Свой писательский и диссидентский путь я начала в 3 года
...совершенно о том не догадываясь. И только сейчас, через пол века (о боже) ковыряние в старых бумажках и новом интернете открыло мне глаза.
Впрочем, факт пребывания в детском саду Литфонда веселил меня уже давно. Как и то обстоятельство, что попала я в этот детский сад на совершенно незаконных основаниях - никакого отношения к Литфонду мои родственники не имели, а моего будущего бумагомарательства тогда еще никто предположить не мог.
Справка. Литературный фонд СССР (Литфонд) был образован в 1934 году при Союзе писателей СССР как особая организация помощи работникам литературы. С образованием Союза писателей СССР - организации, полностью контролировавшей всю издательскую деятельность в стране, возникла необходимость в создании специальной структуры для управления материально-имущественной базой союза. Такой структурой стал Литфонд СССР. Задачей Литфонда было содействие членам Союза Советских Писателей путем улучшения их культурно-бытового обслуживания и материального положения, а также оказание помощи растущим писательским кадрам путем создания для них необходимых материально-бытовых условий. Литфонд выдавал пособия нуждающимся писателям, организовывал творческие командировки, помогал улучшению жилищных условий писателей. В его ведении находились дома творчества, поликлиники, дома отдыха и санатории в лучших курортных местах страны, книжные лавки и клубы писателей. Знаменитые писательские дачи в Переделкино и Комарово также предоставлялись Литфондом.
И был у Литфонда детский сад в Москве, у метро "Аэропорт", во дворе знаменитого (спасибо Войновичу) писательского кооператива. Не знаю, у кого и почему возникла идея меня туда определить, не знаю и того, кто изготавливал фальшивую справку, что я являюсь родственницей фальшивого писателя Иванова (отзвуки семейной легенды). Та же семейная легенда гласит, что директрисса детского сада, грозная Елена Борисовна, не выпускавшая из зубов беломорину даже в своем служебном детсадовском кабинете и со всеми без исключения бывшая на "ты", повертевши эту справку в руках, сказала моей матушке примерно так: "Эту филькину грамоту ты можешь засунуть себе в /следовал адрес/. Но ты мне нравишься, так что давай, приводи свою девку". И меня привели.
На фотографии можно лицезреть нашу детсадовскую группу на даче в Малеевке и меня - второй ряд, вторая справа, с дурацкой ухмылкой.
Симпатичный мальчик в темной футболке рядом со мной - сын композитора Геннадия Гладкова. Широко хихикающая и самая мелкая девочка в центре - дочь актрисы Майи Булгаковой. Если память за прошедшие 50 лет мне не изменила. И совершенно точно, что третья слева в верхнем ряду девочка в темном платье - Катька Иорданская, дочь журналиста и переводчика Алексея Иорданского, с семьей которого дружили мои родители (может, это они и подсказали туда устроиться?). Больше никого не помню, но все эти дети Литфонду более менее по профилю. В отличие от меня.
Что тогда нас, детей, нисколько не смущало, мы себе жили и жили, ничего такого насчет чьей-то избранности я там не помню. Избранной в некотором смысле я чувствовала разве что себя, потому что, с одной стороны, была первостатейной хулиганкой и все время учиняла какие-то массовые безобразия (то вся группа под моим руководством грабила шкаф со сладостями, то засыпала на полу под кроватями), а с другой стороны, пользовалась явной и необъяснимой симпатией и покровительством директриссы, той самой грозной Елены Борисовны. Когда вконец разъяренные моими подвигами воспитатели приводили меня к ней на расправу, наказание она назначала на удивление мягкое и даже комфортное. Помню, например, как в качестве такого наказания была оставлена одна в раздевалке, когда вся группа куда-то организованно отправилась, и как я кайфовала в тишине и одиночестве. По головке меня Елена Борисовна не гладила и вообще никак явно своей симпатии не демонстрировала, но я ее отчетливо чуствовала. Что, вероятно, только усиливало мою склонность к хулиганству - бояться было нечего, я знала, что грозная Елена Борисовна на самом деле моя защитница.
В 1972 году я распрощалась с детским садом и не вспоминала о нем следующие 10 лет. Имя "Тала" в аттестате - производное от "Наташа, Наталка". Именно Талой меня там звали, так были подписаны все вещи, до школы я вообще не подозревала, что называюсь как-то иначе.
