Хабермас о смерти философии
Что касается современной философии (как она есть на Западе, т.е.) - то она, безусловно, наука по формальным признакам. У неё есть предмет, метод, научное сообщество и всё необходимое, хотя всё это очень отличается от того, что было ещё в 19 веке.
Вот небольшая любопытная цитата из Хабермаса о месте современной философии, на которую натолкнулся. Он не обязательно выражает свою позицию далее, так как характеризует разные точки зрения.
Ч.С.Пирс (известный амер. философ, если это именно он - прим.) оспаривает возможность радикального сомнения с теми же намерениями, что и Дильтей -- возможность нейтрального понимания. Проблемы всегда встают перед нами в определённых ситуациях; они надвигаются на нас в известной мере как некая объективность, поскольку мы неспособны по своей воле распоряжаться всей совокупностью практических жизненных связей, в которые вовлечены. Сходным образом рассуждает и Дильтей. Мы не можем понять символическое выражение, если уже заранее интуитивно не понимаем его контекст, поскольку неспособны своими силами превратить бесспорно наличествующее фоновое знание нашей культуры в знание эксплицитное. Всякое решение и всякая интерпретация какой-либо проблемы зависят от необозримой сети предпосылок; и эту сеть, в силу её одновременно и целостного, и частного характера, нельзя извлечь путём анализа, нацеливающегося на всеобщее. Таково то направление аргументации, в котором и миф о данности, с его различиями между чувственностью и рассудком, созерцанием и понятием, формой и содержанием, подвергается критике в той же мере, что и различия между аналитическими и синтетическими суждениями, между априори и апостериори. Это смягчение кантовских дуализмов ещё напоминает гегелевскую метакритику, но связанные с ним историзм и приверженность контексту отрезают также и обратную дорогу к Гегелю.
Вот здесь конкретно речь о философии как методе, её отрицание. Т.е. современная философия порвала с Гегелем и прочими ввиду осознания неспособности выстроить такое "формальное" знание, ввиду обусловленности познания контекстом действия (в том числе культурным) и контекстом решаемой проблемы.
Преимущества прагматической и герменевтической точек зрения неоспоримы. Ориентация на результаты работы сознания сменяется ориентацией на объективации, осуществляемые в действиях и языке. Фиксация на познавательной функции сознания и на изобразительной функции языка, на зрительной метафоре "зеркала природы" отвергается в пользу программы выявления оправданных мнений (warranted assertion? - прим.), которая после Виттгенштейна и Остина развёртывается по всей широте иллокутивных сил (eloquence - красноречие - прим.), т.е. распространяется на всё, что может быть сказано, а не только на содержательную сторону речевой констатации фактов. "Сказать, как с чем-либо обстоят дела", тем самым становится особым случаем по отношению к общему: "сказать что-либо".
Но совместимы ли эти воззрения только с их интерпретацией в прагматизме и герменевтической философии, что ведёт к отказу от притязаний философского мышления на разумность, а вместе с тем и к расставанию с самой философией, или же они характеризуют новую парадигму, которая, хотя и приходит на смену развёртывающейся в философии сознания умственной языковой игре, однако не лишает силы усвоенные и выверенные в ходе самокритики способы обоснования, используемые в этой философии? За неимением убедительных и, главное, простых аргументов, я не могу прямо ответить на этот вопрос и потому ещё раз прибегну в своём изложении к повествовательной форме. ...
(далее он говорит о прощании с философией в трёх формах, терапевтической (Виттгенштейн), героической (Хайдеггер) и сальваторической)
Юрген Хабермас. "Философия как "местоблюститель" и "интерпретатор"". В "Моральное сознание и коммуникативное действие". Из-во "Наука": СПб, 2006, стр 19-21.
На всякий случай растолкую цитату. Ясность стиля явно не относится к достоинствам Хабермаса. Грубо, он констатирует смерть философии как системы взглядов.
Первый абзац указывает на инструменталистскую критику рациональной схемы познания. Хабермас напоминает нам о критической роли контекста решаемой проблемы в познании. Методологический эпистемологический индивидуализм (от Декарта через Канта и к марксистам) отвергается, на смену ему приходит понимание социальной природы познания, знания и мышления. Решение проблем - это рациональный процесс общностей людей, а не индивидов. Принципиальное заблуждение Канта заключалось в том, что он замышлял акт мышления как интимную деятельность индивида. Есть только "я" и бездна мира. Но мы, вооружённые современными антропологическими знаниями, понимаем, что "я" существует только как часть сообщества, коллектива. Что мышление опосредовано системой смыслов, которая исключительно социальна, коллективна. Саму же постановку проблемы Кантом мы считаем бессмысленной.
(и эта точка зрения весьма интересна, особенно своим развитием от эмпирицизма, т.е. это уже такой "постпозитивизм", а проще говоря инструментализм; многие не понимают огромной разницы)
Соответственно и "классическая" философия - это лишь сборище бессмысленных утверждений. Такие утверждения действительно есть. Ничего странного в этом нет. Надо понимать, что утверждения имеют смысл только при соблюдении определённых правил. Также как в математике деление на 0 не является осмысленной операцией, система Гегеля или Канта едва ли имеет смысл вообще.
