ПОТЕРЯННЫЙ РАЙ. 8.8.08 хороший предлог вспомнить, что многово в нашей истории не должно было быть
Самолет, огромный советский ИЛ-861 с небольшим опозданием приземлился на залитом солнцем аэродроме самого южного черноморского города страны. Игнорируя таксистов и по-грузински колоритных частников я без труда нашел подходящий рейсовый автобус, идущий в поселок Зеленый мыс немного к северу от Батуми. На ходу свежий с запахом моря ветер задувал в открытые настежь окна. По сторонам дороги приветливо махали ветвями непривычные для жителя средней полосы пальмы и тяжело колыхали огромными, в рост человека листьями бананы. Вскоре я был на месте - в небольшом двухэтажном санатории на берегу моря, рядом с огромным Батумским ботаническим садом.
В приемной, как меня учили еще в Москве, я вложил в паспорт десятку и попросил поселить в двухместном номере. Но мой трюк не удался. Покачав головой, молоденькая брюнетка-медсестра из местных с улыбкой вернула мне деньги и сообщила, что в двухместных селят только стариков и вообще в моем возрасте в туристические походы надо ходить, а не по санаториям для больных околачиваться.
В результате пришлось вселяться в палату на пятерых, похоронив надежды на комфортную личную жизнь на курорте. Но это еще было пол-беды. В тот же день мне довелось оконфузиться еще один раз.
Рядом с главным корпусом санатория на скамейке сидела и читала книгу миловидная девушка, с ровным золотистым загаром, который бывает только у настоящих блондинок. Чтобы завязать разговор пришлось разыграть из себя полного лоха и начать распрашивать о местных достопримечательностях. Девушка игру приняла, кроме того оказалось что она тоже из Москвы и очень скоро мы болтали как старые знакомые. Потом, чтобы убить время до ужина, пошли гулять в ботанический сад, которому еще предстоит сыграть немалую роль в моих дальнейших приключениях. Одно было плохо - курортный срок миловидной блондинки подходил к концу, завтра она уезжала и заводить новый роман явно не собиралась.
Позднее, сразу после ужина, я заскочил в свою палату чтобы переодеться к вечеру, где застал злого как черт соседа - татарина Федю и сочувственно слушающих его двух мужичков.
- Ну что, явился-не-запылился! Он тут видите ли с чужими девками шляется, а из-за него невинным людям морду бьют! - неласково приветствовал меня Федор. Потом, видимо не в первый раз, начал пересказывать мне и мужичкам невеселую историю.
Час назад в палату, где Федя был один, зашли двое местных - крепких ребят со спасательной станции. Спросили где москвич, то бишь я. Заподозрив неладное, добрая душа Федя ответил что-то типа: “А вам зачем?” Без предупреждения заехав Феде кулаком по лицу, “спасатели” велели передать мне, чтоб к их девушке больше на пушечный выстрел не приближался, и пообещали зайти еще объяснить все более доходчиво лично.
Как мог я извинился и поблагодарил невольно спасшего меня бедолагу Федю. Перспектива в первый же день сцепиться с местными не привлекала, и правильно рассудив что безопаснее будет находиться в толпе людей, я легкомысленно отправился на дискотеку.
Что представляла собой дискотека в черноморском санатории в советское время? И звукоусилительная аппаратура зачастую была неважной, и игравший вживую местный ансамбль фальшивил, перевирая английские слова песен Модерн Толкинг и АББА, итальянские - Челентано, французские - Джо Дассена. Но южные звезды в небе меж пальмами! Но теплый воздух! Но приодевшиеся и настроенные на курортные приключения женщины!
Однако в тот вечер, дойдя до танцплощадки, я почувствовал что сильно переоценил свои силы. Смертельная усталость сковывало все тело, не хотелось ни танцевать, ни знакомиться с женщинами.
Притулившись к стенке, я стоял в самом темном углу танцплощадки. И вдруг - теплая волна пробежала от груди по всему телу, начисто смываю усталость. Стоявшая напротив девушка понравилась мне с первого взгляда настолько, что я вначале подумал - это сумрак ночи или умелая косметика выдают желаемое за действительное. Впоследствии оказалось что косметикой она почти не пользуется, а темнота не позволила сразу разглядеть прекрасные серые глаза как у богинь и ангелов на полотнах Боттичелли.
Светло-золотые длинные волосы, миловидное лицо напоминающее голливудскую актрису Ким Бессинджер в молодости, только с по-славянски тонкими губами, большой рост, стройные ножки, точеная фигурка. Даже одного фактора из этого списка достаточно, чтобы свести с ума двадцатидвухлетнего романтика. Впоследствии, думая о ней, я неизменно называл ее в мыслях златовлаской или очаровашкой.
Тут как раз заиграли медленную мелодию и удалось пригласил ее танцевать. Звали новую знакомую Лена, родилась на Украине, сейчас работала в городе Шевченко, на прикаспийском полуострове Мангышлак в Казахстане. Мы весело пропрыгали несколько быстрых танцев, пообнимались под медленные мелодии и тут я понял, что вовсе не хочу разжимать объятий, и вообще - живем только раз, неужели не удастся закрутить роман с этой девушкой?
- Лена, танцы скоро закончатся, уже полдесятого, давайте удерем в город, в ресторан, выпьем немного, поболтаем...
Через несколько минут мы уже мчались на машине в центр Батуми. До сих пор удивляюсь своему везению - как удалось на абсолютно пустой в этот час дороге остановить частника. В тот вечер все слагалось одно к одному - я крепко держал Фортуну за волосы.
