было намного серьёзнее, - сказал Флориан. - Должно быть, это был действительно очень тяжкий грех. Но сорвать яблоко за забором - это, в худшем случае, повседневный грех.
- Конечно, это не смертный грех. Но грех повседневный тоже непозволителен, потому что он деформирует в нашей душе образ Бога. Он ослабляет состояние благодати и очень часто ведёт к греху смертному. Тот, кто легкомысленно относится к повседневному греху, очень скоро перестанет обращать внимание на грех смертный. Именно поэтому повседневный грех так опасен и Бог сурово за него наказывает.
- Да, но лишь временным наказанием! - вспомнил мальчишка.
- За это человек не идёт в ад, а только в чистилище.
- Ты говоришь: «только чистилище», как будто это какая-то мелочь. Ты был со мной, когда я навещал тяжело больную, старую госпожу Веронику. Она тридцать лет болела ревматизмом суставов. Боль не утихала ни днём, ни ночью на протяжении всех этих лет. Поэтому, я думаю, она уже прошла своё чистилище на земле. Но у тебя же нет ревматизма суставов. На самом деле ты ещё не познал настоящего страдания. В худшем случае, у тебя болел живот, после того как ты съел банку варенья. Поэтому тебе придётся отстрадать за свои грехи после смерти. Так что ты можешь ожидать довольно сильного огня в чистилище!
- Тридцать лет страданий днём и ночью! - прошептал Флориан, бледнея от ужаса. - Вы действительно считаете, что аж так сильно нужно страдать в чистилище?
- Бели не телом, то уж точно душой! Бедные души очень страдают, даже ещё больше, чем почтенная госпожа Вероника. Ну, теперь ты хотя бы чуточку понял, что такое повседневный грех?
Флориан ничего не ответил. Он шёл рядом со священником удивительно задумчивый.
- Каждый раз во время исповеди я принимаю решение, что больше этого делать не буду. Но потом сразу же забываю. Что же мне делать, чтобы не возвращаться к прежним грехам?
- Что нужно делать? - вздохнул священник. - Я тебе скажу чуточку позже, потому что мы уже пришли.
- Я позвоню в колокол, - нетерпеливо воскликнул мальчик.
- Нет, сегодня позвоню я, а ты останься здесь. Потом мне расскажешь, что ты увидел.
- Что я могу тут увидеть? В лучшем случае, я услышу звон!
- Хорошо, в таком случае внимательно смотри на башню, - ответил священник, открывая дверь часовни.
Флориан, заинтригованный, вперил взгляд в колокольню. Вскоре после первого удара в колокол в старой колокольне послышался шелест крыльев. И вдруг из окошек с резким криком начали вылетать галки, совы, летучие мыши. Перепуганные, они разлетелись в разные стороны.
- Видел что-нибудь? - спросил священник, выходя из часовни.
- Да, я видел, как птицы чёрной тучей вылетели из башни.
- Хорошо. А теперь будь внимателен!
Птицы образовали широкое кольцо вокруг башни. Затем кольцо смыкалось всё теснее и теснее, и, наконец, слыша, что звук, так сильно напугавший их, не повторяется и все опять стихло, они вернулись на башню и снова там обосновались.
- Они все вернулись! - воскликнул Флориан.
- Видишь, то же самое происходит с нашими грехами, которые мы совершаем по привычке. Когда мальчик перед исповедью совершает испытание совести, он будит грехи в своей совести, и они из неё улетают. Когда же он замолкает, чёрные птицы возвращаются. То же происходит и с совестью. Поэтому она должна бодрствовать, нам нельзя позволить ей задремать. Необходимо, чтобы её голос всегда звучал, как только какая-нибудь чёрная птица приблизится, чтобы она не проникла в храм нашей души.
- Но ведь нельзя же всё время делать испытание совести!
- Нужно его делать вечером. А утром, когда мы просыпаемся, мы должны одновременно разбудить и нашу совесть и сказать ей: «Моя дорогая совесть! Сегодня нет выходного! Так что звони в колокол, чтобы меня предупредить и оттолкнуть грех, как только приблизится какое-нибудь искушение». Нужно иметь чуткую совесть и следить за собой, чтобы она всегда такой осталась.
Мальчик согласно кивнул головой, весь погружённый в серьёзные размышления.
- Отсюда следует вывод, что когда мы случайно окажемся возле банки с земляничным вареньем, нужно, чтобы совесть - этот колокол нашего сердца - забил тревогу. Равно как и тогда, когда мы окажемся вблизи чужого яблоневого сада. Так мы избежим даже самых мелких грехов. Ты понял? Впредь думай об этом. Бей во все колокола, когда будет приближаться искушение, и так ты исполнишь решения о своём исправлении.
Флориан принял это близко к сердцу. Конечно, время от времени ему случалось забывать о колоколе совести, когда искушение заставало его врасплох. Но чаще всего ему удавалось в нужный момент схватиться за шнур колокола, и искушение улетало, словно птицы с церковной башни.
Какое-то время спустя госпожа Мюрнер сказала отцу настоятелю:
- Теперь я действительно довольна своим Флорианом, он мне доставляет гораздо меньше хлопот, чем прежде. Он совершенно изменился. Стал более добросовестным. Вы понимаете?
