Мизулина и идеология путинизма
Александр Скобов, Каспаров.Ру, 06.02.2020
Относиться к ним следует по законам «фронтового мышления»
Есть хороший повод продолжить мой старый спор с Игорем Яковенко о том, есть ли идеология у путинизма. Игорь Яковенко привел цитату из выступления г-жи Мизулиной. Я тоже не откажу себе в удовольствии воспроизвести эту цитату:
«Запрет - это как раз есть то, где человек свободен. Что такое право? Это и есть самая большая несвобода. Я вам могу сказать, что чем больше прав у нас будет, тем менее мы свободны. Поэтому чем больше прав, тем больше несвободы».
Назвав этот текст «выверенным и чеканным», Игорь Яковенко дальше показывает, как установки, которые дает Мизулина, воплощаются в жизнь в конкретных действиях конкретных людей «на местах»: в доносах пригожинских троллей на оппозиционные СМИ, в попытках мелких полицейских начальников запретить газетные публикации за «негативные оценки деятельности представителей органов исполнительной власти». То есть Игорь Яковенко в своем анализе идет как бы сверху вниз. Я же предлагаю пойти снизу вверх и проследить, как действия местных держиморд находят свое философско-идеологическое обобщение на уровне путинского «политического класса» в лице Мизулиной.
Есть два противоположных философских понимания свободы. В одном понимании свобода - это свобода человека от насилия и принуждения со стороны других людей. На этом понимании свободы основана либеральная концепция прав человека. Права человека в сухом остатке - это запреты на насилие одних людей над другими людьми. Это узда, надетая на темные, деструктивные инстинкты, на стремление подавлять и доминировать. Это фиксация «личных границ», «личного пространства» индивида - области, в которой другие люди не могут ему ничего запрещать или предписывать.
В противоположном понимании свобода - это свобода тех самых темных инстинктов. Свобода одних людей принуждать и подавлять других людей. Свобода нарушать любые «личные границы». Нет таких личных границ, за которые не могла бы залезть Мизулина со своими запретами и предписаниями. Как это - нам нельзя разогнать мирный митинг? Как это - нам нельзя заткнуть рот оппоненту при помощи цензуры и уголовных дел? Человеку свойственно ненавидеть своих оппонентов и стремиться заткнуть им рот. Запрещать ему делать это - недопустимое насилие над человеческим естеством. Чем больше прав, тем больше несвободы.
Это понимание свободы восходит к традиционалистскому обществу, в котором индивид принадлежит группе и группа может распоряжаться им по своему усмотрению. Определять его образ жизни и образ мысли. Низовые держиморды могут отстаивать свое право затыкать рот оппоненту без рефлексии. На уровне хватательных и давительных инстинктов. «Сливки» путинского политического класса тоже звезд с неба не хватают и, скажем прямо, не мыслители. Однако внятно артикулировать базовые принципы консервативно-традиционалистской идеологии они вполне способны.
Мизулина сказала отнюдь не глупость, достойную лишь осмеяния. Она сформулировала идеологическую доктрину, по-своему целостную и логичную. Сформулировала выверенно и чеканно. Хоть в Конституцию вписывай. И атака, которую давно и последовательно ведет наиболее экстремистская часть путинского политического класса на «подзамочные» главы Конституции, также говорит о наличии у путинской «элиты» вполне отрефлексированной идеологии.
Не случайно «бесноватые» всегда с такой яростью наскакивали на статьи Конституции о запрете государственной идеологии и как частном случае этого запрета - запрете государственной религии. Противники этих запретов любят порассуждать о том, что не бывает государства без государственной идеологи. Запрет на государственную идеологию - это тоже государственная идеология. И в этом они совершенно правы.
В подзамочные главы Конституции действительно «забита» определенная идеология. Идеология тех самых «прав человека». В числе прочего эта идеология предполагает отказ государства от навязывания гражданам какой бы то ни было идеологии при помощи имеющихся у государства властных ресурсов. Предполагает признание за гражданами свободы выбора любой идеологии, любой системы ценностей. Свободы от принуждения к какому бы то ни было выбору. Государство не является воспитателем и наставником своих граждан. Они сами взрослые.