Но при этом Хабермас подчёркивает "моральную" функцию философии. Кстати, и позитивисты тоже вовсе не отрицали классическую философию, религию и т.д. полностью. Они тоже считали, что у них есть "эстетическое", "этическое" и другие значения. Но не более того.
Вот небольшая любопытная цитата из Хабермаса о месте современной философии, на которую натолкнулся. Он не обязательно выражает свою позицию далее, так как характеризует разные точки зрения.
Ч.С.Пирс (известный амер. философ, если это именно он - прим.) оспаривает возможность радикального сомнения с теми же намерениями, что и Дильтей -- возможность нейтрального понимания. Проблемы всегда встают перед нами в определённых ситуациях; они надвигаются на нас в известной мере как некая объективность, поскольку мы неспособны по своей воле распоряжаться всей совокупностью практических жизненных связей, в которые вовлечены. Сходным образом рассуждает и Дильтей. Мы не можем понять символическое выражение, если уже заранее интуитивно не понимаем его контекст, поскольку неспособны своими силами превратить бесспорно наличествующее фоновое знание нашей культуры в знание эксплицитное. Всякое решение и всякая интерпретация какой-либо проблемы зависят от необозримой сети предпосылок; и эту сеть, в силу её одновременно и целостного, и частного характера, нельзя извлечь путём анализа, нацеливающегося на всеобщее. Таково то направление аргументации, в котором и миф о данности, с его различиями между чувственностью и рассудком, созерцанием и понятием, формой и содержанием, подвергается критике в той же мере, что и различия между аналитическими и синтетическими суждениями, между априори и апостериори. Это смягчение кантовских дуализмов ещё напоминает гегелевскую метакритику, но связанные с ним историзм и приверженность контексту отрезают также и обратную дорогу к Гегелю.
Вот здесь конкретно речь о философии как методе, её отрицание. Т.е. современная философия порвала с Гегелем и прочими ввиду осознания неспособности выстроить такое "формальное" знание, ввиду обусловленности познания контекстом действия (в том числе культурным) и контекстом решаемой проблемы.
Преимущества прагматической и герменевтической точек зрения неоспоримы. Ориентация на результаты работы сознания сменяется ориентацией на объективации, осуществляемые в действиях и языке. Фиксация на познавательной функции сознания и на изобразительной функции языка, на зрительной метафоре "зеркала природы" отвергается в пользу программы выявления оправданных мнений (warranted assertion? - прим.), которая после Виттгенштейна и Остина развёртывается по всей широте иллокутивных сил (eloquence - красноречие - прим.), т.е. распространяется на всё, что может быть сказано, а не только на содержательную сторону речевой констатации фактов. "Сказать, как с чем-либо обстоят дела", тем самым становится особым случаем по отношению к общему: "сказать что-либо".
Но совместимы ли эти воззрения только с их интерпретацией в прагматизме и герменевтической философии, что ведёт к отказу от притязаний философского мышления на разумность, а вместе с тем и к расставанию с самой философией, или же они характеризуют новую парадигму, которая, хотя и приходит на смену развёртывающейся в философии сознания умственной языковой игре, однако не лишает силы усвоенные и выверенные в ходе самокритики способы обоснования, используемые в этой философии? За неимением убедительных и, главное, простых аргументов, я не могу прямо ответить на этот вопрос и потому ещё раз прибегну в своём изложении к повествовательной форме. ...
(далее он говорит о прощании с философией в трёх формах, терапевтической (Виттгенштейн), героической (Хайдеггер) и сальваторической)
Юрген Хабермас. "Философия как "местоблюститель" и "интерпретатор"". В "Моральное сознание и коммуникативное действие". Из-во "Наука": СПб, 2006, стр 19-21.
На всякий случай растолкую цитату. Ясность стиля явно не относится к достоинствам Хабермаса. Грубо, он констатирует смерть философии как системы взглядов.
Первый абзац указывает на инструменталистскую критику рациональной схемы познания. Хабермас напоминает нам о критической роли контекста решаемой проблемы в познании. Методологический эпистемологический индивидуализм (от Декарта через Канта и к марксистам) отвергается, на смену ему приходит понимание социальной природы познания, знания и мышления. Решение проблем - это рациональный процесс общностей людей, а не индивидов. Принципиальное заблуждение Канта заключалось в том, что он замышлял акт мышления как интимную деятельность индивида. Есть только "я" и бездна мира. Но мы, вооружённые современными антропологическими знаниями, понимаем, что "я" существует только как часть сообщества, коллектива. Что мышление опосредовано системой смыслов, которая исключительно социальна, коллективна. Саму же постановку проблемы Кантом мы считаем бессмысленной.
(и эта точка зрения весьма интересна, особенно своим развитием от эмпирицизма, т.е. это уже такой "постпозитивизм", а проще говоря инструментализм; многие не понимают огромной разницы)
Соответственно и "классическая" философия - это лишь сборище бессмысленных утверждений. Такие утверждения действительно есть. Ничего странного в этом нет. Надо понимать, что утверждения имеют смысл только при соблюдении определённых правил. Также как в математике деление на 0 не является осмысленной операцией, система Гегеля или Канта едва ли имеет смысл вообще.
Но при этом Хабермас подчёркивает "моральную" функцию философии. Кстати, и позитивисты тоже вовсе не отрицали классическую философию, религию и т.д. полностью. Они тоже считали, что у них есть "эстетическое", "этическое" и другие значения. Но не более того.