Прогнется под нас
Александр Скобов, Грани.Ру, 01.06.2021
Мир всегда стоял и, к сожалению, продолжает стоять на двойных стандартах. Когда изуверские политические расправы сотрясают какую-нибудь затерянную в африканских джунглях страну, европейское общество не вскипает негодованием. Что с них взять? Да и как воздействовать? Экономика таких стран, как правило, примитивна и слабо интегрирована в мировую. Так что от санкций толку не будет.
С другой стороны, угрозы расползания политической практики подобных режимов на Европу вроде не просматривается. И волны беженцев, горящих желанием отомстить цивилизации за ее чрезмерное благополучие, оттуда не докатятся. Далекий, чужой мир. Не посылать же туда сразу экспедиционный корпус, вызывая призраки мрачных колониальных времен? В конце концов могут и послать, если события примут совсем уж катастрофический оборот. Как в Руанде. Как правило, с большим опозданием.
Когда иранские исламофашисты показывают по телевизору своих оппонентов, признающихся в работе на все разведки планеты Земля и ее ближайших галактических окрестностей, а также в связи с джиннами, это тоже воспринимается как нечто, происходящее в далеком и чужом мире. В мире, с которым и так почти нет общих дел. У нас, в Европе, такое невозможно. Давно. Даже тоталитарные режимы СССР и его сателлитов избегали такой практики после смерти Сталина. Против диссидентов использовались статьи о пропаганде, агитации и клевете. Те, кого удавалось психологически сломать, признавали вину в этих ужасных деяниях и каялись. Но подкопы из Бомбея в Лондон им уже не шили. И «политических» не только не пытали - даже не били.
За двойные стандарты рано или поздно приходится платить. И вот уже в культурной, образованной, чисто европейской стране пиратски похищенный оппозиционер-эмигрант с плохо скрываемыми гримом следами побоев на лице признается на камеру в организации массовых беспорядков, которых не было и которые он физически не мог организовать, даже если бы хотел. Тем самым узурпировавший власть в этой стране фашистский диктатор показывает изумленной Европе, что он может все. Может то, что казалось у нас невозможным. Давно и безвозвратно ушедшим в прошлое. И ему за это ничего не будет. Вот захочет - сделает так, что завтра Роман Протасевич точно так же на камеру признается в массовых зверских убийствах мирных граждан Лугандона. А вы, господа, опять будете лепетать про глубокую озабоченность. Вы же не отключите его от SWIFT, не перекроете «белорусский транзит». Вы же правовые государства? Так вот, нет у вас для этого «правовой базы». Вы же не можете диктовать своему частному бизнесу, как это может делать он или его кремлевский покровитель.
Европа проглядела авторитарно-тоталитарный реванш у себя под носом. Он пришел не из архаических полуфеодальных обществ, одной ногой стоящих еще в племенном строе. Он пришел из среднеразвитых постиндустриальных стран самой Европы. Сначала этот «новый авторитаризм» казался совсем не страшным. Он действовал преимущественно «мягкой силой». Почти без традиционных для диктатур репрессий. Почти без политзаключенных. Внешне он соблюдал общепринятые правовые и гуманитарные приличия.
Обеспечив большинству приемлемый уровень благосостояния, новые авторитарные режимы добились «деполитизации» общества. Его безразличия к выборным, судебным и информационным манипуляциям. Никто никому не запрещал выражать любые взгляды и мнения. Просто выражение несогласия вытеснялось на общественную периферию, а сколько-нибудь значимые СМИ брались под контроль с помощью бандитских рейдерских захватов, оформлявшихся как вполне легальные «споры хозяйствующих субъектов».
Аналитики заговорили об уникальности путинского режима, сумевшего обеспечить несменяемость и неподконтрольность власти в условиях небывалой информационной открытости и свободы. Но оказалось, что режим готов терпеть выражения несогласия и распространение альтернативной информации лишь до той поры, пока интернет, куда они вытеснялись, воспринимался как ни на что не влияющая маргинальная информационная периферия. Авторитаризм как был, так и остается несовместим со свободой слова. Во всяком случае, в длительной перспективе. Либо авторитаризм убьет свободу слова, либо свобода слова убьет авторитаризм. Авторитарные режимы это знают и потому всегда будут стремиться убить свободу слова.