Консервативно-традиционалистская идеология предполагает, что государство как раз и является наставником и воспитателем своих граждан. И оно просто обязано подталкивать их к «правильному» идеологическому выбору, где мягкой, где не очень мягкой, а где совсем не мягкой силой. Атакуя защищенные главы Конституции, «бесноватые» действительно хотят сменить одну официальную государственную идеологию на другую: либеральную на консервативно-традиционалистскую.
Не стоит успокаивать себя тем, что пресловутая «Рабочая группа по подготовке конституционных поправок» - не более чем потешное сборище кривляющихся фриков, которые ничего не решают. Так, кремлевская массовка, балаган. И только от Кремля зависит, изобразить ли из себя в очередной раз «единственного европейца в дикой стране» и своих фриков попридержать или развести руками и сказать: «Вот, общество требует...»
Есть далеко не нулевая вероятность, что Кремль изберет именно второй вариант. Во-первых, потому что устремления бесноватых фриков полностью совпадают с его собственными устремлениями, пусть и не высказываемыми столь открыто. Резонируют с его утробной ненавистью к правовым ограничениям собственного всевластия и обосновывающей эти ограничения идеологии. Во-вторых, потому, что эта «массовка» и есть реальная база, опора путинского режима. Это весьма сплоченная, идеологически заряженная среда, хорошо осознающая, чего она хочет и чего не хочет. И имеющая волю добиваться того, чего она хочет.
Традиционалисты, боящиеся свободы выбора и ненавидящие ее, есть в любом самом свободном и самом прогрессивном обществе. Пока они не у власти, с ними можно вести дискуссии как с идеологическими оппонентами.
Но там, где в их руках оказываются Роскомнадзор, полицейская дубинка и басманное правосудие, для сторонников свободы они становятся не идеологическими оппонентами, а врагами.
Тогда дискуссии с ними становятся бессмысленными. Тогда надо думать лишь о том, как вырвать из их рук власть. Как вырвать у них клыки, чтобы они не могли кусаться. После этого желающие смогут продолжить с ними интеллектуальную дискуссию. А пока относиться к ним следует по законам «фронтового мышления», как бы это ни было неприятно для любого интеллигентного человека.
Относиться к ним следует по законам «фронтового мышления»
Есть хороший повод продолжить мой старый спор с Игорем Яковенко о том, есть ли идеология у путинизма. Игорь Яковенко привел цитату из выступления г-жи Мизулиной. Я тоже не откажу себе в удовольствии воспроизвести эту цитату:
«Запрет - это как раз есть то, где человек свободен. Что такое право? Это и есть самая большая несвобода. Я вам могу сказать, что чем больше прав у нас будет, тем менее мы свободны. Поэтому чем больше прав, тем больше несвободы».
Назвав этот текст «выверенным и чеканным», Игорь Яковенко дальше показывает, как установки, которые дает Мизулина, воплощаются в жизнь в конкретных действиях конкретных людей «на местах»: в доносах пригожинских троллей на оппозиционные СМИ, в попытках мелких полицейских начальников запретить газетные публикации за «негативные оценки деятельности представителей органов исполнительной власти». То есть Игорь Яковенко в своем анализе идет как бы сверху вниз. Я же предлагаю пойти снизу вверх и проследить, как действия местных держиморд находят свое философско-идеологическое обобщение на уровне путинского «политического класса» в лице Мизулиной.
Есть два противоположных философских понимания свободы. В одном понимании свобода - это свобода человека от насилия и принуждения со стороны других людей. На этом понимании свободы основана либеральная концепция прав человека. Права человека в сухом остатке - это запреты на насилие одних людей над другими людьми. Это узда, надетая на темные, деструктивные инстинкты, на стремление подавлять и доминировать. Это фиксация «личных границ», «личного пространства» индивида - области, в которой другие люди не могут ему ничего запрещать или предписывать.
В противоположном понимании свобода - это свобода тех самых темных инстинктов. Свобода одних людей принуждать и подавлять других людей. Свобода нарушать любые «личные границы». Нет таких личных границ, за которые не могла бы залезть Мизулина со своими запретами и предписаниями. Как это - нам нельзя разогнать мирный митинг? Как это - нам нельзя заткнуть рот оппоненту при помощи цензуры и уголовных дел? Человеку свойственно ненавидеть своих оппонентов и стремиться заткнуть им рот. Запрещать ему делать это - недопустимое насилие над человеческим естеством. Чем больше прав, тем больше несвободы.