Оркестр в ресторане был превосходен, шампанского - море, причем не простого, а коллекционного, трехлетней выдержки, Тбилисского завода.
В перерывах между танцами выяснилось, что она совсем не простая девушка. Несмотря на юные года, член компартии, секретарь комсомольской организации огромного секретного завода, на котором и сама работала. Комсоргом специально назначили ее хитрые казахские коммунисты. Трудилась на заводе в основном молодежь, получали очень хорошо, потому вечно были проблемы со сдачей двухпроцентных кажется комсомольских взносов. С назначением Лены ситуация резко поправилась - никто не мог отказать такой девушке. Она была замужем за рядовым инженером на заводе, где сама по сути была одним из руководителей. Поженились они всего через неделю знакомства, и семейная жизнь складывалась не безоблачно.
Жизнь начинающего номенклатурного работника была тоже очень не проста. Совещания с руководством завода, долгие собрания в райкоме, глупые инструкции, нервотрепка. В санаторий она приехала подлечить нервы. Сказала, что в конце 1982 года, когда услышала про смерть Брежнева, потеряла сознание - упала в обморок. Боже, как теперь, спустя годы, я ее понимаю!
Назад в санаторий возвращались на такси. От шоссе по дорожке к корпусу я нес ее на руках. Потом долго целовались на скамейке. Я лежал головой на ее коленях, смотрел вверх на звезды и гладил золотые волосы. До чего довела меня последующая жизнь, из-за усталости и всякой ерунды даже остановиться и взглянуть на звезды порой годами не приходится!
Наконец, договорившись встретиться назавтра для прогулки по ботаническому саду, мы пошли к санаторию. И тут выяснилось самое интересное - входная дверь закрыта. Принимая во внимание ее должность, стучать, орать, будить обслугу рискуя что ей сообщат на работу, было никак нельзя.
И тогда я полез. Куда спросите вы? Естественно - в первое попавшееся открытое окно. Которое даже на первом этаже оказалось довольно высоко от земли, пришлось подтягиваться на руках - дело после шампанского весьма непростое.
К счастью я попал в мужскую палату.
- Мужики! Войти можно? В городе задержались, входная дверь закрыта.
С койки поднялась лохматая голова.
- Москвич? Студент? Залезай! - хрипло спросонья буркнула голова.
Интуиция, проявленная нашим спасителем, не могла не вызывать восхищения. На следующий день я видел этого мужика. Уверен, я не встречал его прежде. Откуда он узнал про москвича и студента?
Кое-как на руках я втянул в окно Лену. И откуда только сила взялась - обычно я ничего тяжелее стакана не поднимаю. Осторожно передвигаясь по коридору перебежками от угла к углу, мы добрались каждый до своей палаты.
После обеда я встретился с Леной и до вечернего пляжа пошли прогуляться. Тут надо сказать несколько слов о Батумском ботаническом саде, одном из самых больших в Советском Союзе, площадью 120 гектаров с поразительно красивыми ландшафтами. К тому же к саду примыкал дикий лес, чтобы пройти от входа до ближайшего населенного пункта на севере, надо было протопать около пяти километров.
Произрастало в саду 5 тысяч видов и разновидностей растений. Все это ботаническое богатство было высажено по участкам, соответствующим континентам - Европа, Азия, Северная и Южная Америка, кажется даже Африка. Несмотря на свои размеры, сад был хорошо ухожен, тропинки удобные, везде стояли таблички с объяснениями. Билет стоил копейки и я часто впоследствии ходил туда один и с Леной, не весь же день на пляже валяться.
В тот день мы долго брели по почти безлюдным в этот жаркий будний день дорожкам, забрались в самую глушь. “Смотри какая хорошенькая скамейка, давай здесь остановимся!” - предложила она.
Надо сказать, что несмотря на гусарские замашки, в то время я был довольно неразвращенным созданием. Мысль о том, что надо приставать прямо сейчас, на скамейке (а почему не в гамаке или на водных лыжах?) просто не пришла мне в голову. Догадка что молодой женщине во время короткого отпуска, когда на счету каждый день, просто может стать скучно с веселым разгильдяем, пришла несколько позже.
Потом мы пошли на пляж и к явному неудовольствию Лены наткнулись на несколько человек с ее завода. Она плавала очень хорошо, доплывая до далеких буйков, я - плохо, лишь пару раз преодолел кролем метров по двадцать вдоль берега.
Вечером, после танцев, Лена напрямую спросила:”Мы что, так и будем целоваться и любоваться звездами?” Вполне возможно златовласка уже подумывала произвести ротацию кадров...
Я конечно вел интенсивные переговоры с соседями по палате, старался выяснить, когда они будут все четверо отсутствовать. Задача усложнялась вселением новых людей и интенсивной курортной личной жизнью всего коллектива.
Несколько дней прошли без изменений, если не считать все углубляющегося кризиса в отношениях с Леной. Но потом на пляже случился неприятный инциндент.
Устав тупо валяться поджариваясь на солнце, я добрел до конца длинного пирса, о который с шумом и брызгами разбивались небольшие в этот спокойный день волны. Задумавшись, я застыл в позе Наполеона, с взглядом устремленным в морские просторы. Так же наверно невесело смотрел Император на Средиземное море с остова Эльба.