А через 10 лет, в 1982 году, десятиклассницей, я вдруг случайно оказалась рядом со своим детским садом. В памяти всплыли какие-то смутные воспоминания, и я решила зайти. Из всех людей детсадовского детства я помнила только двоих - нашу воспитательницу Наталию Ивановну (молодая, веселая, она каталась с нами на санках с горки и даже в процессе этого катания выбила себе зуб) и Елену Борисовну. Про них и стала расспрашивать.
Попала я в детский сад во время тихого часа. Было, соответственно, тихо и пусто. Я поднималась по лестнице и удивлялась, какие низкие перила (перила были под детский рост). Все встреченные мною взрослые были новенькие и ничего не знали. Пока мне не посоветовали сходить на кухню, где работала тетенька, сохранившаяся с давних, моих времен. И тетенька на кухне мне сказала: "А Елена Борисовна давно на пенсии. Но она каждый день сюда приходит, ей даже ее кабинет оставили, не стали занимать. Вы сходите, она сейчас там".
И я пошла в указанный кабинет, постучала, и за дверью раздался знакомый прокуренный бас: "Войдите". Я открыла дверь, плохо понимая, зачем пришла и с тоской думая, что сейчас придется долго объяснять, кто я такая и чего мне нужно. В кабинете было сумрачно - свет не горел, а на улице быстро темнело, собиралась густая майская гроза. Елена Борисовна сидела за столом у окна, против света я не видела её лица (да я его и не помнила), только грузный темный силуэт на фоне серого грозового неба. "А вот и Талочка Горяшко пришла" - спокойно сказал силуэт, как будто мы расстались только вчера.
Не хочется бряцать громкими словами, но это было одно из самых сильных впечатлений в моей жизни. Как она узнала меня через 10 лет?! Как она помнила меня все эти 10 лет?! Оказалось, не только меня. Она стала рассказывать мне о детях из нашей группы - кто как живет, у кого какие события. Я их не помнила начисто, а она помнила всех и про всех знала.
Но я, хоть и потрясенная до глубины души, была тогда все-таки дура. Я ничего не спросила о ней самой и больше не вернулась к ней, хотя она приглашала заходить. И только сейчас, через 36 лет после той последней встречи, я осознала, что в моем детсадовском аттестате написана фамилия Елены Борисовны и, безо всякой надежды, забила в поисковик
Елена Борисовна Асылбекова
И увидела, о господи...
"...Мы и сблизились в доме творчества в Малеевке... Главным местом встреч служил, конечно же, домик директора малеевского детского лагеря Литфонда - шумной, веселой, гостеприимной, с прокуренным басом Елены Борисовны Асылбековой. Мусульманская фамилия этой глубоко семитской женщины, приобретенная, коли не ошибаюсь, на фронте, хорошо сочеталась с именем ее сына, которое присвоили ему друзья матери. Чингис-Хаимом нарекли мы его. На самом деле его звали Боря. За вечерним столом у Елены Борисовны встречались каждый божий день. Саша пел новые песни, аккомпанируя себе на гитаре".
Это статья В. Кардина "Я выбираю свободу...". Саша - это Галич. Галич, которого я услышала и полюбила в том же 1982 году, когда последний раз видела Елену Борисовну. И ничего о ней не знала. И ничего (дура! дура!) не потрудилась узнать. Ни про войну, ни про Галича, ни про "глубоко семитское" происхождение.
И еще в одном месте нашлась Елена Борисовна и наш детский сад - в воспоминаниях Екатерины Рождественской, дочери Роберта Рождественского:
"...Была замечательная директриса Елена Борисовна Асылбекова, которая прошла войну. Ну, в общем, я ее очень хорошо запомнила, потому что когда я уже вышла из детсадовского возраста, я еще ездила к ней в ее домик в Малеевку, когда детский сад выезжал на лето, то я проводила лето у нее тоже".
И еще раз, у того же автора:
"Как я теперь вижу, было и есть всего шесть человек вокруг нашей семьи и в нашей семье, которые оказались прирожденными высококлассными поварами, несмотря на то, что выбрали абсолютно другие профессии: Нелли Торотадзе, врач-аллерголог; Майя Соболева, жена дипломата; Лариса Останкова, музыкальный редактор Гостелерадио; Елена Асылбекова, директор писательского детсада, моя умелая и доброжелательная свекровь Клара Бирюкова, моя сестра и Ксения Рождественская, родная сестра и журналист. Вот, повара от бога. Настоящие, разговаривающие с едой и любящие тех, кто ее ест".