- Да, понимаю, - подтвердил священник. - Это потому, что в нужный момент он звонит во все колокола.
- Что вы хотите этим сказать, отец? - удивлённо спросила женщина.
- Спросите Флориана, он вам всё объяснит. С Богом!
- С Богом, отец настоятель, - ответила госпожа Мюрнер и в изумлении взглядом провожала священника, который уходил с улыбкой на лице.
Голос совести- Отец настоятель, так больше продолжаться не может! - причитала госпожа Мюрнер из маленькой горной деревушки Сент-Жорж. - Мой сын Флориан ко всему относится легкомысленно. В субботу он был на исповеди, а назавтра всё началось с начала. Ведёт себя несносно, ссорится с братьями и сестрами, а вчера открыл и съел целую банку земляничного варенья.
- Ну и дела! - вздохнул священник. - Подумать только, этот сорванец съел банку варенья! Что вы говорите? Флориан вовсе не плохой мальчишка, только немного несерьёзный. Он забывает о своих решениях. Послушайте, госпожа Мюрнер, завтра я буду совершать Мессу в старой горной часовне. Можно он будет мне прислуживать? А по дороге я с ним поговорю.
- Только не щадите его, отец, пожалуйста.
На следующий день, на рассвете, который предвещал прекрасный, солнечный день, под пение птиц священник и министрант поднимались по горной тропе к часовне.
- Ты знаешь, - немного погодя начал священник, - что твоя мама очень за тебя беспокоится?
- Она что, жаловалась на меня? - спросил Флориан.
- Конечно. Она рассказала мне эту историю с земляничным ва-реньем.
- Ах, да? И из-за этого тоже? Но оно такое вкусное! - оправдывался министрант.
- Ева тоже так сказала, когда увидела запретный плод. Кроме того, ты непослушный и ссоришься со своими домашними.
- Ой, не так это всё страшно.
- Возможно. Но хорошего в этом тоже ничего нет. Твою маму это очень огорчает. Учитель тоже жаловался на тебя.
- Знаю, это из-за ружейного пороха, который я насыпал в чернильницу. Здорово получилось!
- Сомневаюсь. Это было очень некрасиво.
- Да, но ведь грехом это не было! В катехизисе ничего нет на тему ружейного пороха, а тем более в вопросах для испытания совести в молитвеннике.
- Это лишь доказывает, что автор, который написал эти вопросы для испытания совести, не был таким сорванцом, как ты; иначе он наверняка упомянул бы о порохе.
- Я не виноват, что мне в голову постоянно лезут мысли о разных хороших шутках, - защищался министрант.
- Очень сомневаюсь, что их можно назвать «хорошими шутками».
- Но, отец настоятель, вы не считаете, что Господь Бог любит шутки? - наивно спросил Флориан.
- Возможно! Но в некоторых вещах Он вовсе не шутит, например, когда какой-то плохой поступок становится грехом.
- Конечно, грех - это дело серьёзное, - согласился мальчик. - Ведь Господь Иисус за грехи был прибит к кресту.
- Случай с вареньем несомненно был грехом. Во-первых, потому что ты ослушался маму и съел его, а во-вторых, потому что лакомка - близкий приятель вора.
- Но ведь я ничего не украл! - энергично запротестовал Флориан.
- А ты говоришь правду?
- Только немножко обманываю.
- «Только немножко обманываю». Вы только послушайте! Звучит совсем невинно. Но обман - это омерзительный грех, и десятилетний мальчик, такой как ты, прекрасно об этом знает. И что же он тогда
делает? Он просто даёт этому обману невинное название, будто бы одевает его в новую красивую одежду. И тогда грех уже не кажется таким отвратительным. Впрочем, ты уже крал. Крал яблоки из моего сада. Я же видел тебя.
- Ох, ведь я же не украл, - прошептал воришка, заливаясь краской.
- А что же ты тогда делал? - Стащил.
- Ах, так! Значит, ещё одно красивое слово для определения чего-то очень нехорошего. Знаешь ли ты, что святой настоятель из Арса велел срубить все фруктовые деревья у себя в саду только потому, что мальчишки у него «таскали» яблоки?
- Не может быть! - ужаснулся Флориан.
- Увы, так оно и было, потому что именно так относятся ко греху святые. И Бог тоже так думает. Ева также сделала не что иное, как всего лишь «стащила» плод, а Бог изгнал её из рая, и все люди по сей день вместе с ней несут на себе последствия этого греха.
- В раю дело было намного серьёзнее, - сказал Флориан. - Должно быть, это был действительно очень тяжкий грех. Но сорвать яблоко за забором - это, в худшем случае, повседневный грех.
- Конечно, это не смертный грех. Но грех повседневный тоже непозволителен, потому что он деформирует в нашей душе образ Бога. Он ослабляет состояние благодати и очень часто ведёт к греху смертному. Тот, кто легкомысленно относится к повседневному греху, очень скоро перестанет обращать внимание на грех смертный. Именно поэтому повседневный грех так опасен и Бог сурово за него наказывает.