Сегодня путинский режим вступил в стадию перехода от «политической демобилизации» к «политической мобилизации». К политике принуждения не просто к лояльности, а к массовому участию в ритуальных выражениях верноподданнического восторга. Авторитарный общественный договор по формуле «вы не лезете в наши дела, а мы не лезем в ваши» расторгнут. Путинская Россия все явственнее приобретает черты классической тоталитарной фашистской диктатуры. И это властно требует окончательной зачистки сохранившихся оппозиционных лакун.
Наступление на остающиеся островки свободы ведется широким фронтом. Это и все новые запретительные законы, делающие невозможной какую бы то ни было оппозиционную активность. Это и все новые способы перекрытия доступа к нежелательной информации в интернете. В качестве полигона для обкатки новых репрессивных практик кремлевский Верховный Саламандр использует вассальную вотчину своего минского Тараканища.
Европа слишком долго смотрела на путинские «шалости» как на шероховатости недозрелой демократии. Которые пройдут сами собой по мере естественного развития. И пройдут тем скорее, чем активнее путинскую Россию будут вовлекать в многосторонние связи с демократическим миром и благотворно на нее влиять. Европа вырастила на своей груди чудовище, которое теперь угрожает ей самой.
Путин и его Лукашенко не могут обойтись без многосторонних связей с развитым демократическим миром. Они паразитируют на этих связях. Именно эти связи позволяют им поддерживать относительную социальную стабильность. Но они же несут и угрозу. Выдавливаемая за границу оппозиция сохраняет широкие возможности обращаться к своим странам через интернет. Возможности, которых никогда не было раньше. И никакие блокировки и запреты не могут перекрыть эти возможности.
Поэтому новые диктатуры неизбежно будут стремиться распространить свои репрессивные практики и на демократический мир. Они будут не только принуждать его правительства к молчаливому признанию своего «права» на карательные операции за пределами своих границ, включая похищения и убийства. Они будут принуждать западные правительства к введению собственных ограничений на свободную общественную деятельность. Они будут принуждать к введению самоцензуры международные интернет-компании и социальные сети, используя все те же финансовый кнут и финансовый пряник. Чтобы обезопасить себя, современные диктатуры должны переделать демократический мир «под себя».
Если демократический мир не хочет переделываться под новые диктатуры, он должен пожертвовать наработанными многосторонними связями с ними. Наступая на горло собственной песне. Собственным бизнес-интересам. Он должен по-настоящему изолировать источник опасной инфекции. Только это может вынудить новые диктатуры начать переделывать себя под демократический мир.
Мир всегда стоял и, к сожалению, продолжает стоять на двойных стандартах. Когда изуверские политические расправы сотрясают какую-нибудь затерянную в африканских джунглях страну, европейское общество не вскипает негодованием. Что с них взять? Да и как воздействовать? Экономика таких стран, как правило, примитивна и слабо интегрирована в мировую. Так что от санкций толку не будет.
С другой стороны, угрозы расползания политической практики подобных режимов на Европу вроде не просматривается. И волны беженцев, горящих желанием отомстить цивилизации за ее чрезмерное благополучие, оттуда не докатятся. Далекий, чужой мир. Не посылать же туда сразу экспедиционный корпус, вызывая призраки мрачных колониальных времен? В конце концов могут и послать, если события примут совсем уж катастрофический оборот. Как в Руанде. Как правило, с большим опозданием.
Когда иранские исламофашисты показывают по телевизору своих оппонентов, признающихся в работе на все разведки планеты Земля и ее ближайших галактических окрестностей, а также в связи с джиннами, это тоже воспринимается как нечто, происходящее в далеком и чужом мире. В мире, с которым и так почти нет общих дел. У нас, в Европе, такое невозможно. Давно. Даже тоталитарные режимы СССР и его сателлитов избегали такой практики после смерти Сталина. Против диссидентов использовались статьи о пропаганде, агитации и клевете. Те, кого удавалось психологически сломать, признавали вину в этих ужасных деяниях и каялись. Но подкопы из Бомбея в Лондон им уже не шили. И «политических» не только не пытали - даже не били.
За двойные стандарты рано или поздно приходится платить. И вот уже в культурной, образованной, чисто европейской стране пиратски похищенный оппозиционер-эмигрант с плохо скрываемыми гримом следами побоев на лице признается на камеру в организации массовых беспорядков, которых не было и которые он физически не мог организовать, даже если бы хотел. Тем самым узурпировавший власть в этой стране фашистский диктатор показывает изумленной Европе, что он может все. Может то, что казалось у нас невозможным. Давно и безвозвратно ушедшим в прошлое. И ему за это ничего не будет. Вот захочет - сделает так, что завтра Роман Протасевич точно так же на камеру признается в массовых зверских убийствах мирных граждан Лугандона. А вы, господа, опять будете лепетать про глубокую озабоченность. Вы же не отключите его от SWIFT, не перекроете «белорусский транзит». Вы же правовые государства? Так вот, нет у вас для этого «правовой базы». Вы же не можете диктовать своему частному бизнесу, как это может делать он или его кремлевский покровитель.