***
Публикации здесь несколько раз совершенно волшебным образом помогали мне найти людей и разным людям - найти друг друга. Вдруг и на этот раз повезет, и найдутся люди, которые смогут рассказать больше о Елене Борисовне. И еще мне очень хочется увидеть ее фотографию. Я ведь даже не помню ее лица. Только большую фигуру, низкий голос, удивительное ощущение, что все ее боятся, а я нет, и те слова в темном кабинете: "А вот и Талочка пришла...".
***
UPD. 18 января 2020 г. Нашли!!! Нашли фотографию Елены Борисовны!! Спасибо огромное Екатерине Светловой и Ксении Рождественской!
Предположительно - начало 1970-х, как раз время моего окончания детского сада.
***
UPD 15.02.2021. Чудеса продолжаются! Вы не поверите, но теперь у нас есть кинохроника из нашего дорого детского сада! Спасибо Максиму, выпускнику 1975 года!
Максим пишет: "Вчера искал информацию от детсаде Литфонда и случайно набрел на ваш журнал. Нахлынули воспоминания детства. Почему то, из всех воспоминаний об этом садике запомнил имя и образ директрисы Елены Борисовны, воспитателей Цили Яковлевны и Регины (не помню отчества). Вот несколько скринов-фото из кинохроники, на них Елена Борисовна, Циля Яковлевна, Регина и еще одна воспитательница, может Вы помните имя?
Мой дед ветеран, после выхода на пенсию увлекся кино делом, благодаря чему у меня сохранились бесценная кинохроника моего детства с самого рождения. Моя бабушка была единственным врачом-педиатром в поликлинике Литфонда СССР (которая находилась сперва в соседней сталинке, а затем построили отдельное здание напротив садика) благодаря чему, я попал в этот ведомственный сад. Бабушку мою звали Нина Васильевна Рубаник и это реально была единственный врач-педиатр в Литфондовской поликлинике, после её выхода на пенсию в 1976 году кабинет закрыли. Т.е. в новом здании поликлиники детского врача больше не было. Её должны помнить дети всех московских писателей)) Помню, все стены ее кабинета были заклеены детскими рисунками ее пациентов. У меня до сих пор хранится ее рабочая тетрадь с именами и контактами родителей всех детей, которых она лечила ))
Отъезд на дачу в Малеевку и родительский день в Малеевке, 1972 г.
Прогулка. Измерение температуры и проверка горла)), 1973 г.
Прощание с садом, 1975 г.
Впрочем, факт пребывания в детском саду Литфонда веселил меня уже давно. Как и то обстоятельство, что попала я в этот детский сад на совершенно незаконных основаниях - никакого отношения к Литфонду мои родственники не имели, а моего будущего бумагомарательства тогда еще никто предположить не мог.
Справка. Литературный фонд СССР (Литфонд) был образован в 1934 году при Союзе писателей СССР как особая организация помощи работникам литературы. С образованием Союза писателей СССР - организации, полностью контролировавшей всю издательскую деятельность в стране, возникла необходимость в создании специальной структуры для управления материально-имущественной базой союза. Такой структурой стал Литфонд СССР. Задачей Литфонда было содействие членам Союза Советских Писателей путем улучшения их культурно-бытового обслуживания и материального положения, а также оказание помощи растущим писательским кадрам путем создания для них необходимых материально-бытовых условий. Литфонд выдавал пособия нуждающимся писателям, организовывал творческие командировки, помогал улучшению жилищных условий писателей. В его ведении находились дома творчества, поликлиники, дома отдыха и санатории в лучших курортных местах страны, книжные лавки и клубы писателей. Знаменитые писательские дачи в Переделкино и Комарово также предоставлялись Литфондом.
И был у Литфонда детский сад в Москве, у метро "Аэропорт", во дворе знаменитого (спасибо Войновичу) писательского кооператива. Не знаю, у кого и почему возникла идея меня туда определить, не знаю и того, кто изготавливал фальшивую справку, что я являюсь родственницей фальшивого писателя Иванова (отзвуки семейной легенды). Та же семейная легенда гласит, что директрисса детского сада, грозная Елена Борисовна, не выпускавшая из зубов беломорину даже в своем служебном детсадовском кабинете и со всеми без исключения бывшая на "ты", повертевши эту справку в руках, сказала моей матушке примерно так: "Эту филькину грамоту ты можешь засунуть себе в /следовал адрес/. Но ты мне нравишься, так что давай, приводи свою девку". И меня привели.
На фотографии можно лицезреть нашу детсадовскую группу на даче в Малеевке и меня - второй ряд, вторая справа, с дурацкой ухмылкой.