- Да, но лишь временным наказанием! - вспомнил мальчишка.
- За это человек не идёт в ад, а только в чистилище.
- Ты говоришь: «только чистилище», как будто это какая-то мелочь. Ты был со мной, когда я навещал тяжело больную, старую госпожу Веронику. Она тридцать лет болела ревматизмом суставов. Боль не утихала ни днём, ни ночью на протяжении всех этих лет. Поэтому, я думаю, она уже прошла своё чистилище на земле. Но у тебя же нет ревматизма суставов. На самом деле ты ещё не познал настоящего страдания. В худшем случае, у тебя болел живот, после того как ты съел банку варенья. Поэтому тебе придётся отстрадать за свои грехи после смерти. Так что ты можешь ожидать довольно сильного огня в чистилище!
- Тридцать лет страданий днём и ночью! - прошептал Флориан, бледнея от ужаса. - Вы действительно считаете, что аж так сильно нужно страдать в чистилище?
- Бели не телом, то уж точно душой! Бедные души очень страдают, даже ещё больше, чем почтенная госпожа Вероника. Ну, теперь ты хотя бы чуточку понял, что такое повседневный грех?
Флориан ничего не ответил. Он шёл рядом со священником удивительно задумчивый.
- Каждый раз во время исповеди я принимаю решение, что больше этого делать не буду. Но потом сразу же забываю. Что же мне делать, чтобы не возвращаться к прежним грехам?
- Что нужно делать? - вздохнул священник. - Я тебе скажу чуточку позже, потому что мы уже пришли.
- Я позвоню в колокол, - нетерпеливо воскликнул мальчик.
- Нет, сегодня позвоню я, а ты останься здесь. Потом мне расскажешь, что ты увидел.
- Что я могу тут увидеть? В лучшем случае, я услышу звон!
- Хорошо, в таком случае внимательно смотри на башню, - ответил священник, открывая дверь часовни.
Флориан, заинтригованный, вперил взгляд в колокольню. Вскоре после первого удара в колокол в старой колокольне послышался шелест крыльев. И вдруг из окошек с резким криком начали вылетать галки, совы, летучие мыши. Перепуганные, они разлетелись в разные стороны.
- Видел что-нибудь? - спросил священник, выходя из часовни.
- Да, я видел, как птицы чёрной тучей вылетели из башни.
- Хорошо. А теперь будь внимателен!
Птицы образовали широкое кольцо вокруг башни. Затем кольцо смыкалось всё теснее и теснее, и, наконец, слыша, что звук, так сильно напугавший их, не повторяется и все опять стихло, они вернулись на башню и снова там обосновались.
- Они все вернулись! - воскликнул Флориан.
- Видишь, то же самое происходит с нашими грехами, которые мы совершаем по привычке. Когда мальчик перед исповедью совершает испытание совести, он будит грехи в своей совести, и они из неё улетают. Когда же он замолкает, чёрные птицы возвращаются. То же происходит и с совестью. Поэтому она должна бодрствовать, нам нельзя позволить ей задремать. Необходимо, чтобы её голос всегда звучал, как только какая-нибудь чёрная птица приблизится, чтобы она не проникла в храм нашей души.
- Но ведь нельзя же всё время делать испытание совести!
- Нужно его делать вечером. А утром, когда мы просыпаемся, мы должны одновременно разбудить и нашу совесть и сказать ей: «Моя дорогая совесть! Сегодня нет выходного! Так что звони в колокол, чтобы меня предупредить и оттолкнуть грех, как только приблизится какое-нибудь искушение». Нужно иметь чуткую совесть и следить за собой, чтобы она всегда такой осталась.
Мальчик согласно кивнул головой, весь погружённый в серьёзные размышления.
- Отсюда следует вывод, что когда мы случайно окажемся возле банки с земляничным вареньем, нужно, чтобы совесть - этот колокол нашего сердца - забил тревогу. Равно как и тогда, когда мы окажемся вблизи чужого яблоневого сада. Так мы избежим даже самых мелких грехов. Ты понял? Впредь думай об этом. Бей во все колокола, когда будет приближаться искушение, и так ты исполнишь решения о своём исправлении.
Флориан принял это близко к сердцу. Конечно, время от времени ему случалось забывать о колоколе совести, когда искушение заставало его врасплох. Но чаще всего ему удавалось в нужный момент схватиться за шнур колокола, и искушение улетало, словно птицы с церковной башни.
Какое-то время спустя госпожа Мюрнер сказала отцу настоятелю:
- Теперь я действительно довольна своим Флорианом, он мне доставляет гораздо меньше хлопот, чем прежде. Он совершенно изменился. Стал более добросовестным. Вы понимаете?
- Да, понимаю, - подтвердил священник. - Это потому, что в нужный момент он звонит во все колокола.
- Что вы хотите этим сказать, отец? - удивлённо спросила женщина.
- Спросите Флориана, он вам всё объяснит. С Богом!
- С Богом, отец настоятель, - ответила госпожа Мюрнер и в изумлении взглядом провожала священника, который уходил с улыбкой на лице.