Это понимание свободы восходит к традиционалистскому обществу, в котором индивид принадлежит группе и группа может распоряжаться им по своему усмотрению. Определять его образ жизни и образ мысли. Низовые держиморды могут отстаивать свое право затыкать рот оппоненту без рефлексии. На уровне хватательных и давительных инстинктов. «Сливки» путинского политического класса тоже звезд с неба не хватают и, скажем прямо, не мыслители. Однако внятно артикулировать базовые принципы консервативно-традиционалистской идеологии они вполне способны.
Мизулина сказала отнюдь не глупость, достойную лишь осмеяния. Она сформулировала идеологическую доктрину, по-своему целостную и логичную. Сформулировала выверенно и чеканно. Хоть в Конституцию вписывай. И атака, которую давно и последовательно ведет наиболее экстремистская часть путинского политического класса на «подзамочные» главы Конституции, также говорит о наличии у путинской «элиты» вполне отрефлексированной идеологии.
Не случайно «бесноватые» всегда с такой яростью наскакивали на статьи Конституции о запрете государственной идеологии и как частном случае этого запрета - запрете государственной религии. Противники этих запретов любят порассуждать о том, что не бывает государства без государственной идеологи. Запрет на государственную идеологию - это тоже государственная идеология. И в этом они совершенно правы.
В подзамочные главы Конституции действительно «забита» определенная идеология. Идеология тех самых «прав человека». В числе прочего эта идеология предполагает отказ государства от навязывания гражданам какой бы то ни было идеологии при помощи имеющихся у государства властных ресурсов. Предполагает признание за гражданами свободы выбора любой идеологии, любой системы ценностей. Свободы от принуждения к какому бы то ни было выбору. Государство не является воспитателем и наставником своих граждан. Они сами взрослые.
Консервативно-традиционалистская идеология предполагает, что государство как раз и является наставником и воспитателем своих граждан. И оно просто обязано подталкивать их к «правильному» идеологическому выбору, где мягкой, где не очень мягкой, а где совсем не мягкой силой. Атакуя защищенные главы Конституции, «бесноватые» действительно хотят сменить одну официальную государственную идеологию на другую: либеральную на консервативно-традиционалистскую.
Не стоит успокаивать себя тем, что пресловутая «Рабочая группа по подготовке конституционных поправок» - не более чем потешное сборище кривляющихся фриков, которые ничего не решают. Так, кремлевская массовка, балаган. И только от Кремля зависит, изобразить ли из себя в очередной раз «единственного европейца в дикой стране» и своих фриков попридержать или развести руками и сказать: «Вот, общество требует...»
Есть далеко не нулевая вероятность, что Кремль изберет именно второй вариант. Во-первых, потому что устремления бесноватых фриков полностью совпадают с его собственными устремлениями, пусть и не высказываемыми столь открыто. Резонируют с его утробной ненавистью к правовым ограничениям собственного всевластия и обосновывающей эти ограничения идеологии. Во-вторых, потому, что эта «массовка» и есть реальная база, опора путинского режима. Это весьма сплоченная, идеологически заряженная среда, хорошо осознающая, чего она хочет и чего не хочет. И имеющая волю добиваться того, чего она хочет.
Традиционалисты, боящиеся свободы выбора и ненавидящие ее, есть в любом самом свободном и самом прогрессивном обществе. Пока они не у власти, с ними можно вести дискуссии как с идеологическими оппонентами.
Но там, где в их руках оказываются Роскомнадзор, полицейская дубинка и басманное правосудие, для сторонников свободы они становятся не идеологическими оппонентами, а врагами.
Тогда дискуссии с ними становятся бессмысленными. Тогда надо думать лишь о том, как вырвать из их рук власть. Как вырвать у них клыки, чтобы они не могли кусаться. После этого желающие смогут продолжить с ними интеллектуальную дискуссию. А пока относиться к ним следует по законам «фронтового мышления», как бы это ни было неприятно для любого интеллигентного человека.