Другой взгляд (о книге Н. Ключаревой «Деревня дураков»)
Вообще-то я не собиралась писать о Ключаревой, уж точно не об этой книге. Даже и читать ее не планировала, в свое время нагуглившись отзывов (книга-то давно не в новинках, лет шесть уже как). И вот недавно, прогуливаясь между библиотечными стеллажами, наткнулась. А поскольку некогда, пусть и давно, Наталья виделась мне весьма перспективной авторкой и частью новой литературной реальности, рука сама потянулась. И вот я читаю.
Собственно повесть «Деревня дураков», давшая название всей книге, занимает лишь немногим больше половины страниц, оставшиеся - цикл очерков «Деревянное солнце». И настолько органично одно в другое перетекает, что кажется, будто это не сборник (повесть + классическая добивка объема за счет малой прозы подходящей тематики), а двухчастный роман.
Продолжая линию, начатую в других книгах («Россия: общий вагон», «SOS»), Ключарева делает главного героя путешественником, искателем. Беспроигрышный, проверенный временем вариант. Как и большая часть авторского инструментария, впрочем. Сюжет также довольно прост: молодой историк по имени Митя в поисках не больше не меньше как смысла жизни приезжает учительствовать в маленькую деревню Митино. Там он находит всех типичных представителей российской глубинки по версии авторки: беспробудно пьющих мужиков, их покалачиваемых по-пьяни жен, одна из которых - директрисса и единственная школьная учительница, ее разновозрастных подопечных, доживающих свой век пасторальных стариков, местную блудницу и непременного священника. Слегка разбавляют эту типичную картину соседи - так называемая Деревня дураков, на деле - интернат для инвалидов, где работают волонтеры, преимущественно иностранцы. В целом неплохо прописанная и внятно построенная повесть ничего нам не дает - одна заблудшая душа погибает, другая находит спасение, главный герой естественным образом не находит ничего, кроме опыта и его созерцания. Деревня дураков разрушается, Митино с его вековым порядком остается, учитель уезжает. И пусть бы с ними. Но я открываю вторую часть.
Не часть, разумеется, а цикл очерков, добивку к небольшой по размеру повести. И тут нахожу совсем не упражнение на тему классических сюжетов, а жизнь как она есть в восприятии Натальи Ключаревой. Здесь она выступает от первого лица и говорит о том, что видела, испытала она сама. Получается как-то сразу убедительнее и точнее, даже образность текстов здесь сильнее и ярче, намного выразительнее, чем в «Деревне дураков». Она говорит о тех же в сущности вещах, показывает те же обстоятельства места и времени, даже герои отчетливо напоминают персонажей повести - что священник, что художник, что директриса (даром что не школы, а музея, но чем музей не школа - несовпадение лишь порождает дополнительные смыслы). И каждый очерк - самодостаточен, целен, почти всегда точно бьет в цель. Один лишь рассказ о музее истории политических репрессий Пермь-36 («Чудое дежавю») стоит целой книги.
Взгляд Ключаревой на современную российскую действительность, как мне кажется, специфичен. В нем нет ни всепоглощающей тоски, ни всепобеждающего цинизма, ни даже жалости стороннего наблюдателя. В нем есть тепло, сочувствие. Причастность. И наивность. Умеренная наивность человека, видящего все недостатки окружающих, но еще не потерявшего веру в человечество. Да, ее персонажи почти всегда исключительно прекрасны, даже самые асоциальные и пропащие. Ее авторский взгляд - это порой взгляд блаженного, что особенно очевидно там, где она сближается, даже смыкается с некоторыми своими персонажами. И этот взгляд, этот подход - то, чего так мало в современной русской литературе. Нет, я не считаю его тем самым путем, которым должны последовать новые авторы. Но залогом этого пути - определенно. Потому что все, что я читаю последние годы - это либо бесконечные оттенки серого (местами талантливо прописанные), либо уход от реальности в другие миры (мистика, воспоминания и проч.), что для искусства и плодотворный выход, но в применении к жизни имеет слишком отчетливый привкус отчаяния. Ключарева - пример альтернативного подхода. Хотелось бы увидеть в нем развитие. И в литературе, и в жизни.