Симпатичный мальчик в темной футболке рядом со мной - сын композитора Геннадия Гладкова. Широко хихикающая и самая мелкая девочка в центре - дочь актрисы Майи Булгаковой. Если память за прошедшие 50 лет мне не изменила. И совершенно точно, что третья слева в верхнем ряду девочка в темном платье - Катька Иорданская, дочь журналиста и переводчика Алексея Иорданского, с семьей которого дружили мои родители (может, это они и подсказали туда устроиться?). Больше никого не помню, но все эти дети Литфонду более менее по профилю. В отличие от меня.
Что тогда нас, детей, нисколько не смущало, мы себе жили и жили, ничего такого насчет чьей-то избранности я там не помню. Избранной в некотором смысле я чувствовала разве что себя, потому что, с одной стороны, была первостатейной хулиганкой и все время учиняла какие-то массовые безобразия (то вся группа под моим руководством грабила шкаф со сладостями, то засыпала на полу под кроватями), а с другой стороны, пользовалась явной и необъяснимой симпатией и покровительством директриссы, той самой грозной Елены Борисовны. Когда вконец разъяренные моими подвигами воспитатели приводили меня к ней на расправу, наказание она назначала на удивление мягкое и даже комфортное. Помню, например, как в качестве такого наказания была оставлена одна в раздевалке, когда вся группа куда-то организованно отправилась, и как я кайфовала в тишине и одиночестве. По головке меня Елена Борисовна не гладила и вообще никак явно своей симпатии не демонстрировала, но я ее отчетливо чуствовала. Что, вероятно, только усиливало мою склонность к хулиганству - бояться было нечего, я знала, что грозная Елена Борисовна на самом деле моя защитница.
В 1972 году я распрощалась с детским садом и не вспоминала о нем следующие 10 лет. Имя "Тала" в аттестате - производное от "Наташа, Наталка". Именно Талой меня там звали, так были подписаны все вещи, до школы я вообще не подозревала, что называюсь как-то иначе.
А через 10 лет, в 1982 году, десятиклассницей, я вдруг случайно оказалась рядом со своим детским садом. В памяти всплыли какие-то смутные воспоминания, и я решила зайти. Из всех людей детсадовского детства я помнила только двоих - нашу воспитательницу Наталию Ивановну (молодая, веселая, она каталась с нами на санках с горки и даже в процессе этого катания выбила себе зуб) и Елену Борисовну. Про них и стала расспрашивать.
Попала я в детский сад во время тихого часа. Было, соответственно, тихо и пусто. Я поднималась по лестнице и удивлялась, какие низкие перила (перила были под детский рост). Все встреченные мною взрослые были новенькие и ничего не знали. Пока мне не посоветовали сходить на кухню, где работала тетенька, сохранившаяся с давних, моих времен. И тетенька на кухне мне сказала: "А Елена Борисовна давно на пенсии. Но она каждый день сюда приходит, ей даже ее кабинет оставили, не стали занимать. Вы сходите, она сейчас там".
И я пошла в указанный кабинет, постучала, и за дверью раздался знакомый прокуренный бас: "Войдите". Я открыла дверь, плохо понимая, зачем пришла и с тоской думая, что сейчас придется долго объяснять, кто я такая и чего мне нужно. В кабинете было сумрачно - свет не горел, а на улице быстро темнело, собиралась густая майская гроза. Елена Борисовна сидела за столом у окна, против света я не видела её лица (да я его и не помнила), только грузный темный силуэт на фоне серого грозового неба. "А вот и Талочка Горяшко пришла" - спокойно сказал силуэт, как будто мы расстались только вчера.
Не хочется бряцать громкими словами, но это было одно из самых сильных впечатлений в моей жизни. Как она узнала меня через 10 лет?! Как она помнила меня все эти 10 лет?! Оказалось, не только меня. Она стала рассказывать мне о детях из нашей группы - кто как живет, у кого какие события. Я их не помнила начисто, а она помнила всех и про всех знала.
Но я, хоть и потрясенная до глубины души, была тогда все-таки дура. Я ничего не спросила о ней самой и больше не вернулась к ней, хотя она приглашала заходить. И только сейчас, через 36 лет после той последней встречи, я осознала, что в моем детсадовском аттестате написана фамилия Елены Борисовны и, безо всякой надежды, забила в поисковик
Елена Борисовна Асылбекова
И увидела, о господи...
