Шар.
Кажется, Петербург. Ближе к вечеру. Приём, нелепая я в вечернем платье с открытой спиной. Внезапно Н., почему-то очень неожиданно, что мы здесь оба делаем? Люди толпятся перед входом в старинное здание с ротондой. Люди входят, снимают плащи, оставляют зонты, берут бокалы, говорят друг с другом: броуновское движение мыслей, взглядов, касаний. Мы уходим в ротонду, запах затхлости и гниющей древесины. Винтовая скрипучая лестница, откуда-то лифт. Старые деревянные холодные стены и белые пластиковые кнопки, проваленные ещё век назад. Восьмой этаж, жму. Почему восьмой, если в здании не более четырёх этажей? Лифт, кряхтя, поднимается всё выше, выше, выше, двери с усилием раскрываются, и мы уже стоим на шаткой площадке. Над головой появляется щель, и купол ротонды раскрывается, как огромный лотос, выпуская вверх воздушный шар. Я встаю на небольшую деревянную доску, как на детские качели, держусь руками за толстые, пахнущие мазутом канаты, мужчина встаёт сзади меня, крепко обнимает, и ветром нас выносит в небо.
Тугие, гематомные облака, в лицо бьёт то ли дождь, то ли снег; грудь, шея, лицо, руки пылают, ветер слепит и оглушает. Внизу несутся острые покатые крыши, шпили, антенны, постепенно пейзаж под ногами сменяется на белое заснеженное полотно, украшенное граффити дорог. Управлять шаром так легко, он послушен, словно живой. Приземляемся и уходим по щиколотку в снег. Ноги в вечерних туфлях горят, словно их опустили в кипяток. По полю к нам бегут люди, странные люди, опасные люди. Мы вскидываем купол шара, его снова подхватывает ветер и мы взлетаем, почти задевая людей за волосы, нам что-то кричат вслед.
Город всё ближе, уже появились первые столбы электропередач, параллельно нам парят удивлённые птицы. Холод, адский холод в лицо. И жар, жар от мужчины сзади, он прижимается ко мне, и я чувствую, как он целует мне спину чуть выше лопаток, я чувствую его щетину на коже и мне уже совсем не страшно. Крыши, как много крыш. И ещё больше проводов, нужно приземлиться между ними, словно пройти в игольное ушко. Ноги опускаются прямо в студёную лужу с взвесью острых льдинок, стропы вырываются из окоченевших рук, и шар улетает куда-то в чернеющее небо. Платье прилипло к телу, дождь льёт как из ведра, но нам нужно успеть к концу приёма, чтобы никто не заметил наше отсутствие. Мы смотрим друг на друга и начинаем бежать, разбрызгивая из-под ног застывающую воду. В окнах начинают загораться огоньки: один, второй, пятый... Кто их считает?