Вот этой мысли, например:
«Но чаще всего мне кажется, что чувство родины - это чувство стыда. Когда не можешь отделить себя от происходящего, чтобы плюнуть и отвернуться, а стоишь, как дурак, с пылающей головой, будто это ты всё наделал. Высыпал мусор посреди дороги, скинул купол с колокольни, повесил кошку, украл никому не нужный ржавый гвоздь».
Собственно повесть «Деревня дураков», давшая название всей книге, занимает лишь немногим больше половины страниц, оставшиеся - цикл очерков «Деревянное солнце». И настолько органично одно в другое перетекает, что кажется, будто это не сборник (повесть + классическая добивка объема за счет малой прозы подходящей тематики), а двухчастный роман.
Продолжая линию, начатую в других книгах («Россия: общий вагон», «SOS»), Ключарева делает главного героя путешественником, искателем. Беспроигрышный, проверенный временем вариант. Как и большая часть авторского инструментария, впрочем. Сюжет также довольно прост: молодой историк по имени Митя в поисках не больше не меньше как смысла жизни приезжает учительствовать в маленькую деревню Митино. Там он находит всех типичных представителей российской глубинки по версии авторки: беспробудно пьющих мужиков, их покалачиваемых по-пьяни жен, одна из которых - директрисса и единственная школьная учительница, ее разновозрастных подопечных, доживающих свой век пасторальных стариков, местную блудницу и непременного священника. Слегка разбавляют эту типичную картину соседи - так называемая Деревня дураков, на деле - интернат для инвалидов, где работают волонтеры, преимущественно иностранцы. В целом неплохо прописанная и внятно построенная повесть ничего нам не дает - одна заблудшая душа погибает, другая находит спасение, главный герой естественным образом не находит ничего, кроме опыта и его созерцания. Деревня дураков разрушается, Митино с его вековым порядком остается, учитель уезжает. И пусть бы с ними. Но я открываю вторую часть.
Не часть, разумеется, а цикл очерков, добивку к небольшой по размеру повести. И тут нахожу совсем не упражнение на тему классических сюжетов, а жизнь как она есть в восприятии Натальи Ключаревой. Здесь она выступает от первого лица и говорит о том, что видела, испытала она сама. Получается как-то сразу убедительнее и точнее, даже образность текстов здесь сильнее и ярче, намного выразительнее, чем в «Деревне дураков». Она говорит о тех же в сущности вещах, показывает те же обстоятельства места и времени, даже герои отчетливо напоминают персонажей повести - что священник, что художник, что директриса (даром что не школы, а музея, но чем музей не школа - несовпадение лишь порождает дополнительные смыслы). И каждый очерк - самодостаточен, целен, почти всегда точно бьет в цель. Один лишь рассказ о музее истории политических репрессий Пермь-36 («Чудое дежавю») стоит целой книги.
Взгляд Ключаревой на современную российскую действительность, как мне кажется, специфичен. В нем нет ни всепоглощающей тоски, ни всепобеждающего цинизма, ни даже жалости стороннего наблюдателя. В нем есть тепло, сочувствие. Причастность. И наивность. Умеренная наивность человека, видящего все недостатки окружающих, но еще не потерявшего веру в человечество. Да, ее персонажи почти всегда исключительно прекрасны, даже самые асоциальные и пропащие. Ее авторский взгляд - это порой взгляд блаженного, что особенно очевидно там, где она сближается, даже смыкается с некоторыми своими персонажами. И этот взгляд, этот подход - то, чего так мало в современной русской литературе. Нет, я не считаю его тем самым путем, которым должны последовать новые авторы. Но залогом этого пути - определенно. Потому что все, что я читаю последние годы - это либо бесконечные оттенки серого (местами талантливо прописанные), либо уход от реальности в другие миры (мистика, воспоминания и проч.), что для искусства и плодотворный выход, но в применении к жизни имеет слишком отчетливый привкус отчаяния. Ключарева - пример альтернативного подхода. Хотелось бы увидеть в нем развитие. И в литературе, и в жизни.
Вот этой мысли, например:
«Но чаще всего мне кажется, что чувство родины - это чувство стыда. Когда не можешь отделить себя от происходящего, чтобы плюнуть и отвернуться, а стоишь, как дурак, с пылающей головой, будто это ты всё наделал. Высыпал мусор посреди дороги, скинул купол с колокольни, повесил кошку, украл никому не нужный ржавый гвоздь».