"...Мы и сблизились в доме творчества в Малеевке... Главным местом встреч служил, конечно же, домик директора малеевского детского лагеря Литфонда - шумной, веселой, гостеприимной, с прокуренным басом Елены Борисовны Асылбековой. Мусульманская фамилия этой глубоко семитской женщины, приобретенная, коли не ошибаюсь, на фронте, хорошо сочеталась с именем ее сына, которое присвоили ему друзья матери. Чингис-Хаимом нарекли мы его. На самом деле его звали Боря. За вечерним столом у Елены Борисовны встречались каждый божий день. Саша пел новые песни, аккомпанируя себе на гитаре".
Это статья В. Кардина "Я выбираю свободу...". Саша - это Галич. Галич, которого я услышала и полюбила в том же 1982 году, когда последний раз видела Елену Борисовну. И ничего о ней не знала. И ничего (дура! дура!) не потрудилась узнать. Ни про войну, ни про Галича, ни про "глубоко семитское" происхождение.
И еще в одном месте нашлась Елена Борисовна и наш детский сад - в воспоминаниях Екатерины Рождественской, дочери Роберта Рождественского:
"...Была замечательная директриса Елена Борисовна Асылбекова, которая прошла войну. Ну, в общем, я ее очень хорошо запомнила, потому что когда я уже вышла из детсадовского возраста, я еще ездила к ней в ее домик в Малеевку, когда детский сад выезжал на лето, то я проводила лето у нее тоже".
И еще раз, у того же автора:
"Как я теперь вижу, было и есть всего шесть человек вокруг нашей семьи и в нашей семье, которые оказались прирожденными высококлассными поварами, несмотря на то, что выбрали абсолютно другие профессии: Нелли Торотадзе, врач-аллерголог; Майя Соболева, жена дипломата; Лариса Останкова, музыкальный редактор Гостелерадио; Елена Асылбекова, директор писательского детсада, моя умелая и доброжелательная свекровь Клара Бирюкова, моя сестра и Ксения Рождественская, родная сестра и журналист. Вот, повара от бога. Настоящие, разговаривающие с едой и любящие тех, кто ее ест".
***
Публикации здесь несколько раз совершенно волшебным образом помогали мне найти людей и разным людям - найти друг друга. Вдруг и на этот раз повезет, и найдутся люди, которые смогут рассказать больше о Елене Борисовне. И еще мне очень хочется увидеть ее фотографию. Я ведь даже не помню ее лица. Только большую фигуру, низкий голос, удивительное ощущение, что все ее боятся, а я нет, и те слова в темном кабинете: "А вот и Талочка пришла...".
***
UPD. 18 января 2020 г. Нашли!!! Нашли фотографию Елены Борисовны!! Спасибо огромное Екатерине Светловой и Ксении Рождественской!
Предположительно - начало 1970-х, как раз время моего окончания детского сада.
***
UPD 15.02.2021. Чудеса продолжаются! Вы не поверите, но теперь у нас есть кинохроника из нашего дорого детского сада! Спасибо Максиму, выпускнику 1975 года!
Максим пишет: "Вчера искал информацию от детсаде Литфонда и случайно набрел на ваш журнал. Нахлынули воспоминания детства. Почему то, из всех воспоминаний об этом садике запомнил имя и образ директрисы Елены Борисовны, воспитателей Цили Яковлевны и Регины (не помню отчества). Вот несколько скринов-фото из кинохроники, на них Елена Борисовна, Циля Яковлевна, Регина и еще одна воспитательница, может Вы помните имя?
Мой дед ветеран, после выхода на пенсию увлекся кино делом, благодаря чему у меня сохранились бесценная кинохроника моего детства с самого рождения. Моя бабушка была единственным врачом-педиатром в поликлинике Литфонда СССР (которая находилась сперва в соседней сталинке, а затем построили отдельное здание напротив садика) благодаря чему, я попал в этот ведомственный сад. Бабушку мою звали Нина Васильевна Рубаник и это реально была единственный врач-педиатр в Литфондовской поликлинике, после её выхода на пенсию в 1976 году кабинет закрыли. Т.е. в новом здании поликлиники детского врача больше не было. Её должны помнить дети всех московских писателей)) Помню, все стены ее кабинета были заклеены детскими рисунками ее пациентов. У меня до сих пор хранится ее рабочая тетрадь с именами и контактами родителей всех детей, которых она лечила ))
Отъезд на дачу в Малеевку и родительский день в Малеевке, 1972 г.
Click to viewПрогулка. Измерение температуры и проверка горла)), 1973 г.
Прощание с садом, 1975 г.