Воспользовавшись фактором неожиданности, один из соседей по палате - не отличавшийся особым умом Лева вместе со своим приятелем, едва знакомым мне мужиком из Якутии по имени Гриша, решили сыграть со мной злую шутку. Подхватив за руки, они столкнули меня с пирса в довольно глубокое в этом месте море.
Шутка и впрямь была злая. Плавал я плохо, к тому же два идиота прыгнули в море вслед за мной и пару раз макнули головой под воду. Вскарабкаться обратно на довольно высокий пирс не было никакой возможности, надо было выбираться к берегу.
Проорав идиотам что плохо плаваю, я кое-как, отдохнув посередине подержавшись за кстати оказавшуюся на полпути к берегу сваю, добрался до места где можно было встать на ноги не захлебнувшись.
Взбешен я был страшно. Сами того не сознавая, идиоты чуть меня не утопили. Прощать обид я не хотел и не умел. Сознавая однако, что затевать драку тут же на пляже с двумя взрослыми мужиками глупо, все равно разнимут и еще привлекут за хулиганство, решил действовать по-хитрому. Гордо приблизившись к изрядно смущенным обидчикам, я наговорил кучу оскорблений, и вызвал разобраться менее здорового из двоих - Гришу из Якутии.
Несколько месяцев прилежных занятия карате придавали мне уверенности. Переодевшись из пляжных тряпок в удобные для ударов ногами адидасовские кроссовки и джинсы (чтоб не сильно больно было если Гриша блокирует рукой удары), я натянул черную спортивную майку и направился на встречу с противником, легкомысленно напевая песенку из Трех Мушкетеров:
“
На месте встречи пришлось спорить с Гришей о месте поединка. Он предлагал “чтоб нам не мешали” драться в заброшенном бетонном сарае у моря, лищенная крыши коробка которого действительно не позволяла снаружи ничего увидеть. Однако маленький квадрат сарая ограничивал свободу маневра, что меня никак не устраивало, и после недолгих препирательств мне удалось настоять на площадке в конце безлюдной тропинки, вьющейся над заросшим бамбуком глубоким оврагом. Нашим общим секундантом был заваривший всю кашу Лева.
Первый же мой удар достиг цели. Стоя в левосторонней стойке, я неожиданно пнул Гришу передней ногой в корпус, целясь в солнечное сплетение. Впрочем в болевую точку попасть не удалось, кроссовок скользнул по ребрам противника.
Надо сказать удар с передней ноги очень быстрый, коварный и неожиданный, не имеющие бойцовской подготовки люди обычно бьют изо всех сил, “со всей дури” с задней ноги, но такой удар медленный, его легко парировать.
Под моим напором Гриша отступил на несколько шагов. Продолжая атаковать, я попытался пнуть его еще несколько раз - со всей силы прямым в корпус и ногой сбоку (малаши гири), сопровождая свое наступление громогласным каратеистским криком: “Кейа!” Но все мои последующие удары противник парировал. И тут же контратаковал сам, довольно ловко заехав мне пару раз по физиономии.
Инстинктивно я попятился. Пытался вдарить Гришу ногой опять, но безуспешно. Сказывалась очень малая каратеистская подготовка и отсутствие боевого опыта. Недаром говорил тренер-сэнсей: “Кое-чему полезному можно научить на нескольких первых занятиях, но реальное умение драться приходит только после двух-трех лет упорных тренировок”. Уклоняясь от кулаков Гриши, вытесненный с площадки, я отступил на узенькую тропинку, оступился, покатился вниз в овраг и застрял в бамбуках.
Возможно эти благословенные южные растения спасли меня от серьезных травм. Кто знает что случилось бы, скатись я до самого дна оврага.
Когда щупая онемевшую и уже распухшую от удара Гриши челюсть, прихрамывая, я вновь выбрался на площадку, меня тут же схватил за руку секундант Лева.
- Все ребята, ша! Размяли кости и будет. Вы тут переубиваете друг друга на хрен, а мне отвечать!
- Я ему еще рожу разбить должен! - придерживая рукой отшибленный мной бок, кровожадно заявил Гриша.
- Сам в больнице вместо пляжа очутиться не хочешь? - рассудительно заметил Лева.- Мне аж страшно стало, когда он тут лягался. И орет что-то не по нашему. А морду ты ему и так подбил, гляди как скула опухла. Пусть знает москвич как с сибиряками связываться. В общем так, мужики, победила дружба!
Принуждаемые Левой, неохотно я и Гриша пожали друг другу руки. К слову сказать с того дня мы стали лучшими друзьями. В санаторий возвращались все вместе, обсуждая детали поединка. Болтун Лева еще до вечера растрезвонил все не только в нашей палате, но и знакомым подружкам, от чего впрочем мой и Гришин авторитет возрос несказанно. Все женщины конечно были уверены что драка произошла из-за Ленки.
Вечером, заставив меня снять майку, она с всхлипами и слезами мазала йодом царапины и ссадины, гладила багровые синяки на боку, появившиеся в местах ударов о стволы бамбука. Взяла с меня слово больше с идиотами Левой и Гришей не связываться.
После ужина мы прямо на скамейке у санатория распили бутылку отличного грузинского полусладкого вина “Твиши”, спрятав ее от прогуливающихся в бумажный пакет.
- Пойдем! - сказала Лена. - Покажешь мне где вы дрались.
На безлюдной вьющейся над оврагом тропинке она сама обняла меня за шею и поцеловала долго-долго. Потом улыбнулась: “Ну люди! Гляди, все банановые листы пообламывали. Боюсь и нам придется сломать один подлиннее. Я тебе докажу что в бамбуках лучше заниматься любовью, чем драться...”
Боже, что это было за лето! Сосед по палате Сашка из Волгограда плавал и нырял за мидиями как Ихтиандр, разведя на берегу костер из плавника и сухих ветвей, мы варили эти моллюски в выпрошенной с кухни санатория кастрюле. В некоторых раковинах мидий попадались маленькие жемчужины.
Потом Сашка вместе с Леной учили меня плавать. Солнце, прохладный ветер с моря, горячий песок под ногами, соленые губы Лены. Мы выпивали ящики легкого грузинского вина, в магазинах непривычно для москвича бутылки мирового класса - Твиши, Кварели, Псоу лежали НАВАЛОМ в секциях самообслуживания. Да, я не оговорился, бутылки не стояли на полках, они лежали навалом как обычные овощи-фрукты, и стоили 2.20 - 3 рубля. Билет Москва-Батуми стоил 35 рублей. Вот и посчитайте РЕАЛЬНЫЙ обменный курс тогдашнего советского рубля к доллару.
В санатории с помощью кипятильника мы варили маленьких, но с удивительно сладким мясом черноморских крабов, тоже наловленных Сашкой. Лена как королева принимала знаки внимания и лесть всех моих сопалатников, но при том она была моя, моя, моя!
Строгие граждане скажут, что нехорошо совращать чужую жену, но невозможно совратить не жаждущих совращения! Для измученной женщины, падающей в обморок от политических новостей, может наш роман тоже был спасением? Да и не знал я о муже когда с ней знакомился, а после уже было поздно...
В один из дней, как и обещал еще в Москве, я отправился навестить однокурсников из института, отдыхавших на турбазе немного севернее. Предстояло протопать пять километров через Ботанический сад, сесть на электричку и, поскольку мобильных телефонов тогда не существовало, выяснить у администрации турбазы координаты приятелей,.
В путь, чтобы не остаться голодным, я отправился сразу после обеда. Где-то в середине территории сада рядом со мной тормознула машина Волга с двумя веселыми аджарцами и их симпатичными девушками из местных.
- Привет, куда бредешь в такую жару, садись, подвезем! Да нет, не нада денег! Если я у вас в России в глуши акажусь, неужели меня никто на дороге до сэла не подбросит?
Присутствие девушек гарантировало что неприятных сюрпризов не будет, потому я смело плюхнулся на переднее сиденье рядом с водителем, любезно уступленное мне аджарцем, пересевшим к подружкам.
- Друзей навестить, харошее дело! Да вэди ты машину нормально, ползешь как черепаха! - парень с заднего сиденья протянул руку и заставил водителя переключиться со второй на третью скорость.
По мне лучше бы он этого не делал. Узкая дорога вилась серпантином по склону горы. Но с одним не поспоришь - ехали мы весело.
На турбазе прямо на “Волге” мы подкатили к центральному зданию. Стильно, не выходя из машины, подозвав кого-то из администрации к открытому настежь окну, мои новые знакомые на своем языке выяснили где остановились однокурсники. Все так же на Волге мы подкатили к их домику. Еще долго после моего отъезда девушки и знакомые распрашивали студентов, что за бандиты приезжали к ним в гости.
Пожав руки и тепло распрощавшись с аджарцами, я до вечера проторчал с однокурсниками на пляже. Потом они проводили меня до электрички. Расписания мы не знали, ждать пришлось минут сорок. Из станционной будки вышла пожилая женщина-железнодорожница с ведром вина и сумкой. К моему удивлению всем пассажирам она предлагало (бесплатно!) выпить вина и закусить сладким, видимо кукурузным хлебом. Мне объясняли, что отмечают религиозный праздник, если не изменяет память Ильин День. Вечером я снова встретился с Леной. Ах если бы тот вечер длился всю жизнь!
Мне удивительно везло на людей в то лето. Однажды в палате появился новенький - профессор из Киева. Сказал, что его как важную персону непременно должны поселить в двухместный номер, но пока мест нет и несколько дней попросили пожить с нами. К слову сказать, перебравшись в двухместную палату, он долго в ней не продержался, почти сразу вновь удрал к нашей вольнице - мол так веселее.
Тогда, в первый день, он явился в сопровождении сына, несшего чемоданы. По уже сложившейся традиции я предложил отметить знакомство стаканчиком грузинского полусладкого Твиши. Никто, естественно, не отказался. Посидели, поболтали. И тогда, глядя на меня, профессор выдал один из своих впоследствии ставших знаменитыми перлов: “Дивись, сыну! Во москвич, стакан вина выпил, рожа покраснела, значит на пользу пошло. Вот это мужик!”.
За всеми развлечениями надвигалось неотвратимое. Лена уезжала к себе домой в город Шевченко на день раньше меня. Добрая душа Саша из Волгограда вызвался проводить нас, и несмотря на мои протесты, дотащил до автобуса ее чемоданы. В который раз я поражался такту дружественного волгоградца.
Мы шли по тропинке взявшись за руки. В аэропорту обменялись телефонами и поклялись снова встретиться. Можно было бы много рассказать о нашем прощании. Не стоит. Это грустно, когда умирает любовь.
Прошло двадцать лет. Я никогда не встретил больше ни одного из людей, с кем общался в то лето. Неудивительно, не найдя благодаря Ельцину-Горбачеву работы в России, после окончания одного из лучших вузов страны (МИФИ), я большую часть времени прожил работая за океаном. Что стало с Леной, высокотехнологичный, завязанный на ВПК завод которой явно не вписался в сырьевую экономику независимого казахстанского улуса? Cохранил ли свое место веселый профессор из Киева? Где ныне работает по-горски мудрый и любящий жизнь врач ныне наверняка бездействующего санатория? Как там Сашка из Волгограда? Даже Адам и Ева осознали что жили в раю только будучи изгнанными из него.
В приемной, как меня учили еще в Москве, я вложил в паспорт десятку и попросил поселить в двухместном номере. Но мой трюк не удался. Покачав головой, молоденькая брюнетка-медсестра из местных с улыбкой вернула мне деньги и сообщила, что в двухместных селят только стариков и вообще в моем возрасте в туристические походы надо ходить, а не по санаториям для больных околачиваться.
В результате пришлось вселяться в палату на пятерых, похоронив надежды на комфортную личную жизнь на курорте. Но это еще было пол-беды. В тот же день мне довелось оконфузиться еще один раз.
Рядом с главным корпусом санатория на скамейке сидела и читала книгу миловидная девушка, с ровным золотистым загаром, который бывает только у настоящих блондинок. Чтобы завязать разговор пришлось разыграть из себя полного лоха и начать распрашивать о местных достопримечательностях. Девушка игру приняла, кроме того оказалось что она тоже из Москвы и очень скоро мы болтали как старые знакомые. Потом, чтобы убить время до ужина, пошли гулять в ботанический сад, которому еще предстоит сыграть немалую роль в моих дальнейших приключениях. Одно было плохо - курортный срок миловидной блондинки подходил к концу, завтра она уезжала и заводить новый роман явно не собиралась.
Позднее, сразу после ужина, я заскочил в свою палату чтобы переодеться к вечеру, где застал злого как черт соседа - татарина Федю и сочувственно слушающих его двух мужичков.
- Ну что, явился-не-запылился! Он тут видите ли с чужими девками шляется, а из-за него невинным людям морду бьют! - неласково приветствовал меня Федор. Потом, видимо не в первый раз, начал пересказывать мне и мужичкам невеселую историю.
Час назад в палату, где Федя был один, зашли двое местных - крепких ребят со спасательной станции. Спросили где москвич, то бишь я. Заподозрив неладное, добрая душа Федя ответил что-то типа: “А вам зачем?” Без предупреждения заехав Феде кулаком по лицу, “спасатели” велели передать мне, чтоб к их девушке больше на пушечный выстрел не приближался, и пообещали зайти еще объяснить все более доходчиво лично.
Как мог я извинился и поблагодарил невольно спасшего меня бедолагу Федю. Перспектива в первый же день сцепиться с местными не привлекала, и правильно рассудив что безопаснее будет находиться в толпе людей, я легкомысленно отправился на дискотеку.
Что представляла собой дискотека в черноморском санатории в советское время? И звукоусилительная аппаратура зачастую была неважной, и игравший вживую местный ансамбль фальшивил, перевирая английские слова песен Модерн Толкинг и АББА, итальянские - Челентано, французские - Джо Дассена. Но южные звезды в небе меж пальмами! Но теплый воздух! Но приодевшиеся и настроенные на курортные приключения женщины!
Однако в тот вечер, дойдя до танцплощадки, я почувствовал что сильно переоценил свои силы. Смертельная усталость сковывало все тело, не хотелось ни танцевать, ни знакомиться с женщинами.
Притулившись к стенке, я стоял в самом темном углу танцплощадки. И вдруг - теплая волна пробежала от груди по всему телу, начисто смываю усталость. Стоявшая напротив девушка понравилась мне с первого взгляда настолько, что я вначале подумал - это сумрак ночи или умелая косметика выдают желаемое за действительное. Впоследствии оказалось что косметикой она почти не пользуется, а темнота не позволила сразу разглядеть прекрасные серые глаза как у богинь и ангелов на полотнах Боттичелли.
Светло-золотые длинные волосы, миловидное лицо напоминающее голливудскую актрису Ким Бессинджер в молодости, только с по-славянски тонкими губами, большой рост, стройные ножки, точеная фигурка. Даже одного фактора из этого списка достаточно, чтобы свести с ума двадцатидвухлетнего романтика. Впоследствии, думая о ней, я неизменно называл ее в мыслях златовлаской или очаровашкой.
Тут как раз заиграли медленную мелодию и удалось пригласил ее танцевать. Звали новую знакомую Лена, родилась на Украине, сейчас работала в городе Шевченко, на прикаспийском полуострове Мангышлак в Казахстане. Мы весело пропрыгали несколько быстрых танцев, пообнимались под медленные мелодии и тут я понял, что вовсе не хочу разжимать объятий, и вообще - живем только раз, неужели не удастся закрутить роман с этой девушкой?
- Лена, танцы скоро закончатся, уже полдесятого, давайте удерем в город, в ресторан, выпьем немного, поболтаем...
Через несколько минут мы уже мчались на машине в центр Батуми. До сих пор удивляюсь своему везению - как удалось на абсолютно пустой в этот час дороге остановить частника. В тот вечер все слагалось одно к одному - я крепко держал Фортуну за волосы.
Оркестр в ресторане был превосходен, шампанского - море, причем не простого, а коллекционного, трехлетней выдержки, Тбилисского завода.
В перерывах между танцами выяснилось, что она совсем не простая девушка. Несмотря на юные года, член компартии, секретарь комсомольской организации огромного секретного завода, на котором и сама работала. Комсоргом специально назначили ее хитрые казахские коммунисты. Трудилась на заводе в основном молодежь, получали очень хорошо, потому вечно были проблемы со сдачей двухпроцентных кажется комсомольских взносов. С назначением Лены ситуация резко поправилась - никто не мог отказать такой девушке. Она была замужем за рядовым инженером на заводе, где сама по сути была одним из руководителей. Поженились они всего через неделю знакомства, и семейная жизнь складывалась не безоблачно.
Жизнь начинающего номенклатурного работника была тоже очень не проста. Совещания с руководством завода, долгие собрания в райкоме, глупые инструкции, нервотрепка. В санаторий она приехала подлечить нервы. Сказала, что в конце 1982 года, когда услышала про смерть Брежнева, потеряла сознание - упала в обморок. Боже, как теперь, спустя годы, я ее понимаю!
Назад в санаторий возвращались на такси. От шоссе по дорожке к корпусу я нес ее на руках. Потом долго целовались на скамейке. Я лежал головой на ее коленях, смотрел вверх на звезды и гладил золотые волосы. До чего довела меня последующая жизнь, из-за усталости и всякой ерунды даже остановиться и взглянуть на звезды порой годами не приходится!
Наконец, договорившись встретиться назавтра для прогулки по ботаническому саду, мы пошли к санаторию. И тут выяснилось самое интересное - входная дверь закрыта. Принимая во внимание ее должность, стучать, орать, будить обслугу рискуя что ей сообщат на работу, было никак нельзя.
И тогда я полез. Куда спросите вы? Естественно - в первое попавшееся открытое окно. Которое даже на первом этаже оказалось довольно высоко от земли, пришлось подтягиваться на руках - дело после шампанского весьма непростое.
К счастью я попал в мужскую палату.
- Мужики! Войти можно? В городе задержались, входная дверь закрыта.
С койки поднялась лохматая голова.
- Москвич? Студент? Залезай! - хрипло спросонья буркнула голова.
Интуиция, проявленная нашим спасителем, не могла не вызывать восхищения. На следующий день я видел этого мужика. Уверен, я не встречал его прежде. Откуда он узнал про москвича и студента?
Кое-как на руках я втянул в окно Лену. И откуда только сила взялась - обычно я ничего тяжелее стакана не поднимаю. Осторожно передвигаясь по коридору перебежками от угла к углу, мы добрались каждый до своей палаты.
После обеда я встретился с Леной и до вечернего пляжа пошли прогуляться. Тут надо сказать несколько слов о Батумском ботаническом саде, одном из самых больших в Советском Союзе, площадью 120 гектаров с поразительно красивыми ландшафтами. К тому же к саду примыкал дикий лес, чтобы пройти от входа до ближайшего населенного пункта на севере, надо было протопать около пяти километров.
Произрастало в саду 5 тысяч видов и разновидностей растений. Все это ботаническое богатство было высажено по участкам, соответствующим континентам - Европа, Азия, Северная и Южная Америка, кажется даже Африка. Несмотря на свои размеры, сад был хорошо ухожен, тропинки удобные, везде стояли таблички с объяснениями. Билет стоил копейки и я часто впоследствии ходил туда один и с Леной, не весь же день на пляже валяться.
В тот день мы долго брели по почти безлюдным в этот жаркий будний день дорожкам, забрались в самую глушь. “Смотри какая хорошенькая скамейка, давай здесь остановимся!” - предложила она.
Надо сказать, что несмотря на гусарские замашки, в то время я был довольно неразвращенным созданием. Мысль о том, что надо приставать прямо сейчас, на скамейке (а почему не в гамаке или на водных лыжах?) просто не пришла мне в голову. Догадка что молодой женщине во время короткого отпуска, когда на счету каждый день, просто может стать скучно с веселым разгильдяем, пришла несколько позже.
Потом мы пошли на пляж и к явному неудовольствию Лены наткнулись на несколько человек с ее завода. Она плавала очень хорошо, доплывая до далеких буйков, я - плохо, лишь пару раз преодолел кролем метров по двадцать вдоль берега.
Вечером, после танцев, Лена напрямую спросила:”Мы что, так и будем целоваться и любоваться звездами?” Вполне возможно златовласка уже подумывала произвести ротацию кадров...
Я конечно вел интенсивные переговоры с соседями по палате, старался выяснить, когда они будут все четверо отсутствовать. Задача усложнялась вселением новых людей и интенсивной курортной личной жизнью всего коллектива.
Несколько дней прошли без изменений, если не считать все углубляющегося кризиса в отношениях с Леной. Но потом на пляже случился неприятный инциндент.
Устав тупо валяться поджариваясь на солнце, я добрел до конца длинного пирса, о который с шумом и брызгами разбивались небольшие в этот спокойный день волны. Задумавшись, я застыл в позе Наполеона, с взглядом устремленным в морские просторы. Так же наверно невесело смотрел Император на Средиземное море с остова Эльба.
Воспользовавшись фактором неожиданности, один из соседей по палате - не отличавшийся особым умом Лева вместе со своим приятелем, едва знакомым мне мужиком из Якутии по имени Гриша, решили сыграть со мной злую шутку. Подхватив за руки, они столкнули меня с пирса в довольно глубокое в этом месте море.
Шутка и впрямь была злая. Плавал я плохо, к тому же два идиота прыгнули в море вслед за мной и пару раз макнули головой под воду. Вскарабкаться обратно на довольно высокий пирс не было никакой возможности, надо было выбираться к берегу.
Проорав идиотам что плохо плаваю, я кое-как, отдохнув посередине подержавшись за кстати оказавшуюся на полпути к берегу сваю, добрался до места где можно было встать на ноги не захлебнувшись.
Взбешен я был страшно. Сами того не сознавая, идиоты чуть меня не утопили. Прощать обид я не хотел и не умел. Сознавая однако, что затевать драку тут же на пляже с двумя взрослыми мужиками глупо, все равно разнимут и еще привлекут за хулиганство, решил действовать по-хитрому. Гордо приблизившись к изрядно смущенным обидчикам, я наговорил кучу оскорблений, и вызвал разобраться менее здорового из двоих - Гришу из Якутии.
Несколько месяцев прилежных занятия карате придавали мне уверенности. Переодевшись из пляжных тряпок в удобные для ударов ногами адидасовские кроссовки и джинсы (чтоб не сильно больно было если Гриша блокирует рукой удары), я натянул черную спортивную майку и направился на встречу с противником, легкомысленно напевая песенку из Трех Мушкетеров:
“
На месте встречи пришлось спорить с Гришей о месте поединка. Он предлагал “чтоб нам не мешали” драться в заброшенном бетонном сарае у моря, лищенная крыши коробка которого действительно не позволяла снаружи ничего увидеть. Однако маленький квадрат сарая ограничивал свободу маневра, что меня никак не устраивало, и после недолгих препирательств мне удалось настоять на площадке в конце безлюдной тропинки, вьющейся над заросшим бамбуком глубоким оврагом. Нашим общим секундантом был заваривший всю кашу Лева.
Первый же мой удар достиг цели. Стоя в левосторонней стойке, я неожиданно пнул Гришу передней ногой в корпус, целясь в солнечное сплетение. Впрочем в болевую точку попасть не удалось, кроссовок скользнул по ребрам противника.
Надо сказать удар с передней ноги очень быстрый, коварный и неожиданный, не имеющие бойцовской подготовки люди обычно бьют изо всех сил, “со всей дури” с задней ноги, но такой удар медленный, его легко парировать.
Под моим напором Гриша отступил на несколько шагов. Продолжая атаковать, я попытался пнуть его еще несколько раз - со всей силы прямым в корпус и ногой сбоку (малаши гири), сопровождая свое наступление громогласным каратеистским криком: “Кейа!” Но все мои последующие удары противник парировал. И тут же контратаковал сам, довольно ловко заехав мне пару раз по физиономии.
Инстинктивно я попятился. Пытался вдарить Гришу ногой опять, но безуспешно. Сказывалась очень малая каратеистская подготовка и отсутствие боевого опыта. Недаром говорил тренер-сэнсей: “Кое-чему полезному можно научить на нескольких первых занятиях, но реальное умение драться приходит только после двух-трех лет упорных тренировок”. Уклоняясь от кулаков Гриши, вытесненный с площадки, я отступил на узенькую тропинку, оступился, покатился вниз в овраг и застрял в бамбуках.
Возможно эти благословенные южные растения спасли меня от серьезных травм. Кто знает что случилось бы, скатись я до самого дна оврага.
Когда щупая онемевшую и уже распухшую от удара Гриши челюсть, прихрамывая, я вновь выбрался на площадку, меня тут же схватил за руку секундант Лева.
- Все ребята, ша! Размяли кости и будет. Вы тут переубиваете друг друга на хрен, а мне отвечать!
- Я ему еще рожу разбить должен! - придерживая рукой отшибленный мной бок, кровожадно заявил Гриша.
- Сам в больнице вместо пляжа очутиться не хочешь? - рассудительно заметил Лева.- Мне аж страшно стало, когда он тут лягался. И орет что-то не по нашему. А морду ты ему и так подбил, гляди как скула опухла. Пусть знает москвич как с сибиряками связываться. В общем так, мужики, победила дружба!
Принуждаемые Левой, неохотно я и Гриша пожали друг другу руки. К слову сказать с того дня мы стали лучшими друзьями. В санаторий возвращались все вместе, обсуждая детали поединка. Болтун Лева еще до вечера растрезвонил все не только в нашей палате, но и знакомым подружкам, от чего впрочем мой и Гришин авторитет возрос несказанно. Все женщины конечно были уверены что драка произошла из-за Ленки.
Вечером, заставив меня снять майку, она с всхлипами и слезами мазала йодом царапины и ссадины, гладила багровые синяки на боку, появившиеся в местах ударов о стволы бамбука. Взяла с меня слово больше с идиотами Левой и Гришей не связываться.
После ужина мы прямо на скамейке у санатория распили бутылку отличного грузинского полусладкого вина “Твиши”, спрятав ее от прогуливающихся в бумажный пакет.
- Пойдем! - сказала Лена. - Покажешь мне где вы дрались.
На безлюдной вьющейся над оврагом тропинке она сама обняла меня за шею и поцеловала долго-долго. Потом улыбнулась: “Ну люди! Гляди, все банановые листы пообламывали. Боюсь и нам придется сломать один подлиннее. Я тебе докажу что в бамбуках лучше заниматься любовью, чем драться...”
Боже, что это было за лето! Сосед по палате Сашка из Волгограда плавал и нырял за мидиями как Ихтиандр, разведя на берегу костер из плавника и сухих ветвей, мы варили эти моллюски в выпрошенной с кухни санатория кастрюле. В некоторых раковинах мидий попадались маленькие жемчужины.
Потом Сашка вместе с Леной учили меня плавать. Солнце, прохладный ветер с моря, горячий песок под ногами, соленые губы Лены. Мы выпивали ящики легкого грузинского вина, в магазинах непривычно для москвича бутылки мирового класса - Твиши, Кварели, Псоу лежали НАВАЛОМ в секциях самообслуживания. Да, я не оговорился, бутылки не стояли на полках, они лежали навалом как обычные овощи-фрукты, и стоили 2.20 - 3 рубля. Билет Москва-Батуми стоил 35 рублей. Вот и посчитайте РЕАЛЬНЫЙ обменный курс тогдашнего советского рубля к доллару.
В санатории с помощью кипятильника мы варили маленьких, но с удивительно сладким мясом черноморских крабов, тоже наловленных Сашкой. Лена как королева принимала знаки внимания и лесть всех моих сопалатников, но при том она была моя, моя, моя!
Строгие граждане скажут, что нехорошо совращать чужую жену, но невозможно совратить не жаждущих совращения! Для измученной женщины, падающей в обморок от политических новостей, может наш роман тоже был спасением? Да и не знал я о муже когда с ней знакомился, а после уже было поздно...
В один из дней, как и обещал еще в Москве, я отправился навестить однокурсников из института, отдыхавших на турбазе немного севернее. Предстояло протопать пять километров через Ботанический сад, сесть на электричку и, поскольку мобильных телефонов тогда не существовало, выяснить у администрации турбазы координаты приятелей,.
В путь, чтобы не остаться голодным, я отправился сразу после обеда. Где-то в середине территории сада рядом со мной тормознула машина Волга с двумя веселыми аджарцами и их симпатичными девушками из местных.
- Привет, куда бредешь в такую жару, садись, подвезем! Да нет, не нада денег! Если я у вас в России в глуши акажусь, неужели меня никто на дороге до сэла не подбросит?
Присутствие девушек гарантировало что неприятных сюрпризов не будет, потому я смело плюхнулся на переднее сиденье рядом с водителем, любезно уступленное мне аджарцем, пересевшим к подружкам.
- Друзей навестить, харошее дело! Да вэди ты машину нормально, ползешь как черепаха! - парень с заднего сиденья протянул руку и заставил водителя переключиться со второй на третью скорость.
По мне лучше бы он этого не делал. Узкая дорога вилась серпантином по склону горы. Но с одним не поспоришь - ехали мы весело.
На турбазе прямо на “Волге” мы подкатили к центральному зданию. Стильно, не выходя из машины, подозвав кого-то из администрации к открытому настежь окну, мои новые знакомые на своем языке выяснили где остановились однокурсники. Все так же на Волге мы подкатили к их домику. Еще долго после моего отъезда девушки и знакомые распрашивали студентов, что за бандиты приезжали к ним в гости.
Пожав руки и тепло распрощавшись с аджарцами, я до вечера проторчал с однокурсниками на пляже. Потом они проводили меня до электрички. Расписания мы не знали, ждать пришлось минут сорок. Из станционной будки вышла пожилая женщина-железнодорожница с ведром вина и сумкой. К моему удивлению всем пассажирам она предлагало (бесплатно!) выпить вина и закусить сладким, видимо кукурузным хлебом. Мне объясняли, что отмечают религиозный праздник, если не изменяет память Ильин День. Вечером я снова встретился с Леной. Ах если бы тот вечер длился всю жизнь!
Мне удивительно везло на людей в то лето. Однажды в палате появился новенький - профессор из Киева. Сказал, что его как важную персону непременно должны поселить в двухместный номер, но пока мест нет и несколько дней попросили пожить с нами. К слову сказать, перебравшись в двухместную палату, он долго в ней не продержался, почти сразу вновь удрал к нашей вольнице - мол так веселее.
Тогда, в первый день, он явился в сопровождении сына, несшего чемоданы. По уже сложившейся традиции я предложил отметить знакомство стаканчиком грузинского полусладкого Твиши. Никто, естественно, не отказался. Посидели, поболтали. И тогда, глядя на меня, профессор выдал один из своих впоследствии ставших знаменитыми перлов: “Дивись, сыну! Во москвич, стакан вина выпил, рожа покраснела, значит на пользу пошло. Вот это мужик!”.
За всеми развлечениями надвигалось неотвратимое. Лена уезжала к себе домой в город Шевченко на день раньше меня. Добрая душа Саша из Волгограда вызвался проводить нас, и несмотря на мои протесты, дотащил до автобуса ее чемоданы. В который раз я поражался такту дружественного волгоградца.
Мы шли по тропинке взявшись за руки. В аэропорту обменялись телефонами и поклялись снова встретиться. Можно было бы много рассказать о нашем прощании. Не стоит. Это грустно, когда умирает любовь.
Прошло двадцать лет. Я никогда не встретил больше ни одного из людей, с кем общался в то лето. Неудивительно, не найдя благодаря Ельцину-Горбачеву работы в России, после окончания одного из лучших вузов страны (МИФИ), я большую часть времени прожил работая за океаном. Что стало с Леной, высокотехнологичный, завязанный на ВПК завод которой явно не вписался в сырьевую экономику независимого казахстанского улуса? Cохранил ли свое место веселый профессор из Киева? Где ныне работает по-горски мудрый и любящий жизнь врач ныне наверняка бездействующего санатория? Как там Сашка из Волгограда? Даже Адам и Ева осознали что жили в раю только будучи изгнанными из него.