Развитие капитализма в России или Шушенское наших дней
Это так, для любопытных. Я-то всё помню хорошо и записать пообещал Алексею.
А раз пообещал, то дело было так:
дорога до Абакана -- поездом. Я сам себе не рад. Ну потому, для начала, что перестал болтать всю дорогу в поезде с попутчиками. Вступил было, ну две, ну три реплики и фонтан заткнул.
Лёжа и во сне пролетела дорога быстро. Тувинцы народ спокойный, в картах -- азартный.
Галдят и судачат -- по-своему, а если эмоции -- то по-нашему.
Марина им даже замечание сделала, мол что ж вы, ругаться и по-русски...
В тувинском, ясное дело, откуда слову худому взяться, там же ударений нет...
Ленин жил нормально. Тёща обстирывала, стряпня опять же, да и пособие на рубль у неё поболее было Ленинского -- 9 рублей царских.
Самовары в комнатах -- праведные, печати разные с выставок на боках и блестят.
Вл. Ильич, как водится, жаловался в письме, назьмом окружил деревню красочно, однако прожил и, думаю,
остался доволен житьём.
Вот охота например. При цене аренды (полдома+огород) 4,5 рубля в месяц, купил даже ружьё за 8 рублей.
Бельгийское. Как шабат у всех начнётся (ну у кого как, конечно), так он на охоту видимо собирался.
Дупелей пострелять и прочего. Место хорошее. Приятные такие леса, сосняк, говорят иногда -- бор.
Работать не дают, он грустил, конечно. Но, на коньках зимой, немецких, ох прокатиться с шиком
и вепендрёжем любил! Подсадил ребятню на скользкую дорожку, -- те пытались из подручных материалов коньки сотворять и кататься.
Книгу написал правильную. Читаю, -- гляжу по сторонам и вот оно -- крестьянство разлагающееся, перед глазами.
Ну, конечно взгляд усталый у крестьян, даже несколько похмельный с утра, но некоторые работу работают.
Трактора староваты. Я так понял совхоз малость издох и по частям хозяйство отходит в руки частные.
Вот опять же сад -- ведь продали. Не вишнёвый, поэтому и не порубят, надеюсь. Маслята есть в лесу.
На ферме сиськи у коров в надёжном вакууме немецкого оборудования. Это хорошо. Молоко из под частных коров отведал, пожалуй три кружки за раз. Жарковато было.
Оба пруда карасисты. Вот пристань на Енисее, Шушенская, что шумною десяток лет тому ещё была,
на сегодняшний день пуста. Судоходству -- каюк, говорят гидроэлектростанции тому виной.
Дедок один неказистый в минуту хариуса выудил у пристани, пока я стоял и грустил взгядом на шкале-измерителе уровня водоёма, у метеобудки.
Забрались на холм. Хорошо. Ветренно. Кобылки стрекочут. Енисей изломался, острова оббежал, изчез где-то у холма напротив. Байдарошники, как листики ивы, издалека на воде вертятся, тихо идут по течению.
Эстонские корешки, хоть и подгнили, как старушечьи зубы, -- и тонки, и шатаются, но видать из далёка местных рыжих, конопатых и рассудительных парнишек.
Фестиваль, я не то чтобы про меж ног пустил, но не люблю с каких-то пор шум-гам. Посмотрели ремёсел, из особенных -- детали машин на сварке. Эх, лихо как! Автор фантазёр. И скорпион, и Чужой и Хищник, и Чебурашка -- из бросовых деталей машин сварены, да так талантливо.
Много поп и красивые были. Порадовали некоторые.
Музыку я не слы(у)шал.
Ну грушинский, только в Сибири и цивильней. И я стал сутулиться уже...
Я очень приятно отдохнул. Поговорил, глазки так много всего ухватили. Я полон спокойствия и отваги.
Приеду осенью ещё, -- обещал вернуться.
А раз пообещал, то дело было так:
дорога до Абакана -- поездом. Я сам себе не рад. Ну потому, для начала, что перестал болтать всю дорогу в поезде с попутчиками. Вступил было, ну две, ну три реплики и фонтан заткнул.
Лёжа и во сне пролетела дорога быстро. Тувинцы народ спокойный, в картах -- азартный.
Галдят и судачат -- по-своему, а если эмоции -- то по-нашему.
Марина им даже замечание сделала, мол что ж вы, ругаться и по-русски...
В тувинском, ясное дело, откуда слову худому взяться, там же ударений нет...
Ленин жил нормально. Тёща обстирывала, стряпня опять же, да и пособие на рубль у неё поболее было Ленинского -- 9 рублей царских.
Самовары в комнатах -- праведные, печати разные с выставок на боках и блестят.
Вл. Ильич, как водится, жаловался в письме, назьмом окружил деревню красочно, однако прожил и, думаю,
остался доволен житьём.
Вот охота например. При цене аренды (полдома+огород) 4,5 рубля в месяц, купил даже ружьё за 8 рублей.
Бельгийское. Как шабат у всех начнётся (ну у кого как, конечно), так он на охоту видимо собирался.
Дупелей пострелять и прочего. Место хорошее. Приятные такие леса, сосняк, говорят иногда -- бор.
Работать не дают, он грустил, конечно. Но, на коньках зимой, немецких, ох прокатиться с шиком
и вепендрёжем любил! Подсадил ребятню на скользкую дорожку, -- те пытались из подручных материалов коньки сотворять и кататься.
Книгу написал правильную. Читаю, -- гляжу по сторонам и вот оно -- крестьянство разлагающееся, перед глазами.
Ну, конечно взгляд усталый у крестьян, даже несколько похмельный с утра, но некоторые работу работают.
Трактора староваты. Я так понял совхоз малость издох и по частям хозяйство отходит в руки частные.
Вот опять же сад -- ведь продали. Не вишнёвый, поэтому и не порубят, надеюсь. Маслята есть в лесу.
На ферме сиськи у коров в надёжном вакууме немецкого оборудования. Это хорошо. Молоко из под частных коров отведал, пожалуй три кружки за раз. Жарковато было.
Оба пруда карасисты. Вот пристань на Енисее, Шушенская, что шумною десяток лет тому ещё была,
на сегодняшний день пуста. Судоходству -- каюк, говорят гидроэлектростанции тому виной.
Дедок один неказистый в минуту хариуса выудил у пристани, пока я стоял и грустил взгядом на шкале-измерителе уровня водоёма, у метеобудки.
Забрались на холм. Хорошо. Ветренно. Кобылки стрекочут. Енисей изломался, острова оббежал, изчез где-то у холма напротив. Байдарошники, как листики ивы, издалека на воде вертятся, тихо идут по течению.
Эстонские корешки, хоть и подгнили, как старушечьи зубы, -- и тонки, и шатаются, но видать из далёка местных рыжих, конопатых и рассудительных парнишек.
Фестиваль, я не то чтобы про меж ног пустил, но не люблю с каких-то пор шум-гам. Посмотрели ремёсел, из особенных -- детали машин на сварке. Эх, лихо как! Автор фантазёр. И скорпион, и Чужой и Хищник, и Чебурашка -- из бросовых деталей машин сварены, да так талантливо.
Много поп и красивые были. Порадовали некоторые.
Музыку я не слы(у)шал.
Ну грушинский, только в Сибири и цивильней. И я стал сутулиться уже...
Я очень приятно отдохнул. Поговорил, глазки так много всего ухватили. Я полон спокойствия и отваги.
Приеду осенью ещё, -- обещал вернуться.