Европа проглядела авторитарно-тоталитарный реванш у себя под носом. Он пришел не из архаических полуфеодальных обществ, одной ногой стоящих еще в племенном строе. Он пришел из среднеразвитых постиндустриальных стран самой Европы. Сначала этот «новый авторитаризм» казался совсем не страшным. Он действовал преимущественно «мягкой силой». Почти без традиционных для диктатур репрессий. Почти без политзаключенных. Внешне он соблюдал общепринятые правовые и гуманитарные приличия.
Обеспечив большинству приемлемый уровень благосостояния, новые авторитарные режимы добились «деполитизации» общества. Его безразличия к выборным, судебным и информационным манипуляциям. Никто никому не запрещал выражать любые взгляды и мнения. Просто выражение несогласия вытеснялось на общественную периферию, а сколько-нибудь значимые СМИ брались под контроль с помощью бандитских рейдерских захватов, оформлявшихся как вполне легальные «споры хозяйствующих субъектов».
Аналитики заговорили об уникальности путинского режима, сумевшего обеспечить несменяемость и неподконтрольность власти в условиях небывалой информационной открытости и свободы. Но оказалось, что режим готов терпеть выражения несогласия и распространение альтернативной информации лишь до той поры, пока интернет, куда они вытеснялись, воспринимался как ни на что не влияющая маргинальная информационная периферия. Авторитаризм как был, так и остается несовместим со свободой слова. Во всяком случае, в длительной перспективе. Либо авторитаризм убьет свободу слова, либо свобода слова убьет авторитаризм. Авторитарные режимы это знают и потому всегда будут стремиться убить свободу слова.
Сегодня путинский режим вступил в стадию перехода от «политической демобилизации» к «политической мобилизации». К политике принуждения не просто к лояльности, а к массовому участию в ритуальных выражениях верноподданнического восторга. Авторитарный общественный договор по формуле «вы не лезете в наши дела, а мы не лезем в ваши» расторгнут. Путинская Россия все явственнее приобретает черты классической тоталитарной фашистской диктатуры. И это властно требует окончательной зачистки сохранившихся оппозиционных лакун.
Наступление на остающиеся островки свободы ведется широким фронтом. Это и все новые запретительные законы, делающие невозможной какую бы то ни было оппозиционную активность. Это и все новые способы перекрытия доступа к нежелательной информации в интернете. В качестве полигона для обкатки новых репрессивных практик кремлевский Верховный Саламандр использует вассальную вотчину своего минского Тараканища.
Европа слишком долго смотрела на путинские «шалости» как на шероховатости недозрелой демократии. Которые пройдут сами собой по мере естественного развития. И пройдут тем скорее, чем активнее путинскую Россию будут вовлекать в многосторонние связи с демократическим миром и благотворно на нее влиять. Европа вырастила на своей груди чудовище, которое теперь угрожает ей самой.
Путин и его Лукашенко не могут обойтись без многосторонних связей с развитым демократическим миром. Они паразитируют на этих связях. Именно эти связи позволяют им поддерживать относительную социальную стабильность. Но они же несут и угрозу. Выдавливаемая за границу оппозиция сохраняет широкие возможности обращаться к своим странам через интернет. Возможности, которых никогда не было раньше. И никакие блокировки и запреты не могут перекрыть эти возможности.
Поэтому новые диктатуры неизбежно будут стремиться распространить свои репрессивные практики и на демократический мир. Они будут не только принуждать его правительства к молчаливому признанию своего «права» на карательные операции за пределами своих границ, включая похищения и убийства. Они будут принуждать западные правительства к введению собственных ограничений на свободную общественную деятельность. Они будут принуждать к введению самоцензуры международные интернет-компании и социальные сети, используя все те же финансовый кнут и финансовый пряник. Чтобы обезопасить себя, современные диктатуры должны переделать демократический мир «под себя».
Если демократический мир не хочет переделываться под новые диктатуры, он должен пожертвовать наработанными многосторонними связями с ними. Наступая на горло собственной песне. Собственным бизнес-интересам. Он должен по-настоящему изолировать источник опасной инфекции. Только это может вынудить новые диктатуры начать переделывать себя под демократический мир.