Исследовательская служба Конгресса США (CRS)."Вооруженные Силы России: Военная доктрина и стратегия"
Члены Конгресса могут быть заинтересованы в эволюции и современном состоянии российской военной доктрины и стратегии для оценки намерений и возможностей России. Россия расширила свой военный потенциал за последнее десятилетие, что проявилось в ее вторжении на Украину и интервенции в Сирию. Возросшие военные возможности позволили российскому правительству расширить свои политические возможности и проводить более агрессивные внешнеполитические решения. Эти изменения сочетаются с недавними заявлениями и корректировками российской военной доктрины, которые дают представление о том, как российские лидеры думают об использовании силы для достижения внешнеполитических целей.
Российская военная стратегия и документы стратегии безопасности
Официальные доктрины безопасности России подробно изложены в ее военной доктрине 2014 года и Стратегии национальной безопасности 2015 года. Другие ключевые стратегические документы включают Концепцию внешней политики на 2016 год, Военно-морскую стратегию на 2017 год и принципы стратегии ядерного сдерживания на 2020 год. Эти документы дают представление о том, как российские лидеры воспринимают угрозы и как российские военные и политики безопасности представляют себе будущее конфликта. Кроме того, военная доктрина и Стратегия национальной безопасности определяют важность информации и опасность внутренних, а также внешних угроз. Военная доктрина 2014 года делит предполагаемый характер угроз для России на две категории: военные риски и военные угрозы. Военные риски - это меньшее обозначение, определяемое как ситуации, которые могут “привести к военной угрозе при определенных условиях"."Военная угроза" характеризуется реальной возможностью возникновения военного конфликта."Как только вспыхивают боевые действия, российская военная теория и доктрина выделяют типологию конфликтов, относящихся к степени и типу конфликта, постепенно нарастающего по интенсивности: вооруженный конфликт, локальная война, региональная война, крупномасштабная война и глобальная (ядерная)война.Эти уровни конфликта важны для понимания того, как российские военные представляют себе масштаб, характер, актеры и уровни эскалации войны. Секретарь Совета Безопасности России Николай Патрушев заявил в июле 2019 года, что Россия обновит свою стратегию национальной безопасности в 2020 году. Хотя новая версия еще не появилась, большинство аналитиков ожидают ее публикации в ближайшее время.
Война Нового Поколения
В своем выступлении в 2013 году и в последующей статье в русскоязычной газете "Военно-промышленный курьер" начальник Генерального штаба Валерий Герасимов описал российскую концепцию природы войны в современную эпоху, определив ее использованием невоенных средств и политически обусловленным конфликтом. Последующие действия России на Украине в значительной степени отражали эту точку зрения, поскольку они характеризовались широким использованием негосударственных вооруженных субъектов, информационными и дезинформационными операциями и другими некинетическими стратегиями.
- Сами "правила войны" изменились. Роль
невоенных средств достижения политических и стратегических целей
выросла, и во многих случаях, в своей эффективности, она выросла, превзойдя мощь силы оружия”
Генерал Валерий Герасимов, начальник Генерального штаба
Российской Федерации
Герасимов описал осознание российскими военными сложной и взаимосвязанной природы современной войны, все более определяемой сочетанием некинетической тактики и обычных вооруженных сил. Описание Герасимова стало кульминацией различных дискуссий в российской армии о том, что он воспринимает как изменяющуюся природу войны, или то, что он называет войной нового поколения (ВНП). ВНП описывает целостный подход к современной войне, который охватывает целый ряд политических, военных, информационных и экономических инструментов в различных ситуациях и местах. Он предполагает, что конфликту часто предшествуют психологические и информационные состязания, направленные на ослабление морального духа противника и его способности поддерживать конфликт. ВНП не умаляет важности военной мощи, напротив, она признает дополнительную важность некинетических и асимметричных средств. Концепция Герасимова была основана на убеждении, что западные страны уже используют политические стратегии против своих противников, включая поддержку демократических движений для подрыва или свержения режимов.
Применение силы
Российское военное и силовое руководство рассматривало так называемые цветные революции, демократические протесты на Украине и свержение Муаммара Каддафи в Ливии как примеры этой западной стратегии. Военная стратегия России определяет использование кинетической силы лишь как один из компонентов поддержки более широких политических или дипломатических целей.Вместо того чтобы стремиться доминировать на поле боя, Россия отдает приоритет гибкости и способности адаптироваться к меняющимся условиям конфликта. Это может привести к введению обычных вооруженных сил, опоре на иррегулярных и негосударственных субъектов или и к тому, и к другому, в зависимости от обстоятельств и ситуаций. Например, во время вторжения России в Восточную Украину Россия опиралась на иррегулярные и негосударственные субъекты, поддерживаемые ограниченным вводом российских войск для разгрома украинских сил. Предпочтение Россией взвешенного применения силы, однако, не подразумевает компромисса между решительным использованием военной мощи и управлением эскалацией. Российская военная стратегия ставит во главу угла угрозу дальнейшего наказания. Он вводил бы высококонвенциональную огневую мощь, когда недорогостоящая стратегия кажется недостаточной, и он мог бы уменьшить или деэскалировать силу в зависимости от ситуации. Таким образом, военная мощь калибруется таким образом, чтобы изменить ситуацию на местах и продемонстрировать потенциал для дальнейшей эскалации; она применяется в качестве компонента общей стратегии принудительных переговоров России. Одним из примеров является сильная зависимость России от авиации и бомбардировок для поддержки наземного наступления сирийского правительства.
Военная доктрина
Военная доктрина в оперативном плане Россия исторически делала упор на массированные огневые наступательные стратегии. Сосредоточенное применение артиллерии и реактивной артиллерии, наряду с крупными танковыми частями,остается в основе российской военной доктрины. Российские воинские части, в том числе танковые и мотострелковые, имеют большое количество артиллерийских и реактивных орудий, обеспечивающих высокий уровень огневой мощи. Российские военные уделяют приоритетное внимание развитию разведывательных и прицельных ударных возможностей для повышения точности своей артиллерии и повышения способности военных накладывать расходы и нацеливаться на командование и управление противника. В результате информационные, целевые и координационные возможности занимают все более центральное место в российской военной доктрине. Россия сочетает эту оперативную стратегию с повышенным вниманием к координации и интеграции между отраслями услуг. Российские военные рассматривают эту интеграцию как важнейшую для создания общевойсковых армий в различных военных округах страны. Из-за географии российские силы растянуты, что делает общевойсковой подход важным для России для борьбы с угрозами на нескольких стратегических направлениях. Военная доктрина России также фокусируется на начальном периоде войны. В случае крупномасштабной войны Россия опасается внезапного нападения, и этот страх усиливается ее опытом Второй мировой войны. российское правительство осознает свои собственные демографические, экономические и технологические ограничения в любом долгосрочном конфликте-например, в том, который потенциально инициируется Соединенными Штатами и натовцами, наносящими дальние высокоточные удары как с воздушных, так и с морских платформ.Эти возможности представляют серьезную угрозу для российских командно-контрольных возможностей и критической инфраструктуры. В ответ на западные возможности и признавая, что современная война определяется скоростью и технологической изощренностью, российские военные находятся под сильным влиянием наступательной доктрины, которая направляет концепции сдерживания и обороны. В результате российская военная доктрина стремится к решительному вовлечению и разрешению конфликтов на выгодных для России условиях. Цель состоит не в том, чтобы пытаться отказать противнику в доступе к району (что некоторые аналитики сравнивают с оборонительными возможностями и доктриной Китая, широко известными как доступ к району и отказ в воздухе, или A2AD). Скорее всего, российская доктрина фокусируется на интегрированных системах обороны (особенно Воздушно-Космических Силах обороны), которые рассматривают противника как систему. Он стремится нарушить, отклонить и в конечном итоге наказать нападающего на начальных стадиях конфликта. Эти средства обороны предназначены для того, чтобы действовать в координации с другими возможностями России, чтобы в конечном счете нацелить и ослабить критическую инфраструктуру противника и его способность поддерживать боевые действия.
Стратегическое сдерживание и управление эскалацией
В российской военной доктрине подчеркивается концепция сдерживания, которая шире, чем просто ядерное сдерживание. Эта концепция, именуемая в официальной российской военной доктрине стратегическим сдерживанием, включает в себя ядерное оружие, стратегические обычные вооружения и невоенные меры, включая такие концепции, как ВНП, как в мирное время, так и в условиях конфликта. Россия будет применять все эти возможности для сдерживания противника и управления эскалацией в случае конфликта. Кроме того, российская доктрина определяет подразделения и возможности как стратегические по миссии, которую они призваны выполнять, а не по типу. В июне 2020 года Россия впервые публично обнародовала свою официальную политику ядерного сдерживания, Об основах государственной политики Российской Федерации в области ядерного сдерживания. В ней Россия стремилась изложить характер угроз и условия применения ядерного оружия, а также свою общую стратегию ядерного сдерживания. Россия ясно дала понять, что будет рассматривать запуск любой баллистической ракеты в сторону России как ядерный из-за невозможности узнать, является ли боеголовка обычной или ядерной. В 1990-х годах слабость России в области обычных вооружений вынудила военную доктрину в значительной степени полагаться на ядерное оружие, включая как стратегическое, так и нестратегическое ядерное оружие (НСЯО). В 2000-е годы, по мере роста своих обычных возможностей, российская военная доктрина признавала важность стратегических обычных вооружений. Сегодня обычные вооружения играют важную роль в российской концепции сдерживания, хотя российские военные считают свои сдерживающие возможности недостаточными сами по себе. В результате многие аналитики утверждают, что Россия придерживается стратегии "эскалации до деэскалации", когда Россия может угрожать применением ядерного оружия в начале кризиса, если она рискует проиграть конфликт. Однако другие аналитики утверждают, что такой явной политики не существует. Они отмечают, что российская военная доктрина фокусируется на управлении эскалацией, а не на пороговых значениях для ядерного применения и контроля эскалации. Кроме того, российская доктрина дает политикам гибкость в определении типа и характера своих ответных мер и не исключает возможного использования НСЯО. Однако ущерб будет наноситься постепенно и в дозах, чтобы продемонстрировать потенциал дальнейшего наказания и обеспечить стимулы для урегулирования. Соответственно, российская военная доктрина, по-видимому, использует управление эскалацией для контроля роста конфликтов, сдерживания внешних субъектов и поддержки приемлемых для России резолюций. Несмотря на недавно опубликованную российскую ядерную доктрину, некоторые двусмысленные формулировки и скрытный характер темы означают, что аналитики продолжают обсуждать истинную природу стратегического сдерживания и роль ядерного оружия в российской военной доктрине.
Подробнее см. CRS Report R45861, Russian's Nuclear Weapons: Doctrine, Forces, and Modernization, by Amy F. Woolf.
Эндрю С. Боуэн, аналитик по российским и европейским делам I
Отказ от ответственности: этот документ был подготовлен исследовательской службой Конгресса США (CRS). CRS служит в качестве беспартийного совместного персонала для комитетов Конгресса и членов Конгресса. Он действует исключительно по указанию и под руководством Конгресса. Информация, содержащаяся в докладе CRS, не должна использоваться для целей, отличных от понимания общественностью информации, которая была предоставлена CRS членам Конгресса в связи с институциональной ролью CRS. Отчеты CRS, как произведение правительства Соединенных Штатов, не подлежат охране авторского права в Соединенных Штатах. Любой отчет CRS может быть воспроизведен и распространен в полном объеме без разрешения CRS. Однако, поскольку отчет CRS может включать защищенные авторским правом изображения или материалы от третьей стороны, вам может потребоваться получить разрешение владельца авторских прав, если вы хотите скопировать или иным образом использовать защищенные авторским правом материалы.
https://crsreports.congress.gov/product/pdf/IF